Галина Чередий - Модификаты [СИ]

Но договорить мне не дали. Глыба с силой толкнул дока, умудрившись никак не задеть меня, так что тот, перевернувшись, откатился к ближайшему валуну, а Агова снова напрыгнул на него, вжимая в землю.

— Джеремая — друг! Друг! Арни, скажи! — твердила я, подползая ближе, но ответом было лишь жуткое рычание, а «мой» пришелец встал у меня на пути. Болезненное же хрипение дока говорило мне о том, что у меня считанные секунды для того, чтобы сделать хоть что-то.

— Я никуда не пойду с Глыбой без Джеремаи! — из последних сил выкрикнула я. — Глыба уходит без Софи! Переводи!

Я понятия не имела, не наплевать ли прилипшему ко мне аборигену, пойду я с ним или нет. Да и ничто не помешает потащить меня силой. Но что еще я могла бы сказать?

— Это неразумно, Софи! — зашипел на меня Арни.

— Переводи! — рявкнула я и тут же закашлялась от дикой сухости в горле.

Услышав слова лингвиста, Глыба развернулся и пихнул Агову, сталкивая с Питерса. Но тот оскалился в ответ, не собираясь уступать. Две мохнатые громадины стояли согнувшись, рычали и сверкали жуткими клыками, глядя друг другу в глаза, как будто вели некий безмолвный спор. Док же лежал между ними на земле, хватая воздух и явно боясь отползти, чтобы не спровоцировать новой атаки. Я осторожно приблизилась, желая оценить его состояние, но теперь Γлыба обернулся ко мне и что-то произнес отрывисто и грубо. Вселенная, я провела в его обществе едва ли полчаса, но уже как-то чувствовала, что сейчас он действительно зол, а не просто насторожен или настырно настаивает на своем.

— Он сказал, Софи не будет трогать самца с неправильной кровью, и тогда он сможет пойти с нами. Его судьбу решат они, — донес до нас Арни.

— Кто эти они? — спросила я, но ответа не последовало. Похоже, на меня рассердились или обиделись. Агова, тот вообще скрылся в темноте, а Глыба выслушал объяснения, что нам надо забрать вещи из тоннеля, «с каменным лицом», если так можно сказать о ком-то, чьего лица вообще было не разобрать. И пустил он в пещеру только меня, а на мужчин угрожающе оскалился, да и сам за мной не последовал. Однако, когда я, спотыкаясь и еле волоча ноги, вытащила наружу рюкзаки, быстро обнюхал их и забрал только мой, отшвырнув остальные как мусор.

— София, еда и препараты! — напомнил мне Джеремая, вызвав новую волну неудовольствия пришельца.

Отыскав нужное, я уже на ходу сжевала батончик, вкуса которого не почувствовала, проглотила стимуляторы и запила из фляжки. Все это сопровождалось, естественно, недовольным сопением Глыбы, вкупе с обнюхиванием и откровенно раздраженными взглядами через плечо на моих спутников, если они слишком приближались, следуя за нами. При этом он ещё и умудрялся показывать дорогу лично мне, и жесты его были доброжелательными, что ли. Такие вот две абсолютно разные линии поведения, демонстрируемые одновременно.

Физическое и нервное истощение быстро стало отступать под действием препаратов. Да, расплата за это будет наверняка жесткой, и я через несколько часов, скорее всего, просто упаду и в лучшем случае буду спать беспробудным сном сутки кряду, но пока могла идти, и это главное. Даже внезапно начавшийся дождь не был сейчас помехой, и мы быстро продвигались вперед. Пусть и в неопределенность, и конечный пункт был известен только нашим странным сопровождающим, но, как по мне, это все лучше, чем то, что мы оставляли позади. Ожидаемо из-за льющейся с неба воды должно было похолодать, но и сами капли были приятно тепловатыми, и окружающий воздух от влаги заметно нагрелся, так что продрогнуть нам явно не грозило. Когда дождь шел уже около десяти минут, на открытой травянистой равнине, по которой мы двигались, стало происходить нечто, что я сочла бы прекрасным зрелищем, если бы мой разум не занят был больше вопросами выживания, а не любованием здешней жизнью. Крошечные подвижные серебристо-розоватые огоньки появились сначала на земле и постепенно стали подниматься к вершинам травянистых стеблей. Их тут были, наверное, миллионы, и поначалу рассмотреть мне их не удавалось, потому что при нашем приближении даже на пару метров они тут же перемещались, создавая эффект отхлынувшей мерцающей волны. Я даже забеспокоилась, что подобный световой эффект слишком выдает нас в общей темноте. Но спустя несколько минут я расслышала тихий посвист, напоминающий звук взмахов множества крыльев, и рассмотрела, что эти мягко полыхающие приливы-отливы возникают повсюду и им предшествует мелькание стремительных темных летящих теней. Их тоже было все больше, и поэтому вскоре все пространство вокруг превратилось в сплошное хаотичное смешение хлещущих во все направления светящихся волн. Тогда-то я и смогла рассмотреть мерцающих созданий. Они чем-то напоминали земных кузнечиков, только брюшко каждого имело форму большой прозрачной капли, в которой и рождалось эта люминесценция. Темные же, заставляющие их спасаться бегством тени удалось рассмотреть лишь в общих чертах, когда они несколько раз пронеслись, едва не цепляя узкими крыльями мое лицо. Очевидно, вид каких-то пернатых, а может, и мелкие рептилии, сугубо ночные, учитывая отблеск огромных, относительно самой крошечной головки глаз. Клювы раскрыты во время полета, нижняя часть более длинная и широкая, и с ее помощью они умудрялись подцеплять насекомых с травы прямо в движении. Примерно такая тактика охоты у водорезов, вот только мне не понятно, как эти умудрялись не сворачивать себе на скорости шею. Ведь трава это не вода, и зацепиться тут ничего не стоит. Да уж, земным птицам было далеко до маневренности обитателей Нью Хоуп. Заметив мое любопытство, Глыба, наверное, решил перестать на меня дуться.

— Рисинг! — сообщил он мне, ткнув в очередной мелькнувший прямо у нас над головами крылатый силуэт.

— Рисинг, — повторила я и кивнула, давая знать, что понимаю, о чем речь. Мой сопровождающий выдохнул… ну, я бы сказала, довольно. Очень похоже, что интерес к местной фауне он одобрял.

Стремительно взмахнув на ходу длинной конечностью, он умудрился загрести сразу нескольких кузнечиков-светляков и, чуть приоткрыв ладонь, продемонстрировал копошащуюся массу мне.

– Οссца! — продолжил он мое просвещение, я опять повторила и кивнула, и тут же невольно скривилась, когда Глыба закинул парочку насекомых в рот и со смачным хрустом сжевал, а потом протянул оставшихся мне.

Есть это я была не готова, но и отказываться страшновато. А вдруг отвергнуть пищу тут равносильно нанесению непростительного оскорбления.

— Мы не едим… э-э-э… живое! — для убедительности я показала пальцами шевеление лапок и прикрыла рот, замотав головой, надеясь, что вышло доходчиво, и обратилась через плечо к Арни: — Объясни ему, пожалуйста.