Светлана Тулина - Рыжая тень [СИ]

Дэн не вздрогнул и отступил на шаг только потому, что как раз в этот миг Владимир решил покинуть пультогостиную и пронесся по коридору к своей каюте разгневанно-самодовольным болидом. Дэн не шарахнулся, нет. Даже не отскочил. Не отпрыгнул обратно в каюту, не захлопнул за собой дверь (хотя и хотелось). Именно отступил. Аккуратно, без лишней поспешности. И всего лишь на шаг. Это из-за Владимира — и только. Доктору ведь и самому тоже пришлось отступить — в другую сторону. Не стоит стоять на пути максуайтера, это логичное и рациональное поведение, ведь правда же? Вот Дэн и не стал стоять. Только поэтому.

А вовсе не потому, что с ним секунду назад столкнулся человек. И он, Дэн — боевой киборг, на минуточку! — не только не смог увернуться, но и вообще не заметил опасности до самого момента столкновения. Не то что заранее — вообще не заметил. Не просчитал. Не отсканировал приближения потенциально опасного объекта, позволил подойти вплотную и даже толкнуть. Ладно сам не заметил — но ведь и система молчала. Еще один сбой работы процессора? На этот раз реальный, а не воображаемый?

А еще и этот вопрос… вполне естественный вроде бы в подобной ситуации, ну толкнул один член экипажа другого нечаянно, ну поинтересовался самочувствием из вежливости. Нормальная обыденная ситуация, сплошь и рядом… Если бы только доктор не знал — кого именно он толкнул. Все равно как спрашивать у танка, не больно ли ему от того, что ты его случайно по гусенице пнул. Что на такое может ответить танк? А ответить надо — доктор ждет. И у него в глазах… да и в голосе тоже…

Дэн сглотнул, нейтрально шевельнул плечами — мол, все в порядке. Подумав, что этого, наверное, мало, более решительно мотнул головой. Но ответить вслух так и не рискнул, да и смотрел старательно мимо. Только вот толку-то. Все равно ведь видно. Это совсем слепым надо быть, чтобы не увидеть. И глухим, чтобы не услышать. То самое, чего так не хотелось ни видеть, ни слышать. И от чего сейчас становилось трудно глотать и вообще невозможно сказать что-либо вслух, не уходя за процессор.

Страх.

Страх в глазах доброго доктора. И в его голосе — тоже. Вполне ожидаемый и обоснованный. Доктор боялся его, Дэна. Боялся искренне и сильно. Это было логичной и совершенно нормальной реакцией (а чего ты хотел? ты же сорванная боевая «шестерка»! машина-убийца! тебя и должны бояться), но почему-то еще и очень неприятно. А вот это уже логичным не было. Или все-таки было?

Доктор не боялся два часа назад, когда встал, перекрыв единственный выход из медотсека разъяренному сорванному боевому киборгу (ну ладно, ладно, себе-то можешь и не врать, паникующему сорванному боевому киборгу, ты ведь тогда был именно что в панике!). Балагурил, шутил, нес какую-то чушь несусветную… врал. И совсем не боялся. Давал понять — я знаю. И вру — ты ведь слышишь, что я вру, правда? У тебя ведь есть твой детектор. И точно так же я буду врать завтра всем остальным, у которых детектора нет, — ты ведь слышишь, что и как именно я буду им врать? Ты ведь меня поддержишь, если что? И я не уйду от двери, пока ты не успокоишься и не поймешь, что убегать не надо.

И потом не боялся. Когда повернулся спиной к машине-убийце, что могла одним легким движением руки свернуть ему шею. А он не боялся. Совсем. А сейчас — боялся. И почему-то от этого было больно глотать.

— Ну вот и славно, Дэнечка, вот и славно, а то я уж успел испугаться, что опять тебя лечить придется. Нет, ну Стасик, ну в самом деле, ну что за дела? Ну это уже ну совсем ни в какие ворота, ну сам подумай! Ну давай я тебе успокоительного накапаю? Чисто в терапевтических целях. Ну смотреть ведь на тебя больно бедному доктору, как ты изнервничался весь! Полрюмочки на сон грядущий, Стасик, а?

Дэн смотрел ему вслед, ничего не понимая. Страха в голосе доктора более не было. Совсем. Но ведь только что — был. И вполне искренний — не менее 92 %, отчего и обиднее было намного. Ну ладно бы чуть больше полусотни, ну понятно, чего уж там… но чтобы почти под сотку! За что, спрашивается? Доктор ведь ничего не знает про Дэново прошлое. Ну, в том смысле, что ничего такого не знает, что позволило бы ему испугаться настолько сильно.

Но сейчас страха в голосе доктора не было. И в глазах тоже. Наверное. Дэн не мог сказать точно, потому что… ну да. Доктор опять повернулся к нему спиной. Опять! Словно так и надо. Словно это в порядке вещей — настолько доверять сорванному боевому киборгу, что совершенно спокойно забывать о его присутствии за своей спиной. Неправильно. Нелогично. Нерационально. Смертельно опасно. Да как этот странный доктор вообще дожил до своих лет, с такими-то провокационными и нежизнеспособными базовыми установками?! Как он умудрился выжить?

Максуайтерность — ноль.

Дэн моргнул, но цифра на внутреннем экране не изменилась. Более того…

Поправка: максуайтерность выделенного объекта не превышает нулевую отметку. Внести коррективы в базу данных? Да/Нет. Да.

Дэн моргнул снова. А потом отступил еще на один (очень длинный) шаг. И еще. И аккуратно закрыл за собой дверь каюты. Осторожно дошел до койки. Лег на спину поверх скомканного одеяла. Замер, уставившись в потолок и пытаясь осмыслить то, что только что понял. Получалось с трудом.

Все-таки система может говорить что угодно, но трех часов на сон при настолько серьезных энергозатратах и внутримышечных повреждениях категорически не хватает. КПД мозга снижен как минимум на тридцать процентов из-за падения уровня глюкозы в крови (и когда только успела снова рассосаться?) и общей интоксикации организма. Молочная кислота — еще самое безобидное, там и другой дряни много, процессор запустил ускоренную регенерацию выжженных станнером мышц, не заботясь о мелочах.

Ввести принудительную поправку: в дальнейшем в таких случаях всегда стимулировать работу почек и печени. Хотя бы процентов на 14.

Сейчас, правда, из-за этого уровень энергии упадет до 47 %, но это некритично, тем более что Дэн сегодня дежурный и имеет полное право (и даже обязанность!) зайти в кладовую перед началом приготовления завтрака. Они не считают пайки. Они не считают даже сгущенку. Но сейчас лучше паек, глюкозу можно будет добить и из сахарницы.

Поправка — два пайка.

Привычные мысли привычно успокаивали. Мышечная дрожь постепенно сходила на нет. Боль оставалась, но ее можно было игнорировать, просто отмечая наличие. А можно и не игнорировать. Можно как раз на ней сосредоточиться. Просканировать полученные повреждения — каждое очень тщательно и дотошно. Их много. Как раз хватит занять все время до начала дежурства. И не останется времени на совершенно лишние мысли о том, что капитан ведь вполне мог бы и выстрелить…

Хотя… не такие уж и лишние. Лучше думать об этом.