Людмила Макарова - Мудрец и король

— Погоди, погоди, я же училась магии. Сейчас! — азартно шептала Женя. — Ай! Мастер Свен-Одар! Как вы это делаете?

Свен-Одар, польщенный вниманием прелестных юных особ, с энтузиазмом посвящал их в основы магии мастеров и демонстрировал мелкие безделушки, разлетавшиеся и разбегавшиеся по всей мастерской.

Донна краем глаза наблюдала за этой возней и о чем-то расспрашивала Хассета. Хассет врал, прижимая руку к сердцу, но кажется, врал удачно, поскольку Донна снисходительно улыбалась.

— Спасибо за приглашение, ваша светлость, — сказал Илья и посмотрел на молочно-белую рубашку патриарха. К новому образу и статусу Демайтера еще надо было привыкнуть.

В таком виде он приходил провожать трансфер и участвовал в переговорах, но тогда мантия скрывала большую часть одежды. Сейчас черный плащ небрежно висел на перилах, а шнуровка на груди главного стражника Соединенного Королевства была заметно ослаблена.

— Кто кого пригласил и каким способом — это большой вопрос. Ты хотел меня видеть, мудрец?

— Я случайно оказался здесь в составе делегации, Демайтер. Но я рад нашей встрече.

— Ах, вот как! В последнее время мне и без тебя хватает двусмысленных светских бесед, Илья… Оставим длинные предисловия для королевского дворца. Сдай мне Форпост плюс.

Илья поперхнулся. Все-таки он был еще не очень опытным мудрецом.

— Эта отсталая Земля не нужна вашей параллели, — продолжал стражник. — А если я включу ее в состав Соединенного королевства в качестве новой колонии, мне хватит влияния и славы до конца дней. Долгих мирных дней, Илья. Заметь.

— Да ладно, ты не бессмертен, Демайтер, мне ли не знать, — пробормотал Илья. — И потом, почему именно тебе?

— Потому что во всем Соединенном королевстве я — единственный, кто способен сделать глупость: заключить с вами мир и сдержать данное слово. Это все, что я могу тебе предложить. У тебя только что появился реальный шанс отсрочить гибель технической империи и избежать кровопролития, так что не спеши с ответом.

— Какая самоуверенность, Демайтер! Ты так и не убедил меня в том, что мы проиграем, хотя твердишь об этом чуть ли не с первого дня нашего знакомства. Мирный договор между нашими параллелями давно заключен. С чего вдруг ты заговорил с позиции силы?

— Если бы война параллелей представляла собой турнир оружейников, я бы может и сомневался в нашем неоспоримом преимуществе. К несчастью для вас — это не так. Ее начало — дело времени, Илья. Миры стремятся к слиянию. А люди не знают более надежного и быстрого способа их объединить, как завоевание… И почему я просвещаю тебя на этот счет? — Демайтер улыбнулся самыми кончиками губ. — Кто из нас мудрец!

— Хороший вопрос. Настоящий мудрец никогда не говорит о том, что лежит на поверхности. Это — удел простых смертных.

— Откуда ты… Я что, сам тебе это сказал?

— Угу. В зачарованном лесу неподалеку от замка стражников.

— Ах, да… Впредь буду осторожнее, — пообещал Демайтер, кивнул Илье, давая понять, что аудиенция окончена и поднялся. — Хассет! — позвал он. — У Фалервана новый советник?

— Да, ваша светлость.

— Что ты о нем знаешь?

— Он хороший человек.

— Не слишком ли ты дерзок для мага первой ступени? — ухмыльнулся Демайтер. — Подойди, поговорим. У меня есть тебе предложение.

Даша с Женей бросили бесполезное занятие, отдышались и стояли напротив. Все, что они обязательно выболтали бы друг другу после долгой разлуки, все, что накопилось у них за почти два года, что они не виделись, не просто попадало под запрет, а могло навредить им и их близким. Демайтер был прав, когда говорил: «Дружбе конец». Только сейчас Даша до конца осознала, что он имел в виду.

— Как ты? — робко, почти шепотом, спросила Женя, хотела еще понизить голос и добавить «с ним», но так и не решилась.

Даше было, что рассказать о своем заточении в золотой клетке, которое прерывалось только визитами Демайтера. Они были… разными. Эти визиты. Чаще всего он обнимал ее с порога, тихо спрашивал: «Чего ты хочешь, моя девочка»? И они летели сквозь миры, неузнанными бродили по людным улицам фантастических городов и пустынным берегам неведомых земель или самозабвенно любили друг друга.

— Я научилась ездить верхом, — сказала Даша. — Он хотел подарить мне белую лошадь, но я выпросила вороную.

Она быстрым движением вытерла глаза.

Были и другие визиты. Страшные. Когда забирали ее восьмимесячного мальчика… Когда она осталась как-то в одиночестве на несколько недель, а потом Демайтер вломился к ней под утро и обращался как с вещью. И Даша к своему ужасу поняла, что он не узнает не только ее саму, но и этот дом, и этот мир и вообще вряд ли вспомнит об этой встрече.

Как-то раз он явился бледный как полотно, свалился на пол в беспамятстве, а вокруг заклубился мертвенный сумрак. Тогда Даша впервые увидела его помощников. Для начала они вынесли дверь и вышвырнули на улицу любовницу. В случае, если бы патриарх узнал, по чьей вине пострадала любимая игрушка — головы б им точно не сносить. Потом дом вместе со стражниками пожрало изнутри сумасшедшее серебряное пламя. И Даша, которой на улице, воющей белой метелью, было еще страшнее, заползла обратно и до утра просидела в обугленной комнате среди обломков мебели, скрученных в бараний рог. В выбитых окнах гулял ветер, и горели вокруг жутковатые символы. Утром как ни в чем не бывало вернулись немые слуги и начали приводить дом в порядок, а через день заявился сам Демайтер, впервые извинился перед ней, сказал, что зря подумал о ней в последний момент, но так и не объяснил, что это было: неудавшееся покушение или результат неудачной работы с высшей магией. Тогда он остался с Дашей почти на целую неделю. О-о, это была сказочно непростая неделя!

По ночам Демайтер, едва задремав, вскакивал с кровати, до утра не находил себе места и не смыкал глаз, днем все валилось у него из рук, а с приходом темноты на него страшно было смотреть. По всему дому валялись листы с недописанными и недочерченными магическими формулами, в сумерках они взмывали к потолку и самопроизвольно вспыхивали. На третью ночь Даша сказала:

— Не ложись совсем!

Демайтер презрительно скривил губы.

— Прекрасный совет.

— Ты думаешь, я вообразила, что знаю, как избавить тебя от кошмаров? Нет, Дэм, я не знаю. Просто я не могу больше это видеть! Не могу. Пойдем отсюда на улицу?

— Что там делать, на улице…

— Поищем эндемик.

— В такой час?

— Все равно у тебя бессонница. Помнишь, ты говорил, что эндемики есть у любых, самых маленьких измерений?

Он безнадежно взглянул в темное окно, неопределенно пожал плечами в ответ, и до заиндевелого рассвета они вдвоем бродили под холодными звездами, и если у Демайтера хватало сил поддерживать разговор — болтали обо всякой всячине, вспоминая более веселые путешествия, а потом замерзшие и уставшие пили на полу возле камина горячее вино, уснули полураздетыми, прямо среди пледов и разбросанных подушек и не сказать, что в один миг и именно в тот рассветный час, но Демайтер все-таки разогнал свои убийственные наваждения.