Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 3. Стойкость

На этот раз Яну предстояло выступить не против Райнхарда фон Лоэнграмма. В те дни молодой герцог полностью посвятил своё внимание управлению Империей. Или, если подумать, он не счёл необходимым своё личное присутствие на поле боя. В таком случае, его отношение к этому вторжению было, по-видимому, на уровне: «Эй, разве не здорово будет, если нам удастся победить?». Эта битва не являлась для него жизненно-важной.

В позапрошлом году Райнхард, в то время ещё только граф, возглавлял вторжение в системе Астарта. Он с успехом применил тактику поочерёдной атаки на разделившиеся силы противника, но то вторжение сделало возможным не только это. Главным было то, что на тот момент крепость Изерлон находилась в руках Империи, играя роль базы снабжения и защиты от нападения сзади. Имея в тылу такую поддержку, Райнхард мог безбоязненно вторгнуться на вражескую территорию.

В тот же год Райнхард также одержал великую победу в битве при Амритсаре, растянув линию фронта до предела и одновременно уничтожив линии снабжения флота Союза.

Его тактические умения были настолько впечатляющи и ослепительны, что наблюдателям они казались некой магией. Но это было совсем не так. Он был великим тактиком — пожалуй, даже великим стратегом, — который принимал все необходимые для победы меры ещё до того, как прибыть на поле боя.

Какими бы внешне блестящими и неожиданными ни выглядели победы Райнхарда, он действовал сознательно и с логической последовательностью, стремясь всегда иметь стратегические гарантии.

Райнхард любил одерживать лёгкие победы малой кровью, и именно поэтому Ян признал его величие. Такие победы на самом деле означали скрупулёзную подготовку условий для превосходства в битве, минимизацию своих потерь. Вот только глупые военные и гражданские власти не ценили этого, считая человеческие жизни неисчерпаемым ресурсом.

Именно благодаря таланту Райнхарда, ему удалось собрать вокруг себя стольких блестящих адмиралов. Хотя единственным, с кем Ян встречался лично, был Зигфрид Кирхайс. В тот день, когда до Яна дошло известие о его гибели, он почувствовал боль, словно потерял старого друга. Кроме того, Ян верил, что если бы Кирхайс остался жив, он смог бы стать жизненно-важным мостиком между Союзом и новой имперской властью…

Как будто отвечая на его невысказанные мысли, к Яну подошла Фредерика с вопросом о Райнхарде:

— Адмирал, как вы полагаете, герцог Лоэнграмм собирается убить императора?

— Нет, я не думаю, что он убьёт его.

— Но ведь очевидно, что он намерен узурпировать трон, а император, разумеется, станет помехой для этого.

— На всём протяжении человеческой истории существовало бесчисленное количество узурпаторов. В конце концов, основатель любой династии по определению является узурпатором или внешним захватчиком. Но ответом на вопрос, всегда ли узурпаторы, придя к власти, убивали предыдущих королей, будет громкое «нет». Со многими свергнутыми королями обращались вполне неплохо, некоторые даже стали аристократами в своих же странах. Более того, когда это случалось, почти не было случаев, чтобы свергнутой династии удалось вернуться к власти.

Основатель одной древней династии, узурпировавший трон после того, как заставил ребёнка-императора из предыдущей династии отречься от власти, великодушно относился к своему предшественнику, предоставил ему всевозможные привилегии и даже приказал своему наследнику подписать договор о том, что с представителями старой династии не будут обращаться жестоко, и этот договор соблюдался следующими поколениями. Тот основатель был мудрым человеком. Он понимал, что своим милосердием к побеждённым сможет завоевать людей, а предыдущая династия, лишившаяся власти, но сохранившая положение аристократов, будет всё менее враждебной к новому порядку.

Глядя на то, как герцог Лоэнграмм обращается со старыми дворянскими фамилиями, как в военном, так и в политическом отношении, Ян видел свирепость и беспощадность, но не увидел бессердечной жестокости. Кроме того, Райнхард точно не был глупцом. Любой мог понять, что если он убьёт семилетнего ребёнка, то подвергнется моральному и политическому осуждению. И Райнхард не собирался принимать решений, наносящих ущерб его собственным интересам.

Конечно, императору сейчас могло быть семь лет, но всего через десяток лет ему исполнится семнадцать, а через два — двадцать семь. Так что в будущем соображения могут измениться, пока же герцог Лоэнграмм наверняка оставит юного императора в живых. Скорее всего, он думает о том, как наиболее эффективно использовать его, но, по иронии судьбы, именно молодой канцлер был наиболее озабочен безопасностью императора. Если бы мальчик умер сейчас, пусть даже по вполне естественной причине или в результате какого-нибудь несчастного случая, многие, если не все, сочли бы это убийством и не стали бы долго искать виновного. Живой же император в любом случае не помешал бы проводимым Райнхардом реформам. Райнхард не нуждался в поддержке сторонников императора.

Пятьсот лет назад Рудольф фон Гольденбаум заставил реку истории течь вспять. Он отряхнул старые одежды самодержавия и классового общества, которые человечество, казалось бы, давно уже скинуло и выбросило, и вышел на сцену перед гражданами. Самодержавие и сословный строй были частью процесса, через который цивилизация неизбежно должна была пройти на пути от рождения до зрелости, но в современном гражданском обществе им роли не оставалось. Старым способам управления нужно было уступить сцену. Более того, внедрение такого правительства создало систему, в которой многие приносились в жертву ради небольшого числа принадлежащих к правящему классу.

Возможно, реформы герцога Лоэнграмма были лишь средством достижения его личных амбиций или являлись результатом неприязни к династии Гольденбаумов. Несмотря на это, путь, выбранный им, явно соответствовал пути прогресса истории — к свободе и равенству. В таком случае, не было никаких причин, по которым Союз Свободных Планет должен был противостоять ему. Скорее наоборот, разве не должен он был объединиться с ним, дабы избавить вселенную от остатков этого древнего деспотизма и построить новый порядок? И также вовсе не обязательно было, чтобы всё человечество являлось гражданами одного государства, ведь что плохого в нескольких странах и народах, живущих бок о бок? В конце концов, они существовали в течение большей части человеческой истории.

Проблема заключалась в том, какой политический процесс лучше использовать для достижения этой цели. Следует ли оставить ход истории и восстановление его естественного течения в руках такого выдающегося человека, как Райнхард фон Лоэнграмм? Или же правильнее было бы разделить ответственность, как это делалось в Союзе, между многими людьми с обычной нравственностью и способностями, которые бы вместе постепенно продвигались вперёд сквозь циклы конфликтов, страданий, компромиссов, проб и ошибок? Нужно было выбрать один из этих вариантов.