Брендон Сандерсон - Ввысь

Тем не менее я заметила вблизи сада ряд небольших ангаров. Один был открыт, внутри виднелся голубой автомобиль, рядом мельтешила тень — Йорген доставал что-то из багажника.

«Иди, — настаивал внутренний голос. — Поговори с ним, хоть с кем-нибудь. Хватит бояться».

Я подошла к гаражу. Йорген закрыл багажник и, увидев меня, вздрогнул от неожиданности.

— Штопор? Только не говори, что тебе нужна еще одна силовая матрица.

Я набрала в легкие побольше воздуха.

— Ты когда-то сказал, что если нам нужно с кем-нибудь поговорить, то следует обращаться к тебе. Сказал, что это твоя работа как командира звена. Ты это серьезно?

— Я… — Он опустил взгляд. — Штопор, эта строчка была в моем справочнике.

— Знаю. Но ты предлагал это серьезно?

— Да. Что случилось? Это из-за ухода Артуро?

— Вообще-то нет. Хотя отчасти.

Я обхватила себя руками, словно пытаясь сжать саму себя в объятиях. Смогу ли я это произнести? Вслух?

Йорген обошел машину и уселся на передний бампер.

— Что бы это ни было, я могу помочь. Могу исправить.

— Не надо исправлять, — сказала я. — Просто послушай.

— Я… ладно.

Я зашла в гараж и пристроилась на бампере рядом с ним, уставившись в открытую дверь на небо и далекие очертания пояса обломков.

— Мой отец был… предателем.

Я сделала глубокий вдох. Почему так трудно это вымолвить?

— Я всегда боролась против этого, — продолжала я. — Убедила себя, что это не может быть правдой. Но Кобб дал посмотреть запись Битвы за «Альту». Мой отец не сбежал, как считается. Он сделал кое-что похуже. Он переметнулся на другую сторону и начал стрелять по нашим кораблям.

— Я знаю, — тихо сказал Йорген.

Разумеется, он знал. Неужели знали все, кроме меня?

— Тебе известно о штуке, которую называют дефектом? — спросила я.

— Я слышал этот термин, Штопор, но родители мне не объяснили. Что бы это ни было, они говорят, это глупость.

— Мне кажется… это что-то внутри человека, что заставляет его служить креллам. Насколько это безумно? Отец внезапно присоединился к ним и стал сбивать товарищей по звену. Должно было что-то произойти, что-то странное. Это очевидно. Когда я узнала, что ошибалась на его счет, все перевернулось с ног на голову. Железнобокая ненавидит меня, потому что доверяла отцу, а он ее предал. Она убеждена, что у меня тот же изъян, и хочет каким-то образом это проверить с помощью сенсоров в моем шлеме.

— Это глупо. Слушай, у моих родителей куча заслуг. Мы можем пойти к ним и… — Он глубоко вздохнул и, наверное, заметил выражение моего лица. — Ах да. Не исправляй, просто слушай?

— Просто слушай.

Он кивнул.

Я опять обхватила себя руками.

— Йорген, я не знаю, могу ли доверять собственным ощущениям. Есть… знаки, которые проявились у отца до того, как он переметнулся. Знаки, которые я вижу в себе.

— Например?

— Я слышу звезды, — прошептала я. — Вижу тысячи световых точек, которые, я готова поклясться, на самом деле глаза, и они за мной наблюдают. Похоже, я теряю контроль над всей своей жизнью — или, может, у меня вообще никогда не было никакого контроля. И… Йорген, мне страшно.

Он подался вперед, сцепив руки в замок, и спросил:

— Ты знаешь о бунте на борту «Непокорного»?

— Там был бунт?

Он кивнул.

— Мне об этом знать не полагается, но когда у тебя такие родители, как мои, невольно что-то да услышишь. В последние дни полета возникли разногласия по поводу того, что делать флоту. И половина экипажа взбунтовалась против командования. В числе мятежников была и команда по обслуживанию двигателей.

— Мои предки, — прошептала я.

— Именно они привели нас на Детрит, — продолжал Йорген. — Ради нашего блага спровоцировали крушение. Но… поговаривают, что эта команда состояла в сговоре с креллами, что враг хотел загнать нас в угол, запереть здесь. Мои предки входили в научный отдел «Непокорного» и тоже встали на сторону мятежников. Родители не хотят, чтобы знали о бунте, считают, что разговоры об этом только посеют рознь. Возможно, оттуда и пошла вся эта чушь про дефект и контроль сознания.

— Йорген, я не считаю это чушью. Мне кажется… это правда. Мне кажется, что если я поднимусь в небо со звеном, то в любой момент могу… обернуться против вас.

Он посмотрел на меня, положил руку мне на плечо и тихо сказал:

— Ты потрясающая.

Я склонила голову набок.

— Что?

— Ты потрясающая, — повторил он. — Вся моя жизнь была распланирована. Тщательно распланирована. В этом есть смысл, и я все понимаю. Потом появилась ты. Ты игнорируешь мой авторитет. Следуешь своим чувствам. Выражаешься как какая-нибудь валькирия из скадной баллады! Мне следовало тебя ненавидеть. И тем не менее…

Он сжал мое плечо.

— И тем не менее, когда ты летаешь, ты потрясающая. Такая целеустремленная, такая умелая, такая пылкая. Ты огонь, Штопор. Когда все остальные спокойны, ты как пылающий костер. Прекрасная, как только что выкованный клинок.

Глубоко внутри меня поднялось тепло. Жар, к которому я не была готова.

— Плевать на прошлое. — Йорген встретился со мной взглядом. — Плевать на опасность. Я хочу, чтобы ты летала с нами, потому что я уверен: с тобой нам безопаснее, чем без тебя. Неважно, есть в тебе этот вымышленный дефект или нет. Я рискну.

— Железнобокая думала о моем отце примерно то же.

— Штопор, ты не можешь решать свое будущее, основываясь на вещах, которые мы не понимаем.

Я посмотрела ему в глаза. Они были темно-карими, со светло-серыми ободками вокруг зрачков. Раньше я этого не замечала.

Вдруг он отпустил мое плечо и отстранился.

— Прости. Вместо того чтобы «слушать» я перешел прямиком к «исправлять».

— Нет, все хорошо. Ты даже помог.

Он встал.

— Так ты… продолжишь летать?

— Пока что. Постараюсь в тебя не врезаться, разве что в самом крайнем случае.

Говнюк улыбнулся не свойственной ему улыбкой.

— Мне пора — на примерку выпускной формы.

Я встала, и мгновение мы неловко смотрели друг на друга. Когда мы последний раз откровенничали на стартовой площадке, он меня обнял. Это все еще казалось странным. Я протянула руку, и он ее принял, но тут же подался ко мне.

— Штопор, ты не твой отец, — сказал он. — Помни это.

Потом опять сжал мое плечо и забрался в машину.

Я отошла назад, чтобы уступить дорогу. Что делать дальше? Вернуться на базу и заняться ОФП? Пойти в пещеру, где стоит безжизненный М-Бот? Как мне поступить со свободным временем?

Ответ был очевиден.

Давно пора навестить семью.

Я уже привыкла к тому, как ко мне относятся на «Альте». Пилоту, даже курсанту, уступали дорогу. На длинной улице за пределами базы фермеры и рабочие дружески улыбались и одобрительно поднимали кулак.

И все равно я была потрясена тем, как меня встретили в Вулканической. Когда лифт открылся, ожидавшие снаружи немедленно расступились. За спиной слышались шепотки, но не грубые и осуждающие, а восторженные и взволнованные. Пилот!