Сергей Харламов - Возвращение Апостолов [СИ]

Учёные совмещали работу с беседой.

— Я выяснил, что стало причиной перегрузки молекулярного зонда, — доложил Узар Верховному Правителю. — Дело в том, что, отправляя в прошлое поочерёдно Огинса и Джеффри, мы предвидели возможность их гибели. Ни для кого из здесь присутствующих не секрет, что одной из пренеприятных особенностей наших организмов является способность пересекаться в момент исчезновения из материального мира с миром потусторонним. Только дети до десяти лет избавлены от этой повинности. Да и всё остальное время наша материальность оставляет желать лучшего. Но дело не в этом. Не знаю как, но земляне погибли одновременно. Дэвид погиб от выстрела в спину на Лагуре, а Стеф — при погружении в Эгейское море на Земле. Огинс во главе экипажа бандитов во времени попал в сети иллюзорных битв на Первом Ярусе Земли, а Дэвид — во власть любовных авантюр Лагуры. В результате, у последнего возникла сильная духовная связь с девушкой. Таким образом, нагрузка на зонд оказалась чудовищной. Ребекка вынуждена была контролировать две планеты, разделённые расстоянием и временем. Я удивляюсь, как она вообще выдержала… Да и мне пришлось изрядно попотеть.

— Так Огинс как и я погиб? — поразился Дэвид. — Влюблённость, застилающая глаза, мешала ему адекватно реагировать на происходящее.

— Сейчас все живы, — глухо сказал Узар. — И противоядие у нас в руках.

— Но это, наверняка, та самая колба, которую оставили на планете коалиционные захватчики, — не унимался Дэвид. — Ваши предки не пожелали испробовать вакцину. Они отказались даже ступить на поверхность и высадились на спутник. Быть может, они погибли.

— Сейчас все живы, и это главное, — упрямо повторил учёный, и добавил: — Все, кто нам нужен.

Внезапно послышался тревожный звук сирены. В распахнувшуюся дверь влетел встревоженный охранник.

— Тревога! — воскликнул он. — Со стороны пириансов в космическом пространстве засечено огромное количество космических кораблей. Их оснащённость говорит о готовящемся сражении.

— Кто отключил линию связи с планетой? — взорвался Узар. — Почему я узнаю о выступлении пириансов от охраны?

— Мы не хотели докладывать про сбой зонда, — виновато проговорил Гишар. — Под угрозой был центральный контур.

— Мне это известно, — грубо прервал его ведущий учёный. — Но кто мешал отослать донесение, когда работа зонда была восстановлена, я вас спрашиваю?

— Узар, — тихо сказал Верховный Правитель Империи. — Это был мой приказ. Потребовалось время на замену вышедших из строя блоков. Кроме того, пока не была воскрешена Лара, работа молекулярного зонда оставалась частью неконтролируемой. Мы не имели обратной связи.

Учёный замолчал, отвернулся. Буря негодования сменилась на его лице решимостью действовать. Опустившись на стул, он присоединил ближайший компьютер к головному обозревающему окрестности Лагуры. Дэвид немедленно возник за его спиной.

— Видишь? — сказал Узар, получив результаты запроса. — Тридцать восемь кораблей. Притом большая часть из них явно инопланетного происхождения.

— Опять вторжение?

— Похоже. Видимо, они что-то не поделили.

— Мы можем им помочь, — Дэвид обвёл вопросительным взглядом учёных.

Они дали понять, что нет.

— Тогда зашлите меня туда в одном из ваших шаров! — с готовностью выпалил Джеффри.

Однако Узар отрезал:

— После окончания битвы, да. А пока — нет.

Лейза взяла Дэвида за руку.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — промолвила она.

— Что?

Дэвид не услышал её слов, так как в дальней части лаборатории с громким хлопком разорвалась колба.

— Надеюсь, это была не наша спасительная вакцина, — сказал Рикар.

— Прекратить исследования, — приказал Узар вполне спокойным голосом.

— Пелар, — обратился он к самому молодому из сотоварищей. — Беги в технологическую линию и передай мой приказ о временном отключении энергии искусственных солнц. Быстро.

— Придётся снизить до минимума мощность энергетических узлов планеты, — сказал он. — Кто их знает, каким они располагают оружием, — объяснил он свои действия.

