Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 2. Амбиции

«Нет, не будет, — подумал Райнхард. — Даже тогда эта она не будет утолена. Скорее всего, её никогда не удастся утолить».

И всё же у него не осталось теперь другого пути. Всё, что он мог сделать, чтобы бороться с этой пустотой в сердце, — это продолжать сражаться, продолжать побеждать, продолжать завоёвывать.

А для этого ему нужны были враги. Лишь могучие, талантливые враги могли заставить его на время забыть об этой жажде. Даже если он на какое-то время сосредоточит свои силы на том, чтобы укрепить позиции внутри страны, всё равно нетрудно понять, что военное столкновение с Союзом начнётся уже в следующем году. И именно там, в Союзе, находился самый могучий, самый талантливый из всех врагов.

Могучий враг, о котором думал Райнхард, в этот самый момент находился в ужасном расположении духа.

После захвата Хайнессена, он отправился на Нептис, Каффар и Палмеренд, где принял капитуляцию от повстанцев на этих трёх планетах, а теперь вернулся в столицу. Там-то его и встретил человек, назвавшийся специальным представителем правительства, и попросил публично пожать руку председателю Трунихту на церемонии, которую спонсировало правительство. Это событие, по плану, должно было засвидетельствовать победу демократии над милитаризмом, а также восстановления порядка согласно Хартии Союза Свободных Планет.

Реакция Яна была откровенно ребяческой.

— Почему я должен жать руку этому болвану… — тут он осознал, что кричит, и сбавил тон. — Зачем нужно, чтобы мы с председателем Трунихтом пожали друг другу руки?

Ян считал большим несчастьем, что Трунихт невредимым выбрался из своего убежища. Разумеется, он совсем не обрадовался, что его предчувствия его не обманули. Ослепительно яркий занавес должен вот-вот опуститься, закрывая спектакль, полный отвратительного фарса.

Хотя нет. Когда занавес опускается, всё заканчивается только в театре. А в реальной жизни нет никаких гарантий, что не последует вызов на бис.

Ян чувствовал глубокое отвращение, когда думал о чудовищном эгоизме Трунихта. Всё стало настолько плохо, что закончилось государственным переворотом, но вместо того, чтобы внимательно пересмотреть свою политическую позицию, он использовал различные уловки и манипулировал людьми, чтобы сохранить власть. Пожать этому человеку руку на сцене было для Яна тем же, что продать душу.

Тем не менее, чем больше битв он выигрывал и чем больше возрастала его роль, — иными словами, чем более политически-полезным он становился, — тем чаще он оказывался в подобных ситуациях. Но что ему делать, чтобы избежать этого?

Ну, во-первых, он мог проиграть. Вступить в битву и потерпеть жалкое поражение. Поступи он так, и его репутация обрушилась бы с небес на землю, и голоса тех, кто сейчас славил его, стали бы громче всех критиковать неудачника. Полностью справедливый термин «Убийца!» будет применён к нему, и всем покажется вполне естественным, что он должен подать в отставку. Лишь очень немногие, если найдётся вообще кто-то, могут попробовать остановить его.

Таким образом, Ян был бы спасён из ада государственной службы. Тихая жизнь, укрытая от общественного мнения, где-нибудь в дальнем уголке, была бы совсем неплоха. Он смог бы жить в небольшой коттедже среди рисовых полей, в холодные ночи согреваясь стаканчиком бренди и слушая завывания ветра, доносящиеся снаружи. В дождливые дни он бы чувствовал ностальгию и пил вино, раздумывая об эпическом путешествии воды в атмосфере…

«Кто бы мог подумать… Я только и делаю, что пью», — горько улыбнулся Ян и выгнал из головы эти спокойные мысли. Поражение, конечно, спасло бы его, но сколько десятков тысяч жизней было бы при этом потеряно? Поражение означает гибель множества людей, а также множество жён, лишившихся мужей, матерей, лишившихся сыновей, и детей, потерявших своих отцов.

Поэтому, если он вступает в сражение, то должен победить. Но что будет означать победа? Она будет означать убийство множества вражеских солдат, нарушение структуры вражеского общества и множество лишившихся кормильцев семей. Направление другое, а результат тот же.

«Так что, получается, что неверно и то, и другое?»

Почти десять лет прошло с тех пор, как Ян окончил Военную академию и стал солдатом, но он так и не смог разрешить этого противоречия. Это не простая арифметика, так что чёткого ответа ему найти не удавалось, даже когда он серьёзно задумывался над этим. Но, хоть он и знал, что попытка найти ответ заставит его потеряться в лабиринте мыслей, он не мог перестать думать об этом.

Но, как бы то ни было, сама идея о том, чтобы пожать руку Иову Труниху!..

Ян не боялся возможного ответа, который мог последовать, если он откажется. Но целью этого собрания было показать сотрудничество между правительством и военными, и он не мог подорвать дух этой гармонии. Ян искренне считал, что военные должны подчиняться правительству и, через него, народу. Именно поэтому он и воевал с теми, кто устроил государственный переворот.

Церемония проходила на открытом воздухе.

Стояла чудесная погода, нежное солнце ранней осени освещало собравшихся и золотило листву на деревьях. Но на сердце у Яна было совсем не так празднично.

«Я пожимаю руку не Трунихту, а главе государства в лице председателя Верховного Совета», — подумав так, Ян всё же смог справиться со своими эмоциями. Разумеется, это был лишь способ уклониться от истины, и осознание этого факта только усиливало его раздражение.

Всё потому, что, по его мнению, все эти продвижения ничего не стоили. «Вы поднялись так высоко», — с завистью говорят люди, но одним из свойств подъёма на вершину пирамиды является то, что чем выше вы забираетесь, тем уже и ненадёжнее становится площадка под ногами. Ян считал странным, что множество людей так зациклены на повышении статуса и совсем не думают о шаткости своей позиции.

И кроме того, он никак не мог справиться с чувством неловкости, сидя на трибуне в кресле для особо важных персон. В прошлом году, на поминальной службе после битвы при Астарте, Ян ещё сидел вместе со всеми офицерами. По сравнению с нынешним состоянием, тогда ему было куда легче…

Сейчас как раз выступал Трунихт. Его речь представляла собой пустое красноречие второсортного агитатора. Он воспевал погибших, превознося их жертву во имя государства, и просил людей не настаивать на своих правах и свободах, ведь они находятся в разгаре священной войны с тиранией Галактической Империи. Это же самое он повторял уже много лет.

«Люди умирают, — думал Ян. — У звёзд есть определённый срок жизни. Даже сама Вселенная когда-нибудь прекратит своё существование. И ни одно государство не может существовать вечно. Поэтому, если государство никак не может выжить без гигантских жертв, то почему меня должно беспокоить, не падёт ли оно уже завтра?»