Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том III [СИ]

И в ответ — удивление-недоверие-восторг: Ты настоящий?! Одиноко… друзья-звёзды-ветер-нельзя-стены-стены… Не уходи!

Девичий — или детский? — голос из густого тумана жалобно говорил: Что мне делать? Холодно, я не вижу пути, и тебя я не вижу, что же мне делать теперь?

Голос был полон тёмного отчаяния, он рвался навстречу, страстно желая утешить и согреть, — но туман обратился стеной из ледяных шипов, и она раз за разом отбрасывала его назад, хищно впиваясь в тело, разрывая в клочья… а голос всё звал: Иди ко мне, у меня нет никого, холод и пустота, ну почему же ты не идёшь!

А потом спокойно произнёс: Я ненавижу и живу, чтобы убить. Ненависть — сила… и страсть. Ты разделишь её со мной и убьёшь, будем убивать, ты и я. Мы оба — смерть .

И он встал и швырнул себя на стену, думая об одном: спасти любой ценой, что значит его крохотная жизнь в сравнении с ужасом, грозящим кому-то слабому и одинокому? И всё пылало вокруг, пылал он сам, и проклятая стена растаяла под натиском огня… но за нею была лишь Тьма, безбрежная и непроглядная, и никого, никого. И он понял, что опоздал, сотой доли секунды ему не хватило, пылинки на весах Судьбы, а Тьма вползла в пролом и захлестнула Сумрак. Мир стонал в страшных мучениях, безрассудно и впустую отданный им Тьме, а он даже не успел узнать, ради кого. Агония, боль, миллионы смертей… и среди них он горел — неуязвимый или просто ненужный даже и Тьме? — корчился от боли в собственном огне, палач и жертва, преступник и герой, беспомощный и всесильный, осуждённый вечно гореть, не сгорая, ледяным, прекрасным, бесполезным пламенем. Не ради счастья и тепла — нет, лишь ради призрачной памяти о них да невесомой надежды.

Он проснулся, задыхаясь от рыданий.

— Т-только не пустота, — слова с трудом отдирались от прыгающих губ, — и не… ненависть. Нет!..

— Это сон, — Энтис крепко прижимал его к себе, — всего лишь сон, Вил, проснись, просыпайся, ну же!

Он смотрел так тревожно… Вил вспомнил, что выпросил всего три дня, и одного уже нет, и вскочил, чтобы убежать подальше и выплакаться в одиночестве. Энт удержал его легко, как крохотного ребёнка, уложил вновь и лёг тоже, обнимая его одной рукой; и ухитрился укрыть их обоих — не своим широким плащом, тот был на девочке, — а его, стареньким, чересчур узким для двоих. Вил уткнулся в друга, изо всех сил стараясь не дрожать. Забыть . Я должен забыть те сны. Думать только о том, что он рядом…

Заснуть он больше не посмел. И Энт всю ночь дёргался и что-то шептал, а потом встал с рассветом и поднял суету на весь лес, готовя очередное лекарство. А она спала себе и спала. Даже позавидуешь.

Бурая студенистая штуковина пахла очень странно, но Энт сказал, всё верно, и часть лечения в том и состоит, чтобы она дышала этим запахом. Она и вовсе не дышала — но объяснять Вил не стал. Орден славится тайнами, и вид у Энта уверенный… вдруг получится?

Резкий запах растёкся по полянке и упорно не желал выветриваться. А она упорно не желала от него просыпаться. Вил украдкой попробовал — и едва сдержался, чтоб не кинуться к воде, визжа, как мрик в капкане: во рту будто огонь развели. А тем временем Энт толковал, что снадобье используют редко, уж слишком вкус неприятный, и если б не крайний случай, он бы никогда… Неприятный! Он прятал лицо, чтобы Энт не заметил выступивших слёз. А она и ресничкой не шевельнула.