Верховный Правитель кивнул. Группа учёных выполнили распоряжение.

Вскоре свет в зале лаборатории стал меркнуть. Теперь энергия черпалась из запасной энергосети, поэтому опасность была несколько уменьшена.

— Смотрите, — воскликнул Дэвид, указывая на экран. Все глаза устремились к изображению.

Из тридцати восьми кораблей осталось десять. Один из этих десяти ярко-зелёной точкой падающей звезды нёсся к земле.

— Он разобьётся!

— Можно успеть перехватить его при помощи гравитационного экрана, — задумчиво сказал Узар, нажимая клавиши команд. — Попробуем замедлить скорость при падении.

— Три спасательных группы — к месту, — отчеканил он, отдавая распоряжение по внутрисвязевому коммутатору.

— Я отправлюсь с ними, — сказал Дэвид.

На этот раз учёный разозлился.

— Слушай, иди-ка отоспись, — заявил он тоном человека, которому слишком уж надоело навязывание чужих желаний, тем более — непродуманных и мешающих соображать.

— Я останусь здесь.

— Тогда помолчи.

— Они улетают, — громко произнесла девушка, глядя на экран. — Все.

— Ну вот, Дэвид, — дружески подмигнул ему Узар, обернувшись. — Действуй. Пришёл твой час. По коридору третья дверь налево — тебя ждёт космолёт. Захвати с собой оружие. Только будь осторожнее и поторапливайся. У этих непрошенных гостей высокие скорости движения.

— Кстати, — добавил он, когда Дэвид был готов исчезнуть за дверью, — в корабле есть устройство связи. Если что, мы будем ждать вызова. Смерти можешь не бояться — мы тебя отовсюду вытащим — но не ищи её.

Дэвид захлопнул дверь. Лейза, будто козочка, стремглав бросилась за ним. Оказавшись в тёмном коридоре, она воскликнула:

— Милый, возвращайся.

Она понимала, что приставать к Дэвиду с уговорами бессмысленно. Поэтому ей удалось вложить в два этих слова столько нежности и сердечной теплоты, что хватило бы не на одного, а на целых трёх Дэвидов.

Но Дэвид был один и притом чрезвычайно взволнован. «Ненавижу предчувствия», — заскрежетал он зубами, запуская сферу-звездолёт и растворяясь в его затейливом ореоле.

Песчаная отмель, открытая всем ветрам, была безлюдна. Жёлтый кожух песка, лежащего на сокрытой земле, покинутые остовы хижин за саблевидным холмом, и едва виднеющаяся у самого горизонта полоска зелени — вот полный перечень того, что ещё кое-как существовало здесь, на этом морском побережье Мирны, проклятом и пустынном. Могло показаться странным то обстоятельство, что сейчас на берегу было столь тихо и беззвучно: ни криков чаек на западной когорте, ни ощущения постоянно висящего в воздухе песка, гонимого ветром; даже неуклюжие паукообразные обитатели песчаной отмели исчезли, сгинули, растворились. Линию горизонта, где море и небо соединялись воедино, скрывала тьма; только на востоке от неё отступали края бирюзовых облаков. Природа, с безнадёжностью отдав себя на произвол судьбы, казалось, безучастно наблюдала за полным и неумолимым вращением чёртового колеса. Там, где оно проходило, жизни никогда уже больше не суждено было возникнуть. Никто не знал точного времени в этом крае, чуждом всему нормальному, живому, логическому. Никто, за исключением, пожалуй, одного единственного существа, не мог ответить на закономерно возникающий вопрос: «Почему?» Но и это существо хранило молчание. Стив Беркут, сидя на плоской оправе вросшего в песок валуна, молчал, так же как и всё кругом, не двигался, не подавал признаков жизни, и, казалось, даже не дышал. Можно было решить, что Стив мёртв, если наблюдать за ним сзади, слева или справа; но если, отбросив всякие предрассудки по поводу мумифицированных мертвецов, вы смогли бы подойти к Стиву со стороны моря, то увидели бы этот взгляд — острый взгляд глаз на лице, лишённом всяких эмоций, взгляд человека, который перенёс слишком много, но ещё более страшное видел в своём недалёком будущем. Стив Беркут был спокоен. Он ждал и одновременно с этим предавался воспоминаниям.