Эрик Флинт - 1632

Он повернул ручку. Дверь распахнулась наружу. Вокруг разливалось море радостных лиц, и аплодисменты стали оглушительными. Перед тем как выйти наружу, Майк еще раз посмотрел на Гарри. Молодой шахтер все еще не понимал. Но, видимо, Гарри это особо и не заботило. Понял он или нет, о чем шла речь, существовал тот, в ком он был абсолютно уверен.

— Так значит, шеф, — выпалил он, — ты придумал другой план?

Майк усмехнулся.

— Я думаю, что даже уже приступил к его выполнению.

Он повернулся и начал спускаться из грузовика. Прежде чем его ноги коснулись земли, множество рук подхватило его и в ликующем триумфе потащили вокруг перекрестка. Майк отвечал на аплодисменты взмахами руки и широкой улыбкой.

Как человек может этим наслаждаться, — думал он. Как змея, переваривающая добычу .

Он повернул голову и посмотрел на восток. Школа была там, недалеко. Он прямо-таки горел от нетерпения попасть туда. Увидеть жену, конечно. Он знал, что Ребекка была цела. Именно она послала последнее сообщение по радио, но ему хотелось обнять ее и так и обнимать, и так и обнимать…

Кроме того, мне нужно поговорить с капитаном. Ннадеюсь, он действительно каждой клеточкой настолько сумасшедший, как все говорят.

— Вы свихнулись! — проворчал Густав Адольф. Он обвел рукой стены библиотеки. — Ваши мысли в таком же беспорядке, как эта и комната.

Библиотека все еще представляла собой картину разрухи. Школьники еще не закончили расставлять книги, когда Майк прибыл в школу и потребовал личной встречи с 'Капитаном Гарсом'. В комнате находились только три человека: Майк, Густав и Ребекка. Они расположились в составленных полукругом креслах.

Король впился взглядом в сидящего напротив него высокого человека. Голубые глаза схватились с голубыми глазами.

— Сумасшедший!

Немецкого Майка хватило, чтобы понять. Он не стал ждать перевода Ребекки, чтобы ответить на королевскую вспышку своей.

— Я-то? — выдох был почти насмешлив. — Скорее точно сошел с ума король Швеции, думающий, что он сможет установить Corpus Evangelicorum (организация протестантских государств в рамках Священной Римской Империи Германской Нации) в центральной Европе? Протестантскую конфедерацию, которую отвергает даже большинство из его протестантских союзников, а основные завоеванные им земли являются католическими. После того, как Ребекка перевела, Майк протянул руку и провел ее с юга на запад. Тот факт, что его палец указывал на самом деле на книжные шкафы в библиотеке не помешал монарху понять этот жест.

— Что вы собираетесь делать с Франконией? — требовательно спросил Майк. — Чисто католическим населением?

Король хранил молчание. Майк нажал на него.

— Или с обоими Пфальцами — верхним и нижним.? Или со Швабией и Вюртембергом?

Густав двинул тяжелыми челюстями.

— Там должна быть установлена Евангелическая Церковь.

Майк снова не стал дожидаться перевода.

— Corpus Evangelicorum, прекрасно. Пока это ограничивается Северной Германией, Померанией и Мекленбургом, вы можете управлять ей непосредственно. Бранденбург, Пруссия и Саксония технически ваши союзники. Если вы сможете их убедить присоединиться к такому союзу, лютеранство не будет проблемой.

Майк дождался, пока Ребекка переведет. Короля рассердило использование слова 'технически', но он промолчал. А что тут возразишь?

Майк продолжил.

— Но как вы собираетесь установить лютеранство в качестве господствующей религии в Центральной Германии? Большая часть которой, кроме Гессен-Касселя и Тюрингии является католической?

Король уже пылал яростью. Майк не уступал.

— А в Тюрингии мы. А мы не примем господствующую церковь. Отделение церкви от государства есть один из наших фундаментальных принципов.

Яростный взгляд.

Два яростных взгляда.

Ребекке удалось не засмеяться. С трудом. Мелисса однажды объяснила ей современные представления об альфа-самцах . В тот момент Ребекка сочла логику аргументации в пользу этой теории некорректной. Но теперь, наблюдая за своим мужем и шведским королем, она сочла, что эта теория имеет определенное право на существование.

Помимо того факта, что они были более склонны к использованию силы, чем женщины, эти двое мужчин в библиотеке более всего напоминали ей двух самцов-моржей в брачный сезон.

Она решила внести в спор голос женского разума. Ребекка не знала, где черпает Майк свои аргументы, они едва успели обняться и обменяться несколькими словами, прежде чем Майк начал настаивать на личной встрече с 'капитаном Гарсом', но, как ей казалось, она понимала. Много-много раз Майк говорил ей о самых своих больших опасениях. Что новые Соединенные Штаты могут стать новым тираном Европы а не школой для людей будущего.

— Возможно, — она откашлялась. — Возможно компромисс все же возможен.

Две пары пронзительных голубых глаз теперь перенеслись на женщину в комнате. Ребекке удалось устоять под их давлением. Довольно таки легко.

— Да, мне так кажется. — Затем королю быстро на бархатном немецком: — Ваше величество, прошу помнить, что мой муж привык к ясности и простоте в политических переговорах.

И быстро Майклу на шипящем английском:

— Ну-ка перестань петушиться!

Ни один из мужчин не понял, что она сказала другому. Они, конечно, подозревали, но…

Ребекка ковала железо, пока оно горячо.

— Да, компромисс! В будущем в тех княжествах — назовем их сейчас условно Европейской Конфедерацией , которые будут находится непосредственно под властью династии Ваза, конечно лютеранство будет введено как государственная религия. Но в остальных княжествах…

И Майк и Густав отреагировали бурно. Майк громко фыркнул, король разразился речью.

— Ерунда! — заорал король. — Монархические принципы не могут быть нарушены! Это неприемлемо!

Ребекка вышла из бури гнева невредимой.

— Разумеется, нет. Но Ваше величество, вспомните, что монархия олицетворяется Густавом II Адольфом Ваза, королем Швеции. Но не… — она как ужалила, — персоной капитана Гарса .

Челюсти короля захлопнулись, Майкл вытаращил на нее глаза.

— Генерал-Капитана Гарса, то есть главнокомандующего я бы сказала, — продолжила Ребекка. — Этот титул естественно будет передаваться наследственно в династии шведских Ваза. Но именно как Генерал-Капитана, а не короля.

Она дала словам и таящемуся в них смыслу замереть в тишине. Майкл, не привыкший к тайной логике феодализма, был растерян. Однако король через некоторое время начал улыбаться. Ярость в голубых глазах исчезла, уступив место задумчивости. Он начал улавливать логику.