Джейн Астрадени - Взгляд в бездну

Миру это угнетало. Она только сейчас осознала, насколько для нее было важно присутствие докторов в ее жизни. Ради них она хотела стать лучше, умнее, образованнее, чтобы заслужить одобрение Дор-Гона. А сейчас… Гон почти при смерти, Дор ее ненавидит… Да тут впору слезы лить в три ручья. Но разве этим делу поможешь? Жизнь Миры изменилась в одночасье. Если на Дейгаре она плыла по течению, то потом, оказавшись на КА, смотрела в будущее с оптимизмом и строила планы. Теперь же к чему стремиться, если как раньше уже не будет? Разве предполагала она такой результат, когда планировала эту операцию? Но могла ли она допустить смерть братьев? На этот вопрос дейгарка тоже не знала ответа. Точнее, знала, что ей было бы очень сложно смириться с их потерей… Но и теперешняя ненависть Дора была для нее тяжкой ношей.

В поисках выхода Мира много размышляла, пыталась читать специализированную литературу по токсикологии, анатомии и физиологии эризийцев, и каждый день заходила к Гону, думая, может, при виде него ее осенит, но тщетно. Ей критически не хватало навыков для того, чтобы систематизировать получаемую информацию, и не хватало сил для того, чтобы каждый раз разочаровываться, понимая, что та или иная ее идея не сработает.

Впрочем, кое-что ей найти удалось: доклад профессора вузюклашми «Принципы создания нейротоксинов и антидотов: развернутая формула и нейтрализация последствий» и статью эризийских ученых Вернера-Норберта «Системные неврологические нарушения при взаимодействии организмов дуалов с различными ядами, их лечение и последующая реабилитация».

Основная проблема таилась в том, что первая статья оказалась слишком новой, и выводы, приведенные в ней, не были подтверждены научно. Разработки в сфере токсикологии цивилизации лашмани долгое время были засекречены, поскольку яды считались биологическим оружием, и доклад, хоть и содержал много интересной информации, был перегружен культурологическими подробностями, да и в целом написан слишком обтекаемо. У эризийцев же просматривалась другая проблема. Они сами ядами не пользовались и редко травились, поэтому их токсикологические разработки были весьма посредственными. Но они пошли другим путем – лечили и восстанавливали то, что требовало восстановления. И именно в этом, как казалось Мире, заключался ответ. Что если взять и как-то объединить и то, и другое?.. Но в этом ей явно требовалась помощь специалиста.

В один из вечеров Мира напросилась на ночное дежурство. Ведь именно ночью обычно Дор вылезал из своей «берлоги». Девушка долго сидела как на иголках, пока волнения не утомили ее, и тогда навалилась усталость. Мира слегка задремала, а время перевалило за полночь, двери в лабораторию разъехались, и на пороге показался доктор. Он был в одном халате и неуклюже передвигался, хватаясь за стены, столы и стулья, неловко припадая на искусственную ногу. Сон мигом слетел с Миры, и она подскочила с кушетки. Дор увидел ее и замер.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил он.

– У меня дежурство. Ночное.

– Точно, – кивнул Дор. – Сама, небось, напросилась? Зачем?

– Хотела с тобой поговорить…

– Не о чем!

– Дор, ты… Я нашла кое-что… Вот! – девушка протянула ему блок-нот.

Доктор вырвал его из рук дейгарки и отшвырнул прочь. Тот упал на кушетку.

Из глаз Миры брызнули слезы.

– Зачем ты так? Я же хочу помочь!

– Ты уже помогла. До сих пор тошно!

– Но как же Гон? Я подумала… Ему нужно противоядие! А там материалы. Я нашла!

– Думаешь, ты самая умная, так? Или считаешь, что мне все равно?

– Нет… Но ты не ешь, не лечишься и… Я тут опять пробирки мыла с остатками кьянти. Так же нельзя! Вместо того чтобы пить, надо помочь Гону!

– Думаешь, я пью? Я? О! Только чтобы уснуть. Забыть обо всем! О том, что я без брата ничего не могу… Еще эта чертова нога! – Дор попытался пнуть стул, промахнулся и чуть не упал. – Я хочу вернуть прошлое! Хочу, чтобы он был рядом! У меня все из рук валится, потому что его нет… Думаешь, я ничего не делаю? Не ищу? У меня ничего не получается без Гона! Я не могу один думать, решать! Один я ни на что не способен… А вообще ты права, и сейчас я пьян! А знаешь, почему? Потому что когда я выпью достаточно много, мне начинает казаться, что нас двое!

– Дор! Ну послушай меня! Я же хочу помочь, очень хочу!

– Ты не можешь! Ты ничего не можешь. Ты меня раздражаешь! Я тебя ненавижу! Ты! Ты – источник моей боли. Ты – причина того, что у меня ничего не выходит!

– Но Дор! – Мира разрыдалась. – Я… для Гона…

– Гон – не твоя проблема! Ему теперь вообще ничего не поможет… А-а! Я понял, тебе и самой плохо! Ищешь для себя оправданий? Но это потому, что ты переступила черту! Разве ты не знаешь главный закон жизни – не делай то, чего нельзя, тогда не получишь то, чего не хочешь!?

– Я хотела, чтобы ты жил! И чтобы он жил…

– Хотела, хочу… Вся вселенная у твоих ног? Меня ты не спрашиваешь, чего хочу я. И Гона не спросили, когда пихали трубки ему в рот и отрезали ногу.

– Не говори так!

– Нет уж! Слушай! И осознавай! Спасти его хочешь? А зачем?

– Чтобы ты-ты вместе были! Чтобы все как раньше!

– Как раньше уже не будет! – отрезал Дор. – Чем бы это все ни кончилось… Я изломан, исковеркан! Из меня душу вынули! Я не привык быть один! Я не могу быть один!

– Но если он вернется…

– Если он вернется! Если! А если нет? Что тогда?

– Но надежда есть!

– Это у тебя! Впрочем, я уже все для себя решил. И я не хочу продолжать этот бессмысленный разговор. Я очень устал. Материалы или что там… отправь мне по рут-кому, но не ищи со мной личных встреч. Ты мне не нужна, и не будешь нужна никогда. Не хочу тебя больше видеть! А если ты хочешь и дальше учиться в университете, то не попадайся мне на глаза. И как только у тебя появится возможность, улетай отсюда.

Дор злобно выругался, кое-как развернулся и отправился в душ, по пути опрокинув пару стульев, а Мира, несчастная и опустошенная, плюхнулась в кресло. И слезы бесконечно текли по ее щекам…

Что ей делать? И в госпитале теперь не жизнь, и на Дейгар, пока Торрес под арестом – ходу нет.

Жизнь на крейсере вернулась в привычную колею. Странности потихоньку сменялись повседневностями, КА-шники несли службу как обычно, если не считать того, что для некоторых куков, рувов и сотрудников настали тревожные дни. И ночи. Наполненные переживаниями, сомнениями, совещаниями и тайными надеждами. И это связало их вместе – капитана, его помощника и офицера Ромеро; дейгарского разведчика и агента Конфедерации; докторов и горюющую студентку; закомплексованную сплетницу и несчастную преподавательницу… И многих других, хотя сами они не подозревали об этом. А еще был Кассий. Он наблюдал и оценивал, и старался понять…