Стивен Бакстер - Бесконечная утопия [litres]

Хаккет не поощрял беседу и даже не позволил познакомиться.

– Вы не кучка новичков в каком-нибудь мелком колледже, – сурово сказал он. – Вы здесь, чтобы стать орудиями ее величества во всякого рода тайных и секретных операциях, какие только может придумать мое богатое воображение. И, учитывая природу нашего общего таланта, они должны остаться тайной. И в данном случае чем меньше вам известно друг о друге, тем лучше для дела. Если я не знаю вашего имени, то не могу вас предать, не так ли? Это урок, давно усвоенный мятежниками, начиная от наших чартистов до французов, которые снова свергли короля, и американцев, которые обернулись против английской руки, кормившей их…

И все же, когда они садились в экипажи, высокий худощавый юноша подошел к Луи и тайком пожал руку. На вид ему было двадцать пять лет, как и самому Луи, а его пожатие оказалось сильнее, чем ожидал Луи.

– Фрейзер Бердон, – сказал он. – Поскольку мы уже познакомились в противочасовом лесу, то ничего не потеряем, узнав имена друг друга, не так ли?

Луи представился, и в короткой беседе Бердон выяснил, как Хаккет нашел и завербовал Луи.

– Что до меня, – сказал Бердон, – то я встретил доктора в Кембридже, где без особого усердия изучаю естествознание. Освальд приезжал туда на конференцию по вымиранию видов или что-то вроде – я больше по камням – и заметил, что я «увальсировал», как он выражается, когда вывалился из плоскодонки и перешел быстрее, чем оказался в Каме. Не очень умею обращаться с шестом. Мне не хотелось снова намокнуть, и я знал, что против часовой стрелки сухо. Думал, никто не видит, неосторожно. И вот мы здесь…

Затем они сели в экипаж с Хаккетом, и возможности поговорить больше не представилось.

Снаружи Виндзорский замок показался Луи угрожающей громадой, века процветания наслаивались поверх ядра средневековой грубости. Когда же их провели через Нормандские ворота в просторный, окруженный стеной двор и они увидели искусственный холм с Круглой башней наверху, внутреннее пространство показалось ему мрачным до клаустрофобии.

Это ощущение только усилилось, когда лакеи, сменяя друг друга, провели их через узкий дверной проем в глубь соединенных между собой замковых построек. Сначала путь шел по величественным переходам, но потом они оказались в дальнем темном углу здания, где и спустились по лестнице, находившейся за потайной дверью.

Затем слуги с масляными фонарями провели их по очередному лабиринту коридоров и комнат, очевидно подземных. Взгляд выхватывал из полумрака кипы бумаг на полках вдоль стен и прочие предметы: охотничьи трофеи и чучела животных, копья и барабаны, головной убор из перьев. Луи все больше ощущал себя в западне и заметил, что сопровождавшие их слуги, несмотря на парадный вид, шли впереди и сзади и были крупными, мощными мужчинами, а под свободными ливреями вполне хватало места, чтобы спрятать оружие.

– Вам оказана большая честь, джентльмены, – произнес Хаккет уважительным шепотом. – Это личное королевское хранилище. Здесь архивы многих правителей, включая нынешнюю королеву, а также дары из колоний и от других государств и прочее разнообразное барахло. И именно здесь королева и принц-консорт проводят конфиденциальные встречи.

Фрейзер Бердон прошептал Луи:

– И, вероятно, уместно, что здесь должен быть центр памяти монархии. Вы же знаете, где мы? Под первоначальным замком, возведенным на искусственном холме самим Вильгельмом после завоевания. Одна из цепи крепостей, которые он основал для защиты Лондона. Теперь Виндзор – дом молодой королевы и ее растущего семейства, но нельзя забывать о его первоначальном предназначении.

Луи тихо ответил:

– Я плохо знаю историю, но, боже, ненавижу замкнутые помещения. Мне хочется увальсировать отсюда.

Фрейзер странно посмотрел на него.

– Но вы не можете. Разве что тут изначально была какая-нибудь природная пещера. Нельзя вальсировать из подвала, потому что на другой стороне земля или горная порода, что по часовой стрелке, что против. Вы не знали? А вы и правда не особенно изучали собственные способности?

Луи это никогда не приходило в голову, потому что ему незачем было забираться под землю.

– Я не знал, что мы готовимся к испытанию, – с вызовом буркнул он.

Наконец они вошли в более подходящие покои. Добротные газовые лампы ярко освещали изящный, но не вычурный мебельный гарнитур, густой ковер, полки вдоль стен и зеркала от пола до потолка, которые, по предположению Луи, должны были придать этой замкнутой комнате ощущение пространства. Открытые двери вели в соседние комнаты, эта же походила на гостиную какой-нибудь непритязательной семьи приличного, но не огромного достатка, подумал Луи, основываясь на своем ограниченном опыте.

В комнате уже находилась небольшая компания мужчин, в основном в темных костюмах. Они опирались на каминную полку или расслабленно сидели. Вальсеры смущенно сгрудились на ковре, но Освальд смело встал в позу.

Наконец похожий на мажордома тип начал без запинки представлять присутствующих, и удивление Луи возросло. Мужчина лет тридцати пяти, строгий, с проницательным взглядом, в неприметном костюме, был назван просто «мистер Рэдклиф». Двух здоровых, похожих на дворецких типов в дальнем углу вообще не представили, и Луи решил, что это либо специальные констебли, либо военные без формы и где-то, без сомнений, их ждет подмога. Но угрюмый джентльмен лет пятидесяти, с редкой шевелюрой и белыми бакенбардами, оставшийся сидеть, что было весьма грубо с его стороны, оказался не кем иным, как лордом Джоном Расселлом, премьер-министром.

А красивый, хорошо сложенный молодой человек, небрежно опиравшийся на каминную полку, в новенькой «визитке», но с собственными устрашающими бакенбардами, был принцем-консортом Альбертом.

Великому Элюзиво доводилось давать представления в лучших домах, но он был совершенно ошеломлен такой аудиторией, хотя Альберт сразу сказал, что в формальностях нет необходимости. Луи стало интересно, продумал ли кто-нибудь из представителей королевского круга или правительства – возможно, суровый и недоверчивый тип, Рэдклиф, – последствия, если кто-нибудь из вальсеров вознамерился причинить вред этой королевской персоне. Ведь если они окажутся опасными, то лучшего места для подобной встречи – под землей, откуда, как заметил Бердон, никто из них не сможет увальсировать, – просто не найти.

– Доктор Хаккет, – сказал принц с сильным немецким акцентом. – Очень рад снова встретиться с вами.

– Спасибо, сэр, – с гордостью ответил Хаккет. – Джентльмены, его королевское высочество с самого начала живо заинтересовался нашим – право – беспрецедентным предложением службы. Как я описывал ранее, сэр, наш общий талант – тот самый, который я продемонстрировал мистеру Рэдклифу в большом Виндзорском парке несколько недель назад. И теперь, во время демонстрации чартистов в Кеннингтоне, надеюсь, мы показали его действенность на практике. Мы способны перемещаться. Не могу сказать, как мы это делаем, не больше чем новорожденный ребенок сможет объяснить, как делает первый шаг. Мы оказываемся в другом месте, в каком-то лесу. Понятия не имею, что это значит, какая часть мира это может быть, если это вообще наш мир. Возможно, следует отправить туда натуралистов. Вызовите мистера Дарвина!