Энтис, мрачный и неприступный, застыл на камне у озера, как изваяние. Вил вовсе не был уверен, что сейчас подходящее время для откровений, но второй день из трёх шёл к концу…

— Энт, — тихо позвал он, садясь на землю у его ног. — Я боюсь, никакие травы не разрушат сети Чар.

Его друг не шевельнулся, не поднял головы.

— Давно знаешь?

— Ну… сразу, как её увидел.

— Прочная? — глуховато спросил Энтис.

— Я не пробовал её на прочность.

— Для чего?

Вил растерялся: он ожидал совершенно других вопросов.

— Мне-то откуда знать? — он пожал плечами: — Убить вряд ли хотели, способ уж больно дурацкий.

Склонённое лицо юноши потемнело и напряглось.

— Зачем её убивать?!

— Ну да, непохоже. Убили бы попросту: нож в сердце и в землю поглубже. И легче, и надёжнее.

— Боги! И об этом ты говоришь так равнодушно!

— Говорить я по-всякому могу, на то я и менестрель. Хочешь, могу поплакать. А отучить всех в мире людей злые дела творить — не умею, верно. Это и Орден твой пока не сумел!

— Ты хотел уйти и оставить её там, — безжалостно напомнил его друг.

— Я ушёл бы, если б хотел!

Энтис положил руку ему на плечо.

— Прости. — Он вздохнул: — Наверно, ты был прав, у людей жестокость в крови. И я от боли слишком часто делаюсь жестоким… Вил, но зачем кому-то причинять ей зло?! Я просто не в силах представить!

— Представить-то нетрудно. Какой-то магистр на неё рассердился. Тебе важна причина, Энт?

— Почему магистр?

— Сеть искусная. В Джалайне ведь сильный магистр, Луч… а вот выходит — даже он её не заметил.

— Я могу пойти к нему и спросить, — предложил Энтис. Вил поднял глаза и внимательно оглядел его: худенький мальчик в рваных штанах, руки с обломанными ногтями, криво обрезанные волосы, густой загар бродяги… Он подавил острое желание расхохотаться и сдержанно ответил:

— А он может попросить тебя не лезть в дела Вэй. Если без него тут не обошлось.

— О… вот как. — Энтис недобро сощурился. — Звезда уничтожила Чар-Вейхан в Багровые Годы, да?

— По легенде, — Вил кашлянул. — Кто ж знает, как по правде было. Легендам не всегда верить стоит.

— Мне сразу не верилось, что на неё смотреть опасно. Я уже неделю смотрю — и не изменился. А ты?

— Я? — он нервно усмехнулся: — Сны пошли — прямо спать страшно. Вдруг из-за неё?

Ну всё, думал он, мне конец. Добрались! Но Энт опять спросил совсем не то:

— А тот магистр не узнает, кто её оттуда забрал? Ему легко нас отыскать?

Вот вам и наивный мальчик! Прямо в яблочко… Вил пожал плечами и зевнул.

— Я старался следов не оставлять. А может, ему и наплевать, где она.

Его друг гневно сверкнул глазами:

— Наплевать?!

— А чего ему беспокоиться? Ты вон сколько вокруг суетишься, а сеть на месте.

Энтис отчётливо произнёс фразу из выразительного лексикона портовых ночлежек Ахейрида.

— Угу, — хмыкнул Вил. — И травки её не будят, а время-то идёт. Её в Замок надо, Рыцарь, и поскорее.

— Но и в Замке лечат только травами. У нас нет иных способов врачевания.

— Все болезни меняют вид тени Чар. Вдруг я ошибся, Энт, я ж не совсем вейлин! А в Замке, глядишь, и найдутся записи о похожих случаях. Ведь сам-то Орден без целителей Вэй обходится!

— Но иногда дорогой ценой, — пробормотал Энтис. — Мне кажется, Орден ей не поможет.

— Кажется? — Вил нахмурился. — Надо проверить. Ты в Ордене не лучший целитель, верно? Книги не все читал, сам же признался! — с внезапным ожесточением напомнил он. — Твоих знаний тут мало.