Йен Макдональд - Восставшая Луна

– Только пока доберемся до автомотрисы, – обещает Лунник.

…Они проводили его вместе, обнялись в шлюзе, помахали, когда закрылись двери, и все еще продолжали махать, когда вагон тронулся, хотя знали, что Вагнер их не видит.

«Дай знать, когда доберешься до Меридиана».

Вопреки угрызениям совести и здравому смыслу, Анелиза все-таки заснула и проспала остаток ночи предательства. Той же ночью Вагнер, видимо, принял лекарства, потому что, проснувшись, она обнаружила, что он бродит по кухне голый, пытается найти мяту и стаканы для чая, дикий и бдительный, чувствительный и осознающий то, что непостижимо для человека.

– Как ты себя чувствуешь?

– Вою.

Он ухмыльнулся. И вперил в нее взгляд, и ее сердце учащенно забилось, она улыбнулась и кивнула, и в другом приглашении он не нуждался, – и они принялись быстро и яростно совокупляться на шезлонге.

– Робсон! – прошипела она.

– Ему тринадцать, он проспит до полудня, – ответил Вагнер.

С приготовлениями разобрались быстро. Кое-что показалось слишком рискованным. Он решил не уведомлять стаю Меридиана, пока не будет стоять у них на пороге. Он отключит доктора Лус и поменяет его на фамильяра-болванку. Пробудет там одну ночь и вернется Экваториальным экспрессом, отбывающим в 17:00. Связь – по минимуму, за исключением звонка, уведомляющего о прибытии.

Каждый тщательно спланированный этап был гвоздем, втыкающимся Анелизе в локоть, запястье, колено, бедро. В шею.

А Робсон, маленький засранец, никак не хотел отправляться спать. Он обычно вырубался к полуночи, но на этот раз никак не желал идти в постель. Час ночи. Час тридцать.

– Я очень устала, Робсон.

– Ложись спать. Я еще не готов.

Два часа. Два тридцать.

Она уже отправила агентам два сообщения с просьбой подождать. Она находила поводы не спать: новая музыковедческая статья об исторической связи между сетаром и уйгурским сатаром, недавно выпущенная на Земле запись ансамбля Чемирани, разгоряченное обсуждение какой-то персидской музыкальной группы. Она страшилась холодной войны нервов с Робсоном – каждый из них был полон решимости заснуть позже другого.

В три двадцать он повалился на спину.

– Все, я сплю.

Анелиза дождалась первого рычащего всхрапа, прежде чем вызвать агентов «Маккензи Гелиум».

– Не сделайте ему больно.

– Я обещаю. Илоило.

Громадный фиджиец направляется по лестнице в мезонин.

– Анелиза?

Он стоит в дверях спальни, завернувшись в простыню. Тощий и сонный.

– Что происходит?

– Черт, – говорит уроженец Луны. Он касается запонки. Темные пылинки летят в лицо Робсона. Мальчик роняет простыню, теряет равновесие и падает, дергая конечностями.

– Робсон! – кричит Анелиза, но второй похититель хватает его и несет по ступенькам, легко, как насекомое.

– Тебе приснятся безумно интересные сны, – говорит уроженец Луны. – Ну, мне так говорили. – Фиджиец осторожно кладет Робсона в ящик для груза, уложив его в позу эмбриона.

– Нет, – говорит Анелиза. – Стойте…

Ящик – это ведь гроб. Смерть.

– У нас контракт, – возражает уроженец Луны.

Фиджиец улыбается и закрывает крышку. Бот выкатывается в коридор.

– Ах да, – говорит уроженец Луны. – Последняя деталь.

Быстрым, уверенным и сильным ударом клинка он пробивает шею Анелизы насквозь. Летят брызги крови, она шипит и беспорядочно взмахивает руками. Нож удерживает ее в вертикальном положении.

– Это за то, что ты трахалась с Кортой.

Он выдергивает нож. Анелиза падает, истекая алой кровью сердца.

Уроженец Луны вытирает клинок и благоговейно прячет в ножны под пиджаком. Отступает от алой лужи.

– Помни о Железном Ливне.

Хайдер выпивает два чая в «Эль гато энкантадо», а Робсона все нет. Вызывает Джокера, но без результата: не в сети. Может, бегает где-нибудь, отрабатывает новое движение или трюк. Паркур требует неистовой, чистой концентрации: в сотне метров от подножия шахты теплообменника не место звонкам и уведомлениям. Еще чай, хотя во рту у него так сухо, словно он выпарил пять граммов «сканка».

– А где твой маленький друг? – спрашивает Джо-Джи.

Хайдер хмурится. Джо-Джи с его покровительственными замечаниями никогда не нравился мальчику. Его деньги так же хороши, как у любого другого в этом кафе. Он отправляет Цзяньюю за стойкой несколько битси и идет искать Робсона. Теофил – небольшой город, и мест, где трейсер может оттачивать свое мастерство, здесь и того меньше. Воздушная шахта, герметичный ангар-хранилище, энергетическое и водяное кольцо, система очистки, где они встретились: ничего. В последнюю очередь Хайдер посещает центральное ядро – любимое место Робсона. Хайдер все еще не может смотреть, как он зигзагом спускается на пятьдесят метров вниз к отстойнику: туда-сюда, туда-сюда, вертится, переворачивается, крутится в воздухе, чтобы приземлиться и тут же снова стартовать. Скорость важна для Робсона. О выживании думает Хайдер.

Сольвейг снова звонит Джокеру. Нет ответа.

Значит – домой.

Это неправильно. Жидкость из-под двери. Он делает шаг назад. Жидкость липкая, оставляет алые пятна на его чистых белых кроссовках. Кровь.

– Сольвейг! Зови на помощь!

– Доброе утро, Хайдер, – говорит дверь. – Ты в списке друзей. Пожалуйста, входи.

И она открывается.

От ударов вся квартира трясется: от уголков для бесед до кроватей. Хайдер вскакивает с постели, обувается, натягивает толстовку, закидывает все локальные данные в сеть: обычные учения – астероид/лунотрясение/разгерметизация. Он соскальзывает по лестнице в жилую зону.

Макс и Арджун носятся туда-сюда, сгребая в сумки свои драгоценные коллекционные штуковины.

Квартиру снова трясет от ударов молота. Дверь. Не столкновение с астероидом, не космическая пушка Воронцовых, не лунотрясение – снаружи кто-то есть.

– Хайдер! Мне надо поговорить с тобой.

Макс и Арджун поворачиваются к двери.

– Я думаю, это Вагнер Корта, – говорит Хайдер.

– Хайдер!

Кулаки снова стучат по двери. Пластмасса скрипит и трещит.

– Он ее сломает, – говорит Макс.

– Хайдер, возвращайся в свою комнату, – приказывает Арджун.

– Я знаю, что ты там, – кричит Вагнер с другой стороны двери.

– Уходи. Оставь нас в покое, – кричит Макс.

– Я только хочу поговорить с Хайдером.

Родители Хайдера смотрят друг на друга.

– Он не уйдет, – говорит Хайдер.

– Наймем охрану, – говорит Макс.

– В Теофиле? – с иронией уточняет Арджун. Двое мужчин встают между Хайдером и дверью. Арджун невысокий, мускулистый, лысый и бородатый, накачанный, но ему не сравниться с волком на пике сияния Земли.

– Я могу ждать вечно, – кричит Вагнер.

– Мне нужно с ним поговорить, – настаивает Хайдер.