Пол Андерсон - Круги ада. Восставшие миры

По окончании церемоний Диана присоединялась к ним, чтобы съесть черствого хлеба, сырых овощей, сыра из молока гвидха и выпить земного чая, который мерсеяне выращивают на всей территории Ройдханата (после того, как земляне передали его мерсеянам…).

За этим следовали занятия, разговоры, иногда — специальные интервью или прогулки по окрестностям. Потом простой ужин; опять учеба, сон (в отличие от ее обычного земного цикла), занятия до ужина (так как Мерсейя вращается со скоростью, приблизительно вдвое меньшей, чем скорость вращения Тэлвина, ночь уже опустилась над ней). Позже она могла продолжать беседы, пойти на концерт или на просмотр какого-нибудь шоу, записанного на пленку, на любительский спектакль, или просто могла отдыхать в одиночестве, слушая музыку. Но в любом случае Диана рано ложилась спать.

«Разговорами» назывались изучение записей на ирайо или просматривание проецируемых текстов с помощью специального лингвистического компьютера (в нем было много свободных каналов, и он выдавал визуально перевод так же легко, как и акустический прибор). Диане преподавали также историю и культуру Мерсейи.

Она охотно училась. Окончательное решение ее дела зависело от воли вышестоящего начальства, но никаких известий пока не было. Диана решила для себя, что, по крайней мере, страдать не стоит хотя бы потому, что принц крови (Айдвайр) был на ее стороне. — А в лучшем случае… ну, ладно, не стоит пока об этом думать. Никто ничего определенно не знает.

Занятия давали ей новые знания и отвлекали от безделья. Чем больше нового узнавала Диана, тем интереснее казались ей уроки. В конце концов учеба целиком захватила ее.

Мерсейя — конкурент, агрессор, создатель беспокойства, угроза, находящаяся сразу за Бетельгейзе; Диана приняла на веру эти лозунги, как и все остальные, никогда не пытаясь поразмыслить над ними. О да, мерсеяне были ужасны, но они жили слишком далеко от Империи, военнокосмические силы Земли предназначались для того, чтобы удерживать их там, пока корпус дипломатии не установит непростой мир.

У Дианы возникли сомнения.

Здесь она живет среди живых существ, которые обращались с ней с примитивно-грубоватой добротой. «Однажды изучив их, — думала она, — узнаешь, что они… они имеют такие же дома и такие же семьи, как люди, они также погибают, как люди; у них есть искусство, музыка, спорт, игры, шутки, несовершенства и пороки. Хотя, конечно, необходимо понять их законы, обычаи, строй мышления для того, чтобы признать их… Они не хотели войны с Землей, они видели в Империи надменное, но слабое чудовище, которое со старческой хитростью затеяло мешать и угрожать им…

Нет, они не мечтали завоевать галактику, это было бы абсурдно — она слишком огромна; они просто хотели, чтобы свобода распространялась повсюду и правила без границ. При этом слово „править“ вовсе не означает тиранию и диктаторство над другими, оно означает лишь, что другие не будут стоять на пути полного осуществления духовной сущности, которая лежит в основе Расы… Духовная сущность часто бывает тяжела и груба, но может быть предельно честной с самой собой».

Эти откровения показались Диане свежим морским бризом после удушающего зловония — то есть того, что она знала и принимала раньше: не изнуренные и безродные, но стремящиеся к бесконечности, к самому Богу за этой бесконечностью, и вместе с тем глубокое чувство семьи, преданность памяти предков, уважение понятий смелости, гордости, самопожертвования… Диана почувствовала, что это означает многое, что глава Вэчей назывался не Главой рода, но его Рукой.

Были ли те земляне, которые служили Мерсейе, предателями?..

Но не это медленно нараставшее удивление заставило рухнуть ее внутренние Бастилии. В первую очередь в этом повинен Айдвайр-Искатель и его чары: да, да, именно он и породил сомнение в ее сознании, он заставил возникнуть эти вопросы.

Во-первых, он постоянно проводил с ней беседы. Выяснилось, что его интерес к ее прошлому, опыту, привычкам, стремлениям, — чисто научный. Как правило, они встречались вдвоем в его офисе.

— Сейчас нет необходимости помнить, что я племянник Ройдхана, — сказал он как-то с кривой усмешкой. Страх сковал ее на секунду. Его взгляд пронизал Диану:

— Никто не контролирует канал нашего общения.

Она собрала всю волю, но произнесла только:

— Кзанриф…

— У нас есть разногласия, — ответил Айдвайр, — но Мориох — честный мерсеянин.

Она подумала: «Сколько имперских офицеров в такой ситуации осмелятся защищаться от залезания в душу и шантажа?»

В комнате Айдвайра был стул земной конструкции, сделанный специально для Дианы, каждый раз он предлагал ей сесть и выпить стакан дамского ягодного вина. Диана начинала готовиться к собеседованиям задолго до назначенного часа, втайне желая, чтобы он уделял меньше времени всему остальному: управлению работами, научным обобщениям данных и другому.

Айдвайр не давил на нее, не требовал быстрых ответов, он расслаблялся и позволял разговору как бы свободно, без цели, развиваться. Айдвайр открыл себя с неожиданной стороны — он делился с ней своими воспоминаниями и приключениями на отдаленных планетах.

Диана впитывала все это и поняла, что изучение иных планет всегда привлекало его, поэтому он редко бывал дома. Почти по случайности, и благодаря своему происхождению, он женился и обзавелся потомством. Иногда он брал своих повзрослевших сыновей в космические полеты, считая, однако, что для самостоятельных путешествий они пока недостаточно взрослые. Айдвайр не потерял теплоты. Подчиненные обожали его. Когда однажды он, разговорившись, рассказал о семье, в которой родился, о родителях, братьях и сестрах, об окружающих, чьи отцы служили его предкам в течении поколений, она уловила нотки нежности в его голосе.

За окном был мрак — горячий, плотный мрак конца лета, тепловые молнии ударяли за оградой базы по засохшим деревьям. Айдвайр вызвал ее. Когда она появилась в его кабинете, он встал:

— Пошли в мои частные апартаменты.

На мгновение Диана испугалась. Он был большой, исхудавший, в серой робе. Они были совсем одни здесь. Флюоресцентная панель холодно светилась, и воздух, который скользил по ее коже, кажется, тоже стал холодным.

Она улыбнулась в ответ на его мерсеянскую улыбку, которая, как ей казалось, должна изображать дружелюбие. Морщинки побежали от маленьких чешуек у рта и глаз по всей коже.

— Я хочу показать тебе то, что прячу от своих парней, — сказал он. — Ты можешь понять, они — нет.

Маленькая переговорная коробочка висела у него на шее — так же, как и у нее — и говорила на бесцветном английском языке, пропущенном через компьютер. Она выяснила это, когда занималась с ним ирайо. Теперь звуки мерсеянского языка не звучали грубо и гортанно; ирайо казался ей довольно мягким и богатым оттенками. Она могла уже различать отдельные слова. Она услышала в его приглашении не что иное, как: