Эрик Флинт - 1632

Не тут-то было. В эту самую минуту Нэт Дэвис и Грег Феррара вломились в разговор, выкрикивая доводы в пользу того того, что Майк назвал "сентиментами". Попытка Майка оставаться утонченным вашингтонским политиком продлилась около трех минут. После этого уже орали все, и он вместе с ними.

Все, кроме Ребекки, разумеется. Занятую ей позицию можно было бы назвать шекспировской. Или оксфордской. По крайней мере, такой вывод можно было сделать, интерпретируя её приглушенные ремарки:

Завтра, завтра и завтра. последний слог протокола. шум и ярость, не значащие ничего.

— Вы все выговорились?" — спросила она примерно через полчаса. Неприветливость ее тона — что было неслыханно со стороны Ребекки — заставила всех замолчать на полуслове.

— Дети! — отрезала она. — Ссорящиеся из-за игрушек!

Она обвела взглядом комнату.

— Какая разница , в конце концов? У вас есть этот ваш Билль о правах — никто с этим не спорит. У вас есть критерии получения гражданства — и тут все согласны. У вас есть выборы и все другие атрибуты демократии — никто не хочет поспорить?

Тишина.

— Так о чем же тогда этот разговор? — И передразнила, немного нараспев: — Я думаю, мы должны регистрировать избирателей в поселении в целом. А я думаю, мы должны регистрировать их по месту жительства…

Она сделала глубокий вдох и вдруг выпалила:

— Вам не насрать?

Мертвая тишина. Ребекка никогда не использовала такие слова…

— Ха! Я же уже сказала, дети.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Фрэнк Джексон. За ним шла Гретхен.

Ребекка резко указала на вновь прибывших.

— Спросите еще их! — скомандовала она. — Ну, давайте же!

После того, как обсуждаемый вопрос был разъяснен новоприбывшим, Фрэнк заговорил первым.

— Мне по барабану, — сказал он, пожимая плечами. — Что в лоб, что по лбу. Так что я полагаю, раз уж Майк управляет нашим цирком — и в любом случае он может рассчитывать на мой голос — пусть решает сам.

Гретхен была ещё лаконичнее.

— Я согласный, что он сказал, — заявила она, указывая на Фрэнка.

Заявления Гретхен и Фрэнка, в сочетании с неожиданной грубостью Ребекки, сломали напряженность, царившую в комнате. Члены комиссии несколько мгновений смотрели друг на друга. Затем, все вместе, они вздохнули и расслабились.

Майк откашлялся.

— Послушайте, я не пытаюсь проповедовать абстрактные политические принципы. Я просто пытаюсь выстроить политическую систему, которая наилучшим образом работает в нашей текущей ситуации. Мы всегда можем провести еще один конституционный конвент позже, когда изменятся обстоятельства. Помните, что я сказал. Мы находимся в эквиваленте 1776, не 1789 года. Конституция, принятая нашими старыми Соединенными Штатами, родилась из многолетнего опыта и многолетних же обсуждений. После революции, а не в начале ее. Так что не надо гнать пургу, лучше остановиться и подумать. А сейчас я хочу обратить ваше внимание на то, что нам предстоит уже вскоре. Сегодня. Прямо сейчас.

Майк кивнул в сторону Гретхен. Подчиняясь негромким настояниям Фрэнка, молодая немка заняла место за столом.

— Я попросил Гретхен присоединиться сегодня к нам — и, между прочим, я намерен добиваться включения её в комиссию на постоянной основе — потому что хочу, чтобы мы, чуть позже по ходу заседания, заслушали её доклад. Насколько я могу судить, в долгосрочной перспективе то, что делает Гретхен, будет намного важнее любых побед, одержанных нами на поле битвы. Или того, будут ли избиратели голосовать по пропорциональной или мажоритарной системе.

Он чуть не рассмеялся, увидев, как выражение дискомфорта одновременно появилось на лицах Мелиссы и Квентина. Каждый по-своему, они были ошеломлены тем, как Майк и Ребекка переформулировали первоначальное предложение Мелиссы. Мелисса была расстроена, потому что практика, на поверку, оказалась гораздо грязнее , чем теория. И она уже поняла, что практика будет и много кровавее. Ее романтический идеализм о "подполье" был теперь в твердом хвате женщины, которая относилась к этому совершенно неромантически. Она просто-напросто была полна решимости победить и обладала железной волей.

Квентину, разумеется, идея Мелиссы не нравилась изначально. Силой обстоятельств он оказался среди ближайших помощников лидера революции — той задачи, которой он, по своим убеждениям, совершенно не сочувствовал. По происхождению и привычкам Квентин Андервуд был представителем истеблишмента.

Майк посмотрел на него. Квентин и Мелисса образовывали противоположные полюса комитета. Оба они часто были недовольны тем, как Майк пропихивал быстрые решения сквозь комиссию. Но поддержка Мелиссы, по крайней мере на данный момент, была чем-то гарантированным. Как минимум, потому, что у нее нет альтернативы Майку Стирнсу. Квентин, с другой стороны…

Андервуд вздохнул.

— О, черт. Ладно, Майк. Я смиряюсь с идеей пропорциональной избирательной системы, какой бы извращенной она мне не казалась.

Победа была победой лишь наполовину. Майк бросил внимательный взгляд на Андервуда.

— Этого недостаточно, Квентин. Меня такой ответ совершенно не устраивает. 'Я смиряюсь' — это одно, а 'я поддерживаю это предложение' — совсем другое. Мы уже приняли решение объявить о новых выборах делегатов на учредительное собрание, так как предыдущие 'открытые выборы' на собрании через несколько дней после Огненного Кольца были слишком поспешными, и ситуация с тех пор поменялась слишком сильно. Вы обречены быть избранным одним из делегатов, Квентин. Но на какой платформе вы собираетесь выдвигаться? — Майк указал на проект конституции перед ним. — Основываясь на этом проекте? Или чьем-то еще?

Он не стал указывать, "чьём еще". В этом не было необходимости.

Андервуд ответил на пронзительный взгляд Майка своим таким же собственным. Все остальные, присутствовавшие в комнате, затаили дыхание. Вот она, поворотная точка, вдруг поняли они, а ведь никто, кроме Майка и, возможно, Ребекки, не предвидели такого поворота событий. В течение нескольких месяцев группа людей в этой комнате работала вместе, как одна команда. И вдруг…

Во вселенной, оставленной ими позади, Квентин Андервуд — способный, умный, упорный, энергичный, но жесткий и ограниченный менеджер — был бы естественным союзником Джона Симпсона. Истэблишмент. Принципиальный консерватор до мозга костей. Взбунтуется ли он сейчас?

— Кончай подкалывать, Майк, — проворчал Андервуд. — Разве я похож на идиота? Если бы Симпсон управлял этим цирком, мы бы все уже давно подохли.

Вдруг он хмыльнулся. Веселое выражение было редким гостем на лице Квентина.