Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 2. Амбиции

«Что-то могло ранить его?» — поразился юноша. Полный удивления с оттенком нервозности, он воззрился на своего опекуна.

— Нет, дело не в этом, — сказал он, развеивая тревогу Юлиана.

Чуть погодя, Ян заговорил, крутя в руках свою пустую чашку:

— Когда я был с Трунихтом, то чувствовал всё большее и большее отвращение, а затем меня внезапно словно что-то ударило. Мысль вроде «Чего стоит демократия, если она даёт власть в руки подобного человека? И чего стоят люди, продолжающие поддерживать его?» — он мягко выдохнул. — Потом я пришёл в себя и ощутил ужас. Потому что я готов поспорить, что Рудольф фон Гольденбаум когда-то в прошлом и эта устроившая переворот группа совсем недавно подумали о том же самом и пришли к такому же выводу: «Только я могу остановить это». Это абсолютно парадоксально, но тем, что превратило Рудольфа в жестокого диктатора, было его чувство ответственности и долга перед всей человеческой расой.

Когда слова Яна стихли, Юлиан задумчиво спросил:

— А председатель Трунихт чувствует эти долг и ответственность?

— Ну, насчёт него я не знаю.

Ян не захотел говорить прямо о странном ужасе, который почувствовал по отношению к этому человеку. Это лишь обеспокоило бы мальчика ещё больше.

«Какое-то время эти мысли стоит подержать при себе».

Возможно, Трунихт был для общества тем, чем является раковая клетка для всего организма: отнимая питание у здоровых клеток, она размножается и становится всё больше и сильнее, пока, наконец, не убьёт своего хозяина. В один день Трунихт будет агитировать за войну, в другой — настаивать на демократии, и всё время будет увеличивать свои могущество и влияние, при этом никогда не принимая ответственности за свои слова. И чем сильнее он станет, тем слабее будет общество, пока он не поглотит его полностью. И тогда терраисты, укрывавшие его, смогут…

— Адмирал?.. — Юлиан посмотрел на него с беспокойством. — Что-то не так?

Ян машинально ответил так же, как любой в такой ситуации:

— Нет, ничего, — ответ, который никогда ничем не помогал.

И в то же мгновение зазвонил визифон в соседней комнате.

Юлиан поднялся и пошёл отвечать. Проводив его взглядом, Ян быстро выпил вторую чашку уже подостывшего чая и до краёв наполнил её бренди.

Он едва успел поставить бутылку на стол, как Юлиан бегом вернулся в гостиную.

— Адмирал, скорее! Звонил контр-адмирал Мурай…

Поднеся чашку ко рту, Ян спокойно спросил:

— Чем ты так взволнован? В этом мире нет ничего, ради чего стоило бы бегать и кричать.

Слова звучали неясно, как у какого-нибудь философа. А когда юноша собрался было возразить, и уже произнёс «Но…», Ян быстро принял глубоко задумчивый вид.

— Вы знаете адмирала Меркатца?

— Это знаменитый адмирал имперского флота. Не столь велик и элегантен, как маркиз Лоэнграмм, но обладает возрастом и опытом и не имеет заметных слабостей. Солдаты его любят. А что насчёт адмирала Меркатца?

— Ну, этот знаменитый адмирал имперского флота… — голос Юлиана начал подниматься. — Решил перейти на нашу сторону!. Он хочет, чтобы вы помогли ему укрыться от Империи! Адмирал Кассельн прислал сообщение, что он только что прибыл на Изерлон.

Ян был мгновенно предан собственной философией. Он быстро вскочил, ударившись ногой о ножку стола.

Когда адмирал Меркатц прибыл в крепость Изерлон, его встретил командующий в отсутствие Яна адмирал Кассельн. Меркатца попросили сдать оружие, но его адъютант Шнайдер с нескрываемым гневом закричал:

— Что вы сказали?! Это оскорбительно! Его превосходительство адмирал Меркатц не военнопленный. Он пришёл сюда по своей воле. Правила приличия требуют, чтобы с ним обращались как с гостем. Или в Союзе Свободных Планет о приличиях не слышали?

Кассельн признал правоту Шнайдера, извинился и, уже размещая группу Меркатца в качестве гостей, отправил по сверхсветовой связи сообщение Яну, находящемуся на Хайнессене.

Ян собрал помощников на совещание. Контр-адмирал Мурай, слышавший историю непосредственно от Кассельна, сказал, что в это трудно поверить.

— Скажите мне, — обратился Ян к Мураю. — Адмирал Меркатц взял с собой семью?

— Нет, я и сам спрашивал об этом адмирала Кассельна, и он сказал, что его семья всё её в Империи…

— Вот как. Рад это слышать.

— Вы не правы, ваше превосходительство. Сказать, что его семья осталась в Империи — это то же, что сказать, что они остались в заложниках. Разве не очевидно для нас предположить, что он прибыл сюда с враждебными целями?

— Нет, нет, это не так. Если бы он в самом деле хотел нас одурачить, то никогда бы не сказал, что его семья осталась в Империи. Скорее всего, он показал бы нам поддельную семью, которая заодно держала бы его под наблюдением. Что-нибудь вроде этого.

Ян повернулся к одному из своих офицеров.

— Майор Багдаш, ведь так поступил бы разведчик, не правда ли?

— Ну, да, так или как-нибудь похоже, — сказал человек, проваливший попытку убить Яна, сменивший сторону и по ходу каким-то образом ставший подчинённым Яна. — Адмирал Меркатц — образцовый вояка, он не имеет никакого отношения к шпионской деятельности или саботажу. Думаю, мы можем ему доверять…

— И куда больше, чем вам!

— Ваши шутки выходят за рамки, бригадный генерал Шёнкопф, — нахмурился Багдаш.

— А кто сказал, что я шучу? — равнодушно обронил Шёнкопф.

Багдаш посмотрел на него сердито.

Выслушав все точки зрения, Ян принял решение:

— Я поверю адмиралу Меркатцу. И в той степени, в какой смогу, буду защищать его права. Если опытный и заслуженный адмирал Империи хочет, чтобы я позаботился о нём, то я не могу его разочаровать.

— Вы полны решимости пойти на это? — спросил Мурай, выглядевший недовольным.

— Я слаб против лести.

Сказав так, Ян приказал открыть прямой канал связи между Хайнессеном и Изерлоном.

После разговора с Кассельном на экране появился крепкий пожилой мужчина. Ян встал и вежливо поприветствовал его.

— Адмирал Меркатц, я полагаю. Меня зовут Ян Вэнли. Рад с вами познакомиться.

Меркатц прищурился, разглядывая молодого темноволосого мужчину, совсем не похожего на военного. Если бы у него был сын, ему, наверное, было бы сейчас столько же.

— Я потерпел поражение, но выжил и теперь нахожусь в вашей власти, ваше превосходительство. Можете поступить со мной, как пожелаете. Я лишь прошу, чтобы вы проявили снисхождение к моим подчинённым.

— Да, похоже, подчинённые у вас хорошие, — поймав взгляд Яна, сидевший в углу экрана Шнайдер выпрямился. — Как бы то ни было, я принимаю вас под свою защиту. Вам нечего опасаться.

Что-то в манере речи Яна вызывало у Меркатца желание поверить ему. Побеждённый адмирал понял, что совет его адъютанта оказался правилен.