Пётр Курков - Третий меморандум. Тетрадь первая. Первоград [litres]

– Вижу замок. – Голос прорвался сквозь треск в наушниках. Вертолет, вылетевший полчаса назад на север, очевидно, обнаружил Рокпилс.

– Докладывайте, как… что он собой представляет? – Небритый Голубев возбужденно кричал в микрофон. Слышно было плохо.

– Стены бревенчатые, двойные, сверху навес и это, чтоб ходить…

– Галерея, – пробурчал Казаков, подключивший дублирующие наушники. – Разведчики…

– Шесть башен, нет, семь, одна в стороне, у поля, за полем какие-то еще строения, идем туда… А, черт!

– Что такое? – встревожился Голубев.

– С башен стреляют, пулеметы!

– Немедленно уходите!

– Ясно… Кажется, баки пробило. Ну да, теряем топливо!

– Возвращайтесь! – Голубев привстал со стула, уперся руками в столешницу. – До Новомосковска дотянете?

– Сейчас…

Некоторое время был слышен лишь треск, вой помех и грохот вертолетного движка. Затем снова появился голос:

– Вряд ли, в обрез до ваших деревень, минимум три дырки. Идем к вам, отбой, до связи…

– Слушай эфир! – Строгий капитан передал наушники патрульному, сидевшему на лавке сзади. – В случае чего вызывай по рации. Пошли?

Последнее уже относилось к Казакову. Тот скривился.

– Вертолет нам попортили… Слушай, надо бы… Впрочем, ладно. Пошли.

Они вышли из штабной избы. Казаков прищурился от слепящего солнца. Было не очень жарко – очевидно, с реки, текшей в нескольких километрах, дул свежий ветерок.

Прошли шагов сто по поселку. Названия пока у него не было, так же как и у соседнего: гуманитарии два месяца не могли договориться даже о названии, а потом пришли рокеры и назвали в честь кого-то из своих кумиров. Музыкант вчера говорил, но Казаков не стал запоминать… Осмотрели конюшню, где еще пахло конским потом, навозом и свежескошенной люцерной (люцерну рокеры заставляли сеять наряду с пшеницей, и стога сейчас по-деревенски радовали глаз на скошенной половине поля) и куда даже по желобку была подведена вода из родника. Затем Голубев отправился проверять посты и заодно инспектировать морально-нравственный климат в армии – не перепились ли вражьим пивом и не слишком ли злоупотребляют добрым отношением туземок? – а Казаков направился к баракам.

Бывшие рабы робко бродили, щурились на солнышко и наслаждались бездельем. То тут, то там среди них мелькали камуфляжные куртки Котов и живописные костюмы Охотников – эти сидели в окружении кружка восторженных слушателей и травили байки. К Казакову, отделившись от одной кучки, подбежал давешний музыкант.

– Товарищ координатор, – выговорил он непривычный титул, – уже есть больше тридцати добровольцев, и еще из того Поселка придут.

– Хорошо, – ответствовал Казаков. – Машина за оружием уже ушла. Теперь вот что. Вы какое-нибудь самоуправление выбрали?

– Нет пока, ну ведь мы, конечно, к вам присоединимся, да?

– Это нам с вами вместе решать предстоит…

Собственно говоря, Казаков хотел перевести разговор на то, что все вокруг теперь колхозное, ваше собственное, а следовательно, пшеничку надо бы дожать, для самих, конечно, себя, – но тут запищала рация. Вызывал дежурный Котенок от радиостанции, а там на связи был Валерьян. Извинившись, Казаков заторопился обратно. Когда он подходил к избе, раздалось знакомое жужжание – с севера тяжелой мухой полз вертолет, и координатор с облегчением подумал, что, слава богу, дотянули, можно пока не беспокоиться.

– Сань, – голос Валерьяна был встревожен, – тут на ваш грузовик нападали.

– Ну?

– На Бандерложьей тропе, как он из Первограда шел. Обстреляли из кустов, ребята не стали останавливаться, отстреливались наугад. Шина порвана картечью, одному охотничку ногу поцарапало.

– Шины-то у них есть запасные?

– Да есть, не в этом же дело. Значит, какой-то отряд здесь ошивается, а у меня всей обороны – пять человек…

– Ну не знаю. Говорил же я, мы вас эвакуируем временно… Возьми из грузовика еще пяток арбалетов, что ли… Думаю, что рокеров там немного, если они в открытую не напали. Ну бдительность там удвой…

– Хорошо, я понимаю. Значит, я возьму арбалеты. Отбой.

«Вот еще проблемка, – подумал Казаков, – еще какие-то партизаны объявились…» Вызвал Голубева.

– Капитан, как твои посты? Сквозь них просочиться нельзя?

– Все в порядке. А что?

– На Бандерложьей рокеры шалят. Человека три. Может, они решили перейти к партизанской войне? Вот я и спрашиваю: как посты? Ты не видишь, что население полно энтузиазма? Может, твои там пиво пьют; может, к ним бабы ходят…

– Нет, Сань, исключено. Война же! Все на посту, бледны от ответственности. Котята даже меняться не стали на сон, так по двое всю эту ночь везде и простояли.

– Ладно, коли так. Постов не мало?

Получил заверения, что не мало, в аккурат, обе деревни в надежном кольце, и вышел посмотреть на вертолет. МИ-1 дотянул на соплях, в баке оказались три небольшие, аккуратные дырочки, и еще несколько в хвостовой балке. Техники и летчики обступили повреждения и досадливо матерились. Было ясно, что ВВС выведены из строя надолго, возможно, до конца войны.

– …внутри города – каменный дом и с два десятка изб. Еще какие-то сараи, огороды… Стена над обрывом к реке низкая, в одно бревно. Больше толком ничего не разглядели, да, эти… рабы, очевидно, в бараках за полем. – Наблюдатель докладывал, нервно комкая в руках пижонскую пилотку. Ему было неудобно, что так все получилось.

– Очень хорошо, – сказал координатор. – Спасибо. Можете идти. Вечером доложите, что с вертолетом, так?

Отпустив пилота, он несколько секунд посидел просто так, потом встрепенулся – вспомнил, что давно не выходил на связь с Крайновским. «Тариэль» под управлением наркомвоенмора вчера уже поздно вечером вошел в то самое таинственное устье. Увы, «Альтаир» в кампании не участвует: проводить килевую яхту по незнакомой реке – значит огрести кучу проблем, хотя ее ДШК оказался бы при штурме отнюдь не лишним. Впрочем, пулемет можно на время снять, и если повезет с фарватером, то под стенами Рокпилса «Тариэль» будет вовремя, а сорокапятка и крупняк – неубиенный козырь против бревенчатых стен и пулеметных гнезд на башнях.

Тральщик, переквалифицированный распоряжением координатора в канонерскую лодку, мерно стуча машиной, шел по спокойной желтоватой реке вверх по течению, метрах в тридцати от левого берега. Навстречу несло гнилые листья, ветви, пучки водорослей. Что-то лениво плескалось в мутной воде. «Интересная, наверное, будет здесь рыбалка», – подумал мельком Стась, и тут с берега, из переплетения заросших голубыми цветами коряг, грузно плюхнулся в воду кто-то тяжелый. Стась успел заметить лоснящуюся коричневую спину размером с диван. Ольга, стоявшая рядом, ойкнула.