Дрю Карпишин - Дарт Бейн 1: Путь разрушения

— В самом деле, почему? — невозмутимо отозвался Кордис. — Повелитель Кас'им хотел посмотреть, что будет дальше. Он хотел видеть, как ты поведешь себя в этой ситуации. Каким ты окажешься: милосердным или… сильным.

И Бейн вдруг осознал, что в покои учителя его вызвали не для наказания.

— Я… я не понимаю. Я думал, убивать других учеников запрещено.

Кордис кивнул:

— Нельзя, чтобы ученики нападали друг на друга в коридорах Академии. Мы хотим, чтобы ваша ненависть была нацелена на джедаев, а не на подобных себе. — Эти слова повторяли спор, который Бейн вел сам с собой всего несколько минут назад. Но того, что прозвучало дальше, он никак не ожидал услышать. — Несмотря на это, смерть Фохарга может оказаться не особо значимой потерей, если она поможет полностью раскрыть твой потенциал. Для тех, в ком темная сторона проявлена особенно мощно, возможны исключения.

— Для таких, как Сирак? — Только когда слова сорвались у Бейна с языка, он понял, что именно сказал.

К счастью, повелителя Кордиса его вопрос скорее позабавил, чем разгневал.

— Сирак понимает, в чем могущество тьмы, — улыбнулся учитель. — Страсть питает темную сторону.

— Покой — это ложь, есть только страсть, — заученно пробормотал Бейн. — Страсть придает силы.

— Совершенно верно. — Кордис, похоже, был доволен, хотя кем — учеником или самим собой, — сказать было трудно. — Сила дарует могущество, могущество приносит победу.

— Победа сорвет с меня оковы, — послушно закончил Бейн.

— Пойми значение этих слов, осознай всем сердцем — и твои возможности станут безграничны!

Кордис махнул рукой, отпуская ученика, и снова уселся на коврик. Бейн направился к выходу, но у двери замедлил шаг и обернулся.

— Кто такой сит'ари? — выпалил он.

Кордис склонил голову набок.

— Откуда тебе известно это слово? — строго спросил он.

— Я… я слышал его от других учеников. Когда они говорили о Сираке. Мол, он и есть сит'ари.

— О сит'ари сказано в некоторых древних текстах, — медленно ответил Кордис, указав украшенной кольцами ладонью на книги, разбросанные по комнате. — Там говорится, что однажды нас возглавит совершенный воин, который станет воплощением самой темной стороны и наших идеалов.

— И этот совершенный воин — Сирак?

Кордис пожал плечами:

— Сирак — самый сильный ученик в Академии. На данный момент. Возможно, со временем он превзойдет и Кас'има, и меня, и всех остальных владык. Возможно, и нет. — Кордис замолчал. — Многие мастера не верят в легенду о сит'ари, — продолжил он мгновение спустя. — Повелитель Каан, к примеру, считает ее выдумкой. Она противоречит философии, которая лежит в основе Братства Тьмы.

— А вы, учитель? Вы верите в легенду?

Кордис задумался. Размышлял он, казалось, целую вечность.

— Опасный вопрос, — произнес наконец темный повелитель. — Но если сит'ари — не просто легенда, то он не родится в готовом виде как воплощение нашего учения. Чтобы достичь такого совершенства, ему — или ей — придется пройти через горнило битв и испытаний. Некоторые скажут, что подобное обучение и является целью нашей Академии. На это я могу возразить: мы готовим учеников для того, чтобы они стали владыками ситхов и могли сражаться бок о бок с Кааном и остальными братьями.

Поняв, что лучшего ответа не добьется, Бейн поклонился и вышел. Его освободили от наказания, помиловали ради его могущества и потенциала. Следовало бы радоваться, торжествовать. Но почему-то, поднимаясь на крышу к другим ученикам, Бейн думал только о липком бульканье, которое вырывалось из горла умирающего Фохарга.

Той ночью, уединившись в своей комнате, Бейн попытался разобраться в произошедшем. Он искал глубинный смысл в словах учителя. Кордис сказал, что эмоции — гнев, ненависть — придали ему сил, которые помогли победить Фохарга. И что страсть питает темную сторону. Бейн по своему опыту знал, что это правда.

Но он не мог избавиться от ощущения, что это хотя и правда, но не вся. Молодой ученик не считал себя жестоким. И каким-то садистом тоже. Как же тогда объяснить то, что он сделал с беспомощным макуртом? Случившееся напоминало убийство или казнь… и признать это было нелегко.

На руках Бейна было немало крови: он прикончил сотни солдат Республики, если не тысячи. Но то было на войне. А мичмана на Апатросе он зарезал, защищаясь. Убивать приходилось для того, чтобы не быть убитым самому, и он ни разу не пожалел о содеянном. До вчерашнего случая.

Как Бейн ни старался, он не мог придумать оправдания тому, что произошло в дуэльном круге. Фохарг дразнил его, провоцируя гнев и губительную ярость. Но молодой ситх не мог даже сказать, что потерял голову в пылу схватки. Не мог, если хотел быть честным перед собой. Призывая темную сторону, он испытывал бурю эмоций, но сама атака была холодной и осознанной. Можно даже сказать, выверенной.

Лежа в кровати, Бейн не мог не задуматься о том, что связь между страстью и темной стороной сложнее, чем утверждал Кордис. Молодой ученик закрыл глаза и стал размышлять. Он сделал несколько медленных глубоких вдохов, чтобы успокоиться и отстраненно проанализировать свои ошибки.

Его унизили и осмеяли, и он пришел в ярость. Ярость придала ему сил, чтобы призвать темную сторону и обрушить ее на врага. Бейн вспомнил восторг и торжество, охватившие его, когда Фохарг взмыл в воздух. Но не только это. Даже после столь явной победы ненависть его продолжала расти, словно пламя костра, который можно было затушить только кровью.

Страсть питает темную сторону, но что, если темная сторона в ответ усиливает страсть? Эмоции дают мощь, но мощь делает эмоции интенсивнее… что, в свою очередь, ведет к росту мощи. При подходящих обстоятельствах это породит порочный круг, который разомкнется только после того, как адепт достигнет предела своих способностей… или когда объект его ненависти будет уничтожен.

Хотя в комнате было жарко, по спине Деса пробежал холодок. Разве можно держать под контролем энергию, которая подпитывает сама себя? Чем больше он, ученик, узнает об использовании Силы, тем больше эмоции будут управлять им самим. Чем сильнее становился адепт, тем меньше он руководствовался здравым рассудком. Это было неизбежно.

Нет, подумал Бейн. Он упустил какую-то деталь. Не иначе. Будь это правдой, мастера показывали бы ученикам приемы, позволяющие избежать такой ситуации. Их учили бы дистанцироваться от собственных эмоций, а не только черпать из них энергию темной стороны. Но ничего похожего в программе не было, а значит, выводы неверны. По-другому быть не могло!

Немного успокоившись, он позволил мыслям унести себя в страну снов.

— Меня тошнит от тебя. — Отец сплюнул. — И как в тебя столько влазит? Ты хуже гребаной свиньи зукки!