Эрик Флинт - 1632

Ганс не был удивлен увидев, что пополнение обоза Гретхен взяла под свою опеку. Дочь убитого фермера, казалось, находилась в оцепенении. Ее младший брат изредка всхлипывал. Слез уже не было. Они все вылились часом раньше.

Ганс вздохнул и пошел дальше. Людвиг вот-вот начнет орать, что он ему нужен. Но сначала он все-таки хотел поговорить с Гретхен.

Когда он приблизился к ней, протискиваясь сквозь небольшую толпу, Гретхен повернула к нему голову. Она говорила что-то Аннализе, но как только увидела Ганса, ее рот закрылся. Ее лицо, в одно мгновение, напряглось и застыло, как у статуи. Ее глаза, светло-коричневого цвета, несмотря на все природное тепло, казались ледяными.

Когда Ганс подошел к Гретхен, он взглянул на детей фермера. Теперь уже сирот. Его слова прозвучали в спешке.

— Я не делал этого, клянусь , Гретхен. Я сразу же напился. — Почти отчаянно, он кивнул в сторону дочери фермера. — Спроси у нее. Она скажет.

Жесткое лицо Гретхен немного смягчилось в своем тихом гневе.

— Ты думаешь, что бедная девушка помнит лица ?" — спросила она.

Ее глаза переместились на солдат, выстраивавшихся сейчас в подобие походной колонны. Взгляд был наполнен чистой горечью.

— Я не делал этого. Упаси Бог.

Ребенок, устроившийся в левой руке Гретхен, повернул голову и посмотрел на Ганса нефокусированными глазами младенца. Его рот расплылся в улыбке, увидев знакомое лицо Ганса. Ребенок счастливо загукал.

Гнев Гретхен растаял. Ганс почувствовал прилив нежности к ребенку за это.

Как и раньше, Ганс не переставал удивляться таким чувствам. Он сразу полюбил маленького Вильгельма после его рождения. А Гретхен, положительно, души не чаяла в нем.

Странно, на самом деле. Ведь Вильгельм был сыном Людвига. По всей видимости. После первого дня, когда их город был разграблен войсками Тилли, Людвиг привел своих людей в типографию отца. Гретхен сразу была отобрана для исключительного использования Людвига. Ребенок, конечно, походил на предполагаемого отца. Как и у Людвига, его волосы были очень светлыми, а глаза голубыми. И, судя по всему, он может вырасти и до размеров Людвига.

Глаза Гретхен вернулись к Гансу. Он с облегчением увидел, что враждебность его сестры полностью исчезла.

— Ладно, Ганс. Будем держаться, насколько в наших силах.

Раздался окрик. Это звал его Людвиг.

— Иди, — сказала она. — Я присмотрю за семьей.

Услышав это слово, всхлипывающий рядом десятилетний мальчик неожиданно обхватил бедра Гретхен. Мгновением спустя, его сестра присоединилась к нему, сжимая руку Гретхен. Ужас в ее глазах, казалось, начал отступать.

Таким образом 'семья', Ганса только что выросла. Он не был удивлен. Уже треть обоза чуть не молилась на Гретхен. Такая уж она была.

Окрик Людвига раздался снова. Уже злой. Теперь, конечно, не избежать рукоприкладства.

— Иди же, — прошипела Гретхен.

Серьезно ему не досталось. Людвиг был в хорошем настроении, если такое выражение вообще может быть применено к троллю в человеческом обличье. Его веселость, конечно же, состояла в подтрунивании над Гансом.

— Тебя ждет настоящая битва, цыпленочек! — ревел Людвига. — Наши ребята разведали этот чертов путь на юг, так что мы собираемся навестить Баденбург и преподать этим долбанным протестантам урок. — Улыбка бородатого великана была издевающейся. — Хватит отдыхать в роскоши. Завтра ты запачкаешься кровью. Или сдохнешь к черту!

Ветераны-наемники, стоявшие рядом, разразились хохотом. Смех был добродушным, по большей части. Но юмор Диего-испанца, как всегда, был садистским.

— Ты уж старайся как следует, не отставай от нас в развлечениях, — пригрозил он. Насмешливое лицо исказилось. Диего схватил его за промежность.

— Аннализа с каждым днем выглядит все лучше! — захохотал он.

Ганс почувствовал, как всплеск ярости пробежал вниз по позвоночнику. Он ненавидел испанца больше, чем кого-либо другого в отряде Людвига. Больше даже самого Людвига. Людвиг был грубым зверем, людоедом. Диего был чем-то гораздо худшим. Не случайно Людвиг всегда выбирал испанца, когда нужно было подвергнуть кого-то пыткам.

Тем не менее, Ганс ничего не сказал. Он отвел глаза. Он был в ужасе от Диего. Желтолицый испанец не мог похвастаться статью. Он был карликом по сравнению с Людвигом. Но он был сущим дикарем, смертельным, как змея.

Ганс приготовился к дальнейшему потоку насмешек. Но к счастью, тут рысью подъехала небольшая группа всадников, отвлекая от него всеобщее внимание. Капитан войскового соединения, в которое входил 'отряд' Людвига, прибыл, чтобы отдать приказы.

Ганс даже не знал имени капитана. Да это ему было и ни к чему. Ганс получал приказы от Людвига. Он посмотрел на капитана и троих его спутников.

И тут же, увидев священника в этой группе, взгляд Ганса закаменел. По-видимому, наряду с приказами, будет и проповедь. Священник почти наверняка был иезуит, прикрепленный к Папской Инквизиции. Он увещевал войска для борьбы во имя Божье.

Предположение Ганса было подтверждено Диего, бормотавшего презрительные слова в адрес священника. Испанец высокомерно отзывался об иезуитах и папской инквизиции. Слабовольная шпана , называл он их. Диего превозносил испанских доминиканцев и их Святое Управление инквизиции. Испанская инквизиция подчинялась короне Испании, а не Ватикану. Они действовали, как им заблагорассудится, и плевать хотели на эдикты итальянского папы. Просто сжигайте грязных еретиков. Они все евреи или, по крайней мере, заступники евреев; не считая мавров, конечно.

"Limpieza — очищение," — так испанцы называли это. Чистая кровь должна быть защищена от скверны. Это волновало их, по правде говоря, гораздо больше, чем возня папы с религиозными догмами.

Капитан закончил краткий обмен словами с Людвигом. Священник на коне выехал на первый план.

Проповедь, ну конечно же.

Ганс попытался заблокировать проповедь в своем разуме. Он даже не смотрел на иезуита, чтобы глаза не выдали его. Он просто уставился себе под ноги, сложив руки, как будто бы в молитве.

Священник говорил о необходимости защиты католической веры от ереси.

Ганс не мог спокойно слушать эти слова. Он весь кипел от ярости.

Лжец. Мы тоже были католиками. Весь наш город был католическим.

Священник продолжал захлебываться об истинной вере.

Мы стояли на коленях в молитве, когда ваши 'католические' наемники ворвались в типографию.

Священник поносил протестантов.

Да, протестанты убили моего деда, и забрали мою мать. А ваш добрый католик Людвиг вонзил меч в живот моего отца, когда тот перебирал четки.

Священник перешел к осуждению греха.