Дрю Карпишин - Дарт Бейн 1: Путь разрушения

После боя он не чувствовал вины за содеянное. Ни малейшего раскаяния. Но когда остыл, то появилось ощущение, что он поступил неправильно. Действительно ли Фохарг заслуживал смерти?

Однако считать себя в чем-то виноватым Бейн тоже отказывался. Особой любви он к макурту не испытывал. И вообще никак к нему не относился. Фохарг был всего лишь препятствием на пути самосовершенствования. Теперь это препятствие было устранено.

В момент убийства Бейн полностью отдался темной стороне. Это была не просто ярость или жажда крови. Чувство было более глубоким и шло из самого его естества. Он утратил всякий рассудок и контроль… но это казалось правильным.

Молодой ученик провел долгую и бессонную ночь, пытаясь примирить два чувства — торжества и раскаяния. Но когда утром ему приказали явиться, внутренний конфликт отступил перед более важной проблемой.

Смерть Фохарга не могла остаться без последствий. Поединки предназначались для того, чтобы испытать учеников, закалить их характер через борьбу и боль. Никто не должен был никого убивать. Каждый ученик в Академии — от Си рака до самого отстающего — имел задатки, чтобы стать мастером-ситхом. Каждый обладал редчайшим даром восприимчивости к темной стороне, — даром, который надлежало использовать против джедаев, а не друг против друга.

Убив Фохарга, Бейн погубил потенциального мастера-ситха. Тем самым он нанес серьезный удар по делу Братства Тьмы. Каждый ученик Академии ценился больше, чем целый батальон солдат. Бейн уничтожил бесценное орудие. За это, несомненно, его ждала суровая кара.

Направляясь на аудиенцию, которая должна была решить его судьбу, молодой ситх пытался выкинуть из головы и страх, и вину. Макурт погиб, но он-то, Бейн, жив. И выживать он умеет. Надо быть сильным. Надо придумать, как оправдаться перед повелителем Кордисом.

Мысленно он уже подбирал аргументы. Фохарг был слаб. Бейн не просто убил его, а разоблачил. Кордис и другие учителя поощряли раздоры и вражду среди своих подопечных. Они понимали ценность борьбы и соперничества. Тех, кто демонстрировал успехи — кто возвышался из общей массы, — вознаграждали. Учителя занимались с ними индивидуально, помогая полнее раскрыть потенциал. Те, кто не мог угнаться за остальными, безнадежно отставали. Таков был путь тьмы.

Смерть Фохарга естественным образом вытекала из философии темной стороны. Смерть была последним промахом — его, макурта, собственным промахом. Почему это вдруг Бейн виноват в чужой слабости?

Он ускорил шаг, сердито стиснув зубы. Неудивительно, что у него в душе конфликт эмоций. То, чему учили в Академии, противоречило само себе. Темная сторона не допускала жалости или прощения. Тем не менее ученикам было предписано прекращать бой, победив противника в дуэльном круге. Это было неестественно.

Наконец Бейн подошел к двери покоев Кордиса. На миг он замешкался, страх перед возможным наказанием боролся в нем с гневом, порожденным ненормальной ситуацией, в которой он и другие ученики оказывались каждый день.

Гнев, решил он в конце концов, поможет лучше.

Ученик отрывисто постучал. Услышав изнутри приказ войти, он открыл дверь. Кордис, погруженный в медитацию, стоял на коленях в центре комнаты. Бейн уже бывал в этих покоях, но не мог в который раз не поразиться их изысканному убранству. Стены украшали дорогие гобелены и драпировки. В опасной близости от них были расставлены золотые жаровни и курильницы с благовониями, которые слегка дымились, давая тусклый свет. Один угол занимало большое и роскошное ложе. В другом возвышался резной столик из обсидиана, на котором стоял маленький сундучок.

Крышка сундучка была откинута, и Бейн увидел, что он полон украшений: ожерелий и цепей из драгоценных металлов, золотых и платиновых колец, украшенных яркими камнями. Кордис изо всех сил окружал себя всяческими материальными благами, но еще больше старался, чтобы его роскошь видели все. Бейн подозревал, что в какой-то мере владыка ситхов получал удовольствие — и черпал силы — от зависти и алчности, которые вызывали у других его богатства.

Побрякушки, однако, Бейна не интересовали. Гораздо большее впечатление на него произвели манускрипты и фолианты, которыми были уставлены стеллажи. Великолепные книги, каждая в кожаном переплете с золотым тиснением. Многим были тысячи лет, и Бейн знал, что они хранят секреты древних ситхов.

Наконец повелитель Кордис встал с колен, воздвигся во весь рост и смерил ученика взглядом своих впалых серых глаз.

— Кас'им рассказал мне, что произошло вчера утром, — произнес глава Академии. — Он говорит, ты виновен в смерти Фохарга. — Голос учителя не выдавал никаких эмоций.

— Я не виновен в его смерти, — спокойно ответил Бейн. Он был зол, но не глуп. Следующие слова он подобрал очень тщательно. Повелителя Кордиса надо было убедить, а не разгневать. — Фохарг сам раскрылся. Ослабил защиту в дуэльном круге. Не воспользоваться этим — значит проявить слабость.

Утверждение было не совсем точным, но близким к правде. На первых же уроках Кас'им показывал ученикам, как в бою ограждать себя щитом, чтобы враг не мог использовать против них Силу. Адепт Силы мог вырвать у противника световой меч, сшибить с ног или даже выключить оружие на расстоянии. Щит был самым простым и необходимым средством против таких атак.

Все ученики использовали его инстинктивно, практически не задумываясь. Как только доставался клинок, включалась защитная аура. Для защиты от приемов Силы и маскировки собственных намерений требовалось не меньше энергии и концентрации, чем уходило на расширение возможностей тела и предсказание действий врага. Зачастую именно это незримое противостояние воли, а не схватка тел и клинков, решало исход поединка.

— Кас'им говорит, что Фохарг не раскрывался, — возразил Кордис. — Ты просто разорвал его защиту. Он не мог ничего сделать против твоей мощи.

— Учитель, вы хотите сказать, что надо сдерживаться, если противник слаб?

Вопрос, конечно, был с подвохом. Кордис не стал на него отвечать.

— Одолеть противника в дуэльном круге — это одно дело. Но когда он упал, ты продолжал душить его. Он был побежден задолго до того, как ты его убил. То, что ты сделал, не слишком отличается от добивания врага, уже израненного и лежащего без сознания… в тренировочном круге такое не позволяется.

Слова учителя попали в цель, оживив чувство вины, которое Бейн старался задавить по пути сюда. Кордис молчал, ожидая его реакции. Надо было что-то сказать. Но единственным ответом, который пришел в голову, был вопрос, мучивший Бейна в предрассветные часы:

— Кас'им знал, что происходит. Он все видел. Почему же он не остановил меня?