Валерий Евтушенко - Звезда Мафусаила

Минуты утекали за минутами, но вот, приборы показали, что «Жан Вальжан» находится точно над центром космодрома. Начав посадку, пилот учел вращение Обливиона, поэтому крейсер приземлился не точно в центре площадки, а ближе к стене, которую штурман накануне объявил артефактом Древних. Стороннему наблюдателю могло показаться, что с низкого темно-вишневого неба опускается какая-то гора консервных банок все с более сужающимся диаметром. Широкое основание этой металлической горы становилось все ближе и ближе. Наконец, зависнув на какое-то мгновение на высоте пятидесяти метров, крейсер выпустил свои могучие посадочные «лапы» и в следующую секунду мягко опустился на поверхность космодрома. Несмотря на опасения Яворского, крейсер встал на ней прочно и незыблемо, как Александровский столб перед Зимним Дворцом.

Сняв шлем и выключив двигатели, Добрынин повернулся к Яворскому.

— Командир, — сказал он с изрядной долей бахвальства, — докладываю, посадка выполнена безукоризненно!

— Благодарю за службу, капитан-лейтенант! — в тон ему ответил Яворский, а Жанна от избытка чувств захлопала в ладоши, глядя на Добрынина с нескрываемым восхищением.

— Мастера видно по почерку, — одобрительно заметил Арбенин, а Копылов прогудел из своего угла: «Истинное мастерство не пропьешь!»

Между тем, в трюме раздвинулась стена и из нее стал медленно выползать пандус.

— Желающие полюбоваться вблизи на прелести Обливиона — на выход, — будничным тоном произнес Феликс, обращаясь в основном к Жанне. Ему самому, как и остальным его товарищам, кроме пожалуй, штурмана, эти «прелести» уже порядком надоели.

Тем не менее, через несколько минут, на пандус вышли все. Жанна не видела до этого, что собой представляет Обливион и даже слегка отшатнулась от испуга, сделав попытку спрятаться за широкой спиной Добрынина. Он посадил крейсер так, что тот оказался буквально в двухстах шагах от искусственной стены, которая сейчас в лучах Мафусаила приобрела какой-то инфернальный оттенок, словно это в самом деле было преддверие ада.

— Смотрите, что это? — внезапно произнес Арбенин, указав рукой в левую часть стены. Там явно что-то происходило, но что именно отсюда было трудно разглядеть, какое-то движение или шевеление в сплошной скальной породе, чего не могло быть по всем законам физики.

— Да она же раздвигается! Смотрите! Разве вы не видите, в ней появилась щель! — крикнул Матвей.

Штурман был прав. Стена раздвигалась медленно, но неуклонно и вскоре относительно небольшая щель в ней превратилась в огромное зияющее отверстие.

Все замерли, молча стоя на пандусе, а Жанна испуганно прижалась к Добрынину, вцепившись своими хрупкими пальчиками в рукав его комбинезона. Паша машинально расправил плечи, как бы подчеркивая тем самым, что за его широкой спиной девушке ничто не грозит.

Невероятность происходящего вызывала в умах экипажа «Жана Вальжана» противоречивые чувства. Человек так уж устроен, что все неизвестное всегда представляется ему таинственным, жутковатым, устрашающим, таит в себе неизведанную опасность. Но в то же время где-то в глубине души это неизвестное и влечет, и притягивает к себе, и вызывает сладостное желание окунуться в эту тайну, подобно тому, как юная девушка с замиранием сердца ждет первого поцелуя.

Но сейчас и здесь, что хорошего можно было ожидать, когда на древнейшей из планет не только Млечного пути, но и всей Вселенной, вдруг ни с того, ни с сего в горной скале открывается огромная дверь, ведущая…Куда? А вдруг действительно-это дверь в ад или иное измерение и сейчас вырвавшиеся оттуда чудовища, страшные и омерзительные, как на картинах Франциско Гойи, утащат в пылающие недра Обливиона всех, кто находится на борту крейсера. Эти мысли невольно промелькнули в голове Яворского и он автоматически потянулся рукой за парализатором, обычно висевшим у него на поясе. Нащупав ладонью пустоту, он только тогда вспомнил, что ни у кого из них нет с собой оружия, оно было оставлено внутри «Жана Вальжана» за отсутствием в нем необходимости. Да и чем могли помочь людям обыкновенные парализаторы, если открывшийся провал действительно таил в себе реальную угрозу? А будь у них даже и самое современное оружие? Разве страшно оно для представителей цивилизации, способной создавать подобные циклопические сооружения? Устыдившись своих панических мыслей, Феликс обвел взглядом лица товарищей. У всех был такой же ошарашенный вид, как и у него. Один лишь Арбенин не утратил хладнокровия и, достав из складок своего необъятного комбинезона прибор, похожий на бинокль, приставил его к глазам и внимательно рассматривал открывшийся проем в стене.

Минуту спустя, опустив бинокль, он сказал без особого волнения в голосе:

— Там какая-то мерцающая пелена, словно туманная дымка. Похоже на какое-то защитное поле, которое словно, полог прикрывает вход. Что предпримем, командир? — обратился он к Феликсу, признавая его право решать за всех.

— Я думаю, что это тот шанс, который выпадает один раз в миллион лет. Если штурман прав, там мы можем столкнуться с артефактами Древних, что само по себе неоценимо для науки. Если же Удальцов ошибается и это с ними не связано, то все равно нужно выяснить, куда ведет этот так внезапно открывшийся вход. Тем более, что мы с Пашей целую неделю тщетно пытались исследовать эту стену всеми доступными нам способами.

Все закивали головами, поддерживая это предложение. Всех охватил исследовательский зуд.

— Но всем нам идти туда нельзя. — охладил их пыл Яворский. — Травкин ты останешься на крейсере. Проследи за погрузкой киборгов и техники. Хромов, Громов и Добрынин останутся здесь тоже вместе с Жанной. Ну, а мы с Герой, Матвеем и, если желаете к нам присоединиться, Константином Семеновичем, пойдем на разведку.

Хромов, Громов и Добрынин стали возмущаться, требовать, чтобы их взяли с собой, но Яворский оставался непреклонен.

— Артем не пилот и не смыслит в управлении огнем крейсера, — напомнил он. — А учитывая, что здесь где-то поблизости болтается пиратский звездолет надо быть готовым ко всему. А без Дениса вы в случае чего и пяти минут не продержитесь…

— А я пойду с вами! — настойчиво заявила Жанна. — Я тоже хочу посмотреть, что там такое! Я на это имею право, тем более, что я сама по себе и вам не подчиняюсь! — но, наткнувшись на тяжелые взгляды Яворского и Арбенина, утратила свой боевой задор и умолкла.

Четверо разведчиков спустились по пандусу вниз, а остальные, оставшись наверху, пристально смотрели им вслед. По мере приближения к проходу он рос и ширился, но Яворский отметил про себя, что отрылась лишь половина стены. Вторая ее половина оставалась таким же монолитом, каким прежде была она вся. По приблизительным прикидкам ширина прохода составляла метров 50–60 и столько же по высоте. Чем ближе они подходили, тем заметнее было мерцание внутри прохода. Не дойдя шагов трех до мерцающей пелены, все четверо остановились.