Эрик Флинт - 1632

Мелисса Мэйли пришла ему на помощь: — Вам нужен кабинет министров.

Он бросил на нее укоризненный взгляд, но она ответила ему веселой улыбкой.

— Да, Мелисса. Ну, хорошо. Пусть будет кабинет.

Он решил не спорить в данный момент. Помни, Майк — это просто временный комитет.

Майк оглядел толпу.

— Я готов создать э-э-э, кабинет — из людей, избранных в комиссию. — Затем решительно и отчаянно: — Но есть некоторые люди, которых я сам хотел бы видеть там.

Громкий мужской голос пришел из зала: — Кто именно, Майк? Черт, просто называй их, а мы сразу будем голосовать!

Майк решил полностью соблюсти процедуру и поставить это предложение на голосование. И одобрительный рев толпы утвердил его в этом.

— Кто за это предложение? Большинство 'за'.

В спортивном зале в первый раз стало тихо. Глаза Майка оглядели толпу.

Первое имя он назвал автоматически, почти не задумываясь.

— Фрэнк Джексон.

Несколько десятков шахтеров одобрительно засвистели.

— Эд Пьяцца.

Сотни людей зааплодировали, многие из них были подростки из школы. Майк почувствовал своеобразный юмор момента. Не слишком многие директора школ в этом мире заслужили бы такие ​​аплодисменты. Большинство из них не получили бы ничего, кроме негодующих восклицаний.

Его взгляд упал на учителей, сидящих рядом с трибуной. Лицо Майка озарилось озорной улыбкой.

— Мелисса Мэйли.

Лицо пожилой учительницы истории застыло от удивления. Ах, какой сладкий реванш.

— И Грег Феррара.

Молодой преподаватель естественных наук просто кивнул в знак согласия.

— Генри Дрисон.

Мэр начал было протестовать.

— Успокойтесь, Генри! На этот раз вам не удастся откосить!

Смех пронесся по залу.

— И Дэн Фрост, конечно, когда он поправится.

Майка задумался. Так, хорошо. Нужны еще производственники. Начнем с электростанции. Это ключ ко всему.

— Билл Портер.

Лицо управляющего электростанцией стало озабоченно нахмуренным, но он не выразил протеста. Механические мастерские. Очень важно. Я бы предпочел работать с Олли, но его предприятие уж слишком маленькое.

— Нат Дэвис.

Еще нужен фермер. Лучшим вариантом, замеченным здесь Майком, был невысокий пожилой мужчина. Пожалуй, то, что нужно.

— Вилли Рэй Хадсон.

Его глаза двинулись дальше, сканируя море лиц. Майк был полностью расслаблен сейчас. Он привык принимать решения на ногах, под взглядом общественности.

Черт, как же он забыл. Стержень группы, которая будет уничтожать заразу еще в зародыше. В основном за городом… Наконец, он заметил лицо, которое искал. Что в общем, было не трудно, уж слишком это лицо выделялось в толпе.

— Доктор Джеймс Николс.

Хорошо. Кто еще? Как и все профсоюзные деятели, Майк был не чужд политиканства. Было бы ошибкой, если бы его кабинет оказался слишком уж единодушным и соглашательским. Мне нужен оппонент. Для приличия.

Его взгляд упал на Джона Симпсона, все еще зло глядящего на него. Взгляд скользнул по нему без остановки. Такого добра не надо. Бесконечные стычки тоже ни к чему.

Когда глаза Майка дошли до упитанного, средних лет мужчины, сидевшего не слишком далеко от Симпсона, ему пришлось сдержаться, чтобы не хихикнуть. Идеально подходит!

— И Квентин Андервуд, — объявил он громко. Это имя заставило зал мгновенно замолчать. На какое-то время воцарилась полная тишина. Минуту спустя Дэррил громко воскликнул: — Бу!

И еще через секунду Гарри Леффертс завопил еще громче: — Измена, я говорю измена! Господин председатель не боится заполучить процедуру импичмента на свою жалкую задницу?

Это произвело бурю смеха, которая продолжалась, по крайней мере минуту. На протяжении всего этого времени вновь избранный председатель комитета по чрезвычайным обстоятельствам обменивался непростыми взглядами, завершившимися взаимным поклоном признания, с управляющим угольной шахтой, в которой он раньше работал простым шахтером.

Майк был удовлетворен. Конечно, этот сукин сын упрям и непробиваем. Но никто никогда не говорил, что он был глуп, либо не знал, как добиться своей цели.

Голос Генри Дрисона пришел из-за его спины.

— Кто-нибудь еще, Майк?

Майк хотел было покачать головой, когда новая мысль промелькнула в его голове. Есть еще люди из этого времени. Тысячи и тысячи из них.

Он повернул голову и уставился в угол спортзала. Затем, указывая пальцем, он назвал последнего из членов своего кабинета.

— И Ребекка Абрабанель.

До заката своих дней Майк утверждал, что это было вызвано не более чем логикой и разумом. Но атаковали его сразу же. Не успело городское собрание разбиться на группы расходящихся людей, как к нему подкрался Фрэнк Джексон.

— Я знал это, — проворчал его старший друг. — Я знал, что все эти громкие слова об Американской революции были просто дымовой завесой. Признайся, Майк. Ты просто спланировал все это, чтобы произвести впечатление на девушку.

С показным большим достоинством Майк проигнорировал насмешку. Со значительно меньшим чувством уверенности — и даже с опаской — он смотрел на девушку, о которой шла речь. Она глядела на него, все еще сжимая руку Джудит Рот. Рот Ребекки был полуоткрыт, на лице выражение ошеломления и удивления. Но было что-то еще, чем просто удивление в ее глазах, подумал он. Или, может быть, он просто надеялся.

— Ох, да ладно тебе! — одернул он себя. Но слова прозвучали как-то неубедительно.

Майк и его 'кабинет' провели свою первое заседание через час, в классе Мелиссы Мэйли. Майк неожиданно для себя вдруг начал что-то мямлить. Пытаясь подбирать слова и путаясь в них.

— Ради Бога, молодой человек! — отрезала Мелисса. — Не стесняйтесь и говорите своими словами. Если вы хотите меня, как единственную женщину в комнате, не считая Ребекки, попросить быть секретарем комитета — говорите прямо. Для этого не нужно петь по нотам.

Майк посмотрел на нее с опаской. Мелисса Мэйли была высокой стройной женщиной. Ее волосы были подстрижены очень коротко, и их цвет соответствовал консервативному серому пиджаку и длинному платью, в которые она была одета. Ее карие глаза пронизывали насквозь, как он их еще помнил по давно минувшим дням, когда он, запинаясь, излагал заученный урок. Она на сто процентов выглядела учительницей. И это не было позой. Мелисса Мэйли была известна остротой языка среди учителей и требованием жесткой дисциплины среди школьников.

Она была также известна в Грантвилле, как наиболее беззастенчивый и безжалостный либерал. Безответственно радикальный, по мнению многих. Будучи студентом колледжа, она была участником движения за гражданские права. Арестовывалась два раза. В штате Миссисипи и в штате Алабама. Затем, уже молодой школьной учительницей, она выступала против войны во Вьетнаме. И опять два ареста. В Сан-Франциско и в Вашингтоне, округ Колумбия. Первый арест стоил ей ее первой преподавательской работы. Второй арест лишил следующей. Родившаяся и воспитанная в аристократической семье Бостона, она нашла себе должность преподавателя только в маленьком городке в Западной Вирджинии, потому что никто не хотел нанимать ее в крупных городах. В первый же год в недавно основанной средней школе она уговорила нескольких школьниц присоединиться к ней в походе на Вашингтон с требованием закона о равных правах. Разразившийся скандал ушел вверх, требуя ее увольнения. Она чудом удержалась на своей работе, но продолжала ходить по тонкому льду.