Светлана Липницкая - Вакансия за тридевять парсеков

– Почему я должен отчитываться?! – взъерепенился Ингрейман. – Братца своего ненормального спроси, ему ведь лучше знать!

Леотимир сурово сдвинул брови, став похожим на грозного олимпийца.

– Сперва я хочу услышать твой ответ.

– Ты мне не доверяешь? – Ингрейман патетично приложил руку к сердцу. – Я же твой лучший друг!

– Который не может ответить на вопрос, – фыркнул Рим за спиной Лео.

Оба представителя корабельного руководства покосились на него с одинаковым неодобрением. Я прикидывала, хватит ли Риму мозгов незаметно слинять из каюты за подмогой и получится ли у меня вырубить Ингреймана вон тем большим подсвечником, если подкрадусь со спины.

– Да брось, Леотимир! Мы ж с тобой друзья, – заюлил Ингрейман, делая еще шаг назад. Зной, исходящий от флиберийцев, чувствовался уже даже в моем углу.

– Ингрейман! – Капитан потерял терпение. – Отвечай! Это приказ!

Ингрейман зло сплюнул и уже открыто попятился. Лео шагнул вперед, с хрустом раздавив какую-то безделушку. Когда он машинально глянул вниз, Ингрейман рванулся ко мне. Я с визгом отскочила, но бежать было некуда, и он мигом меня изловил. Причем за горло.

– Двинетесь – сожгу девчонку, – рыкнул Ингрейман.

Мне показалось, что руки на моем горле уже слегка потеплели, и я зажмурилась. Говорят, перед смертью люди видят всю свою жизнь, но я видела только внутреннюю сторону собственных век. Все у меня не как у людей! Безобразие!

Узловатые пальцы Ингреймана сжимались на горле, наверняка оставляя синяки. Всхлипнув, я схватилась за его руку, но проще было разжать мраморную статую.

– Ингрейман, не дури. – Голос Леотимира звучал спокойно. Да и неудивительно – кто я ему? Всего лишь случайный груз, который можно оставить на первой попавшейся планете и забыть о нем.

Пальцы предателя сжались, и мне стало трудно дышать. На краю сознания билась отчаянная мысль, что что-то не так. Чего-то не хватало. Чего же? Это казалось ужасно важным.

– Идиоты миковские, – Ингрейман хрипло засмеялся, – ничего дальше своего носа не видите. Гордитесь своей долбанной корпорацией и не замечаете ни хрена.

Я попыталась пнуть его, но он грубо дернул меня за волосы второй рукой, прижимая к себе. Пальцы на моей шее, кажется, были выкованы из стали. Рим сделал почти незаметный шаг вперед, будто невзначай поравнявшись с Лео. Я заметила, что он что-то сжимает в кармане. Лишь бы не принялся разбрасывать горящие предметы! Ингрейман спалит меня прежде, чем Рим поднимет руку.

– Ваш Ингрейман был таким же, – продолжал мерзавец, непонятно зачем выкладывая нам информацию. Кажется, у него давно чесался язык поделиться этим с кем-нибудь. – Захватить его ничего не стоило, он даже не успел ничего понять.

На Леотимира стало страшно смотреть.

– Где Ингрейман?

– Так вот же он, не видишь, что ли? – осклабился Морф. – Только поболтать не может. Он, видишь ли, мертв. Боролся до последнего, надо отдать ему должное.

– Кто ты такой? – тихо спросил Рим, кладя руку на плечо брата. Лео так и застыл, не сводя с копии друга вмиг опустевшего взгляда.

Морф не обратил внимания на вопрос. Он торопливо заговорил, спеша высказать накипевшее:

– МИК отняла у меня все! Если бы не Серега, гнить бы мне в тюряге сейчас! Я обязан ему всем! А уж отомстить миковской падле, заняв его тело, – это даже не работа. Это удовольствие!

– Кто ты? – глухо повторил вопрос брата Лео.

Морф злобно расхохотался, запрокидывая голову, как заправский психопат.

– Не все ли равно? Я тот, в чьем теле живу. Я спирит! Что, полегчало? Своего дружка ты все равно не вернешь.

Рим понимающе охнул и поймал мой взгляд. Желтые глаза едва заметно тлели, отражая бушевавшее внутри пламя. И тут у меня в голове будто щелкнул, вставая на место, последний фрагмент головоломки. Огонь! Вот чего не хватало! Ингрейман был холодным!

Я резко дернулась, выворачиваясь, и укусила его за руку так сильно, как только могла. Ингрейман взвыл, замахнулся на меня, я отшатнулась, и тут нас накрыло огнем. Я даже не успела закричать, когда объятый пламенем комок из какой-то обертки пролетел мимо моего носа, опалив лицо адским пеклом. В глазах потемнело, я упала на пол и услышала, как рядом истошно завопил Ингрейман. Он рухнул рядом, разрывая криком барабанные перепонки и опаляя жаром. Флиберийский огонь взялся так охотно, будто его сдобрили керосином. Катаясь по полу, Морф пытался сбить пламя, пожиравшее его волосы и лицо.

Я на локтях силилась отползти подальше. Чьи-то руки отволокли меня в сторону, и я съежилась на полу, с ужасом глядя, как всего в паре метров от меня заживо сгорает человек.

Рим перепрыгнул через меня, схватил с кровати подушку и принялся сбивать пламя. Ингрейман бессвязно стонал и корчился, а потом вдруг замолчал. Рим беспомощно замер над ним.

– Леотимир…

Капитан отреагировал на имя машинально, подняв на брата ничего не выражающее лицо. Я не уловила от него привычной тепловой волны и не на шутку испугалась: уж не завладел ли Морф и его телом?

Лео плавно подошел к неподвижному телу своего первого помощника и нагнулся над ним, щупая пульс.

– Мертв. Спирит его покинул.

Капитан выпрямился и несколько томительных секунд молчал, собираясь с мыслями. У меня при одном взгляде на него щемило сердце.

– Манари, – голос Лео раздался будто издалека – так глухо он прозвучал, – буди экипаж. У нас спирит на корабле.

– Капитан! – взволнованно отозвалась флиберийка. – Тут еще одна проблема. Срочно на мостик!

Лео бросил последний взгляд на тело Ингреймана и молча вышел.

– Прости, что задел, – еле слышно извинился Рим. Он осторожно приблизился, словно боялся, что я от него убегу. – Ты в порядке?

Я кивнула, борясь с желанием разреветься, как маленькая девочка, которую вместо диснейленда привезли в долину ужасов и всучили не леденец на палочке, а окровавленный череп. Обожженное лицо Ингреймана намертво запеклось на сетчатке.

Рим помог мне подняться, и мы с минуту тупо стояли и смотрели в разные стороны. Я вытерла нос рукавом.

– Не раскисай, детка, – ворчливо посоветовал Кип, – ты держалась молодцом.

– Не хотелось повторить судьбу Жанны Д’Арк. – Я вымученно улыбнулась.

– Кого?.. Кстати, тебе идут новые брови.

– Что?! – Я ощупала упомянутую часть лица, вернее то, что от нее осталось. Кожу нещадно саднило.

– Прости, – повторил Рим, сдерживая улыбку. Ситуация к смеху не располагала, но вид у меня, должно быть, был кошмарный.

Рев сирены из коридора помешал мне высказать излишне горячему парню все, что я о нем думаю. Раздавшийся следом голос Манари торопливо объявил:

– Прошу экипаж срочно занять аварийные модули и сохранять спокойствие, – и все стихло.

Рим опрометью бросился к выходу, я выскочила вслед за ним.