Чайна Мьевилль - Посольский город [litres]

Как и все, я медленно повиновалась приказу. Ариекаи шли в город едва ли не строем. Возвращаясь, они ковыляли каждый сам по себе, и за каждым тянулся шлейф уникального запаха и цепочка неповторимых отпечатков в грязи. Мальчик в форме констебля с тревожным лицом шепнул мне, чтобы я сматывалась поскорее, и я слегка прибавила шаг. Послы пытались залучить пару замешкавшихся Хозяев в посольство. Но им это плохо удавалось.

После того праздника Скайл исчез. Он не отвечал на мои звонки, а если отвечал, то кратко, и обещал скоро вернуться. Где бы он от меня ни скрывался, я подозревала, что он ведет переговоры с неподходящими людьми. Я была с Валдиком и Шанитой в день после праздника, когда у Валдика вдруг зазвонил телефон; ответив, он тут же осекся и уставился на меня круглыми глазами. Я сразу поняла, что на линии Скайл.

Пару дней спустя мой муж вернулся в наши комнаты, и разразился давно назревший скандал. Как в большинстве подобных случаев, его подробности малоинтересны и не имеют отношения к делу. Скайл был хмур и зол, вставлял шпильки насчет того, как я проводила время, отпускал колкости настолько же поганенькие, насколько и похотливые, хотя мне, в общем-то, было все равно. В последнее время мне уже изрядно прискучили его склонность к гномическим сентенциям и дурной нрав.

– Кто, по-твоему, организовал эту поездку, Скайл? – заорала я. Он не отвечал и даже не смотрел на меня, а я не подбоченивалась и не размахивала руками, а просто сложила их на груди и мерила его взглядом, как при нашей первой встрече. – Другой на твоем месте благодарил бы меня, а не дулся бы изо дня в день. С чего ты решил, что тебе позволено так себя вести? И где ты был, черт возьми?

Он бросил пару намеков, из которых следовало, что он проводил время с послами. Это остановило меня, хотя я уже приготовила ответный удар. «Что за черт? – помню, подумала я. – Кто это посещает важные встречи на высоком уровне в таком паршивом настроении?»

– Послушай, – сказал Скайл. Я видела, что он принял какое-то решение и теперь стремится унять нашу перепалку. – Послушай, пожалуйста, послушай меня. – Он размахивал какой-то бумажкой. – Я знаю, чего он добивается. Сурль/Теш-Эчер. Он учится сам и проповедует своим ученикам. Вот его слова. – О том, где он взял запись, он не упомянул. – Вы, сравнения… – продолжал он. – Хозяева не такие, как мы, ясно: немногие из нас пришли бы в восторг при встрече… ну, скажем, с адъективированным оборотом или пассивным причастием или чем-нибудь в этом роде. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они хотят видеть сравнения. Вы помогаете им думать. Любому, кто испытывает почтение к Языку, это понятно.

– Но кому нужна ложь? Гадам, вот кому. Ависа, слушай. Есть фанаты, а есть лжецы. И только Сурль/Теш-Эчер и его друзья – и то, и другое. – Он разгладил свою бумажку. – Ты готова выслушать меня? Или ты думаешь, что я все это время в шкафу просидел, берег здоровье? Вот что он говорит.

«До прихода людей мы мало говорили о некоторых вещах. До прихода людей мы мало говорили. До прихода людей мы не говорили». Он взглянул на меня. «Мы не ходили на крыльях. Мы не ходили. Мы не глотали землю. Мы не глотали». Скайл читал нервно, торопливо.

«Есть один терранец, который плавает с рыбами, один, который ходил без одежды, одна, которая съела то, что ей дали, один, кто ходит спиной вперед. Есть камень, который был расколот, а потом склеен цементом. Я спорю с собой, потом я примиряюсь, как тот камень, который был расколот и склеен. Я меняю свое мнение. Я похож на тот камень, который был разбит и склеен. Я не был не похож на тот камень, который был разбит и склеен».

«Я делаю то, что я делаю всегда. Я похож на того терранца, который плавает с рыбами. Я не непохож на того терранца. Я очень на него похож».

«Я не вода. Я не вода. Я вода».

Я никогда еще не видела ни одной вполне вразумительной записи хозяйского разговора, но с этой все обстояло по-другому. В ней мне почудилось глубокое подсознательное родство. Несмотря на всю ее странность, она чуть-чуть, незначительно, но все же больше походила на всеанглийский, чем весь остальной Язык. В ней отсутствовала обычная, скрупулезно и педантично выраженная точность.

– Он не как другие конкурсанты, которые просто пытаются солгать, – сказал Скайл. – У него есть система. Он учит себя говорить неправду. Эти чудные фразы нужны ему для того, чтобы сказать сначала что-то правдивое, а потом перебить себя и солгать.

– Он не все это говорил, – сказала я.

– Он учится, – ответил Скайл. – Мы ведь всегда знали, что ты нужна Хозяевам, так? Ты и такие, как ты. Точно так же им нужен тот расколотый камень, или те две несчастные кошки, которых они зашили в мешок. Им нужны сравнения, чтобы выражать определенные значения, так? Чтобы думать их. Им надо сначала воплотить сравнения в мире, а уж потом они будут их говорить.

– Да. Но… – Я посмотрела на бумагу. Перечитала то, что было на ней написано. Сурль/Теш-Эчер учил себя лгать.

«Я как тот камень, который был расколот», – повторил Скайл, – а потом идет «я не он». У него еще плохо получается, но он уже пытается перейти от «Я похож на камень» к «Я камень». Понимаешь? Та же компаративная терминология, но работает по-другому. Это уже не сравнение.

Он показал мне несколько старых книг, печатных и виртуальных: Леезенберг, Лакофф, у-зенХе, Рикер. Меня не удивили его странные вкусы, ведь именно они очаровали меня давным-давно. Но теперь и он, и его пристрастия вызывали у меня беспокойство.

– Сравнение, – продолжал он, – истинно постольку, поскольку мы так говорим. Мы убеждаем друг друга: это похоже на то. Ему этого больше недостаточно. Ему мало сравнений. – Он вытаращился на меня. – Он хочет превратить тебя в своего рода ложь. И все изменить.

– Сравнение расшифровывает тему: оно действенно, эксплицитно, оно творит истину. С ним тебе не нужен… логос, как говорили раньше. Суждение. Тебе не надо… соединять несоединимое. Совсем иначе, если ты говоришь: «Это есть то». Когда оно совершенно не то. Так делаем мы. Мы называем это «разумом», эту подмену, метафору. Эту ложь. Мир становится ложью. Вот чего хочет Сурль/Теш-Эчер. Принести ложь. – Теперь он говорил очень спокойно. – Открыть дорогу злу.

– Меня беспокоит Скайл, – пожаловалась я Эрсуль.

– Ависа, – ответила она на мою попытку объяснить ей, чем именно. – Мне очень жаль, но я не совсем понимаю, о чем ты. – Она меня слушала: не подумайте, будто она просто взяла и сказала мне, чтобы я заткнулась. Эрсуль слушала, только не знаю что. Вряд ли я тогда выражалась ясно, я просто не могла.

– Я беспокоюсь о Скайле, – сказала я КелВин. Теперь я решила обратиться к ним. – Он слегка помешался на религии.