Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том III [СИ]

— У тебя сердце Чар-Вэй. Ты никогда не сможешь стать чем-то другим, с минелой или на троне.

— Это плохо? — пробормотал Вил.

Почему я говорю такие глупости таким несчастным тоном?

— Плохо быть беззащитным. Всякая дрянь в трактирах, а теперь ещё магистры… Но я ведь с тобой.

— Пока.

— Я никуда не тороплюсь.

— Жалеешь, да? — он попытался усмехнуться, но губы словно замёрзли. — Не надо мне твоей жалости.

— Вот-вот, а я о чём. Наверно, гордость-то и уводит Вэй во Тьму: все чувства умирают — кроме боли, когда кто-то смотрит на тебя свысока. И одно желание: сбросить вниз и занять его место.

— Можно встать рядом, — почти робко предложил Вил.

— Нет. Чтоб сравняться с тем, кто унижал и мучил тебя, надо унижать и мучить других. Пока кто-то сильнее тебя, кого ты не смеешь тронуть, это для гордости будто кнут. И вверх: вейлин, магистр, Луч, Верховный. А потом? Что ещё нужно его гордости, чтобы унять боль? Что может причинять ему боль?

Орден , подумал Вил. И поёжился, смутно ощутив прикосновение чего-то мрачного и неизбежного.

— Орден, — тихо сказал Энтис. — Он должен ненавидеть Орден. Всем сердцем. А какое у него сердце?

— Не выдумывай глупостей! Ты просто его не любишь.

— Я просто его боюсь.

Вил безжалостно теребил злосчастный локон. Энтис обхватил пальцами колено и смотрел на озеро.

— Ты в седле умеешь держаться?

— Наверно, умею. Вот попробую, и узнаем… Энт, её сеть слышна . Тут, в дикой земле, может, и нет. А Эверн — в Поле. Понимаешь? Эверлен её не защитит. Только в Ордене никакой Вэй до неё не доберётся.

— И никто не разрежет сеть, — проронил Энтис, не глядя ему в лицо.

— Разве Великая Тайна не разрывает нити Кружев?

— Я её не знаю, — бесцветным голосом напомнил Энтис. — Я никогда не слышал, чтобы ею лечили.

— Ладно, — кивнул Вил, сразу теряя всякий интерес к Великой Тайне. — Зато из Замка он её не заберёт.

— Целителя Чар-Вэй я позову в Тень Ордена?

— Ну… вынесешь её из Замка, пусть за Чертой лечит… Послушай! — он оживился. — А тебе и звать не придётся, без тебя позовут! Это ж какая заноза Звезде в задницу — Орден магистра на чём-то недобром поймал! Твоему лорду Мейджису стоит пальцами щёлкнуть — и сам Верховный бегом прибежит, да ещё извинится, что промедлил! А заодно и люди припомнят, зачем им Орден. — Он усмехнулся: — Прямо как в легенде: Рыцарь девушку от злого вейлина спас! Уж тогда конец болтовне про глупые заповеди… — он осёкся и озабоченно вгляделся в лицо друга: — Что я сказал не так? Что-то обидное? — он виновато повёл плечом: — Не хочешь — не объясняй. Но тогда не сердись, если опять ляпну глупость. Сам я не пойму.

— Ты не сказал ничего глупого. — Энтис вздохнул. — Всё правильно. Не надо этого делать, Вил.

Вил вытаращился на него во все глаза, в полном недоумении от этого вывода.

— Почему?!

— Не надо.

Несколько минут оба внимательно разглядывали звёздные узоры на тёмно-синем ночном небе.

— А Заповедь Истины тебе велит всё-всё вашим лордам выкладывать? И что делал, и где… и с кем?

— Промолчать и солгать — вещи разные. Я могу никому не отвечать на любые вопросы, если не хочу.

— Под кнутом?

Энтис больно стиснул его плечо.

— Никогда так не говори! В Ордене людей не пытают! Только если сам решил, что виноват и должен платить, тебе могут сделать больно, а если не хочешь, никто не посмеет на тебя даже замахнуться!

Да, как же! На меня ты очень даже смеешь замахиваться. И не только… Я, конечно, не Рыцарь, но кто-то в твоём Замке вполне может подумать, что ведь и ты пока ещё не посвящённый лорд!

— Тогда тебе не обязательно меня втягивать, Энт. Пусть думают, будто ты один её нашёл. Просто не рассказывай им про сеть. Вот, спит девочка, а разбудить не сумел. И всё.

— А верно, я мог узнать о сети только от Вэй… Но, значит, я и магистру не должен о ней говорить?

Потрясающе. Оказывается, и ты можешь иногда работать мозгами? Зато я совсем разучился… надо ж было вообразить, что ты не хочешь тащить её в Замок из-за меня!

— Если ты ни за себя, ни за меня не боишься, — медленно произнёс он, — отчего же тогда «не надо»?

Энтис в ночи, мерцающей сотнями звёзд, казался бледным, потерянным и больным.

— Энт, ты должен сказать. Мой дар из-за тебя ведь проснулся. — То был удар ниже пояса. Его от себя тошнило. — И это мне светит Огненная Башня и веселье похуже Ступеней. Не тебе.

Друг на него не смотрел.

— Я знаю.

— Тогда отвечай.

— Ладно, я отнесу её в Замок. — Энтис глянул в небо: — Скоро рассвет. Давай поспим хоть немножко.

Вот я его и заставил. Мне бы радоваться, правда? Энт, мой Рыцарь… последнюю ночь ты рядом. Я видел, что захожу слишком далеко, почему же я шёл? Кто будет защищать меня от снов?

Он стоял у останков костра, глядя, как Энтис встряхивает и бросает на мох лохмотья, оставшиеся от одежды, и пальцами босой ноги ворошил остывшую золу.

— По-моему, здесь нужен Этаррис, Энт. Луч Этаррис Сальвье.

— Всадник-из-Бури? А я о нём и думал. Я же в лицо его одного знаю.

Вил удивлённо поднял брови. Энтис объяснил:

— Я его видел на Провозглашении — десять лет назад, когда двадцать три с половиной века отмечали. К нам тогда многие приехали: все Лорды Трона, и куча сьеров, и кое-кто с Вершины, и Этаррис тоже — единственный из Звезды. Хотя отец всех Лучей приглашал зачем-то. Я хорошо помню, они с мамой гадали: то ли никто не объявится, то ли «пришлют нашего дорогого соседа». Так папа сказал.

— Про Трента, наверно, — вставил Вил, зябко вздрагивая и обхватывая плечи руками.

— Мама на это: «Уж ему-то не отвертеться, бедному мальчику», а отец отвечает: «Зато он умеет со вкусом одеваться и выглядеть любезным, на него хотя бы смотреть приятно». Они смеялись, но глаза у них были невесёлые, и она ещё сказала — можно дорого заплатить за шаг на семь веков в прошлое. Я не понял, поэтому и запомнил. Какое прошлое, почему мальчик… Разве магистры молодые бывают?

— Трента она мальчиком назвала? Это она пошутила… — Вил покачался с носка на пятку. — Если он не совсем уж старик, он мог её желать… понимаешь? Тогда он сделал это за то, что она не согласилась.

— Вот урод! — с чувством прокомментировал Энтис. — А старый или нет, им неважно. Всадник-из-Бури был с такой красавицей, все глаз с неё не сводили, а ему, говорят, лет триста. А почему ты решил, что она не согласилась? Неужели кто-то может отказать магистру и Лучу?

Вил грациозно опустился на мох в свою любимую позу — ноги скрещены, ладони лежат на коленях. Даже после возни с травами, рассеянно думал Энтис, руки у Вила чистые, и ногти не обломаны, как у него, и грязи под ними совсем нет, и как это у него получается, непонятно…

— Наказывают, — сказал Вил, — именно тех, кто сопротивляется. А она, похоже, умеет сопротивляться. В ней нет покорности. Этаррис наверняка поможет. Я слышал, он красивых девочек очень даже любит.