Галина Чередий - Модификаты [СИ]

— Зачем ей здесь быть? — нахмурившись, спросила она. — Только мешать и отвлекать Духов.

— Софи — теперь часть нашего народа и сестра Сиох, ее присутствие на пользу, — ответила Вали мягко, но уверенно. — Возьми ее за руку, Софи.

Я послушалась и, пусть и чувствовала себя немного неловко, пробормотала приветствие и что-то ободряющее, затем приблизилась к кровати и осторожно коснулась кисти роженицы. Она вздрогнула, взглянув так, словно только что заметила мое присутствие, и вдруг вцепилась в запястье с такой силой, что я удивилась, как не переломила мне кость. И тут же пригнув голову к набухшей от молока груди, закричала и закаменела от натуги, пытаясь снова вытолкнуть из себя ребенка. У меня в голове как щелкнул странный переключатель, неожиданно меняя восприятие происходящего, и настигший на подходе приступ призрачной сочувствующей боли стал реальной мукой. Я, сдерживая рвущийся стон, сжала ее тонкую руку в ответ, точно так же напрягаясь, будто мои усилия способны были помочь ей справиться. Схватка миновала, но состояние поразительной связи не исчезло, и процесс полностью поглотил меня. Острые запахи курящихся трав, крови, пота, распевное молитвенное бормотание помощниц, стоны Сиох перетащили мое сознание в некое иное пространство, заставляя ощущать то, чему разум не мог дать определения. Новый крик, неимоверное усилие, волна страдания, разрывающего изнутри, потом еще раз и еще, и, как озарение, мгновенное понимание: что-то идет не так и все плохо. Слишком много крови, бесплодных истощающих усилий, утекающее сквозь пальцы время и истончение самой сущности страдающей рядом женщины. Хотя Сиох держалась за меня что есть сил, а я вцепилась в нее в ответ, она как будто утекала из моего захвата, постепенно слабела и уходила.

— Мы должны позвать дока Питерса! — почти выкрикнула я и, прижав к щеке тыльную сторону ладони ещё недавно абсолютно незнакомой женщины, поцеловала ее костяшки, ободряя. — Он поможет, должен помочь!

— Никто не приведет сюда постороннего мужчину, а тем более чужака! — взвилась пожилая дама, имени которой я не знала. — Сделать такое — окончательно разгневать Духов, что и так не благоволят к Сиох и ее потомству.

— Он не просто мужчина, а в этой ситуации совсем не мужчина, он доктор, лекарь, способный оказать настоящую помощь! — возразила я, осторожно, но решительно освобождаясь от хватки измученной Сиох и направляясь к выходу. — Разве вы не видите, что она теряет силы и истекает кровью? Угробить ее хотите?

— Зачатием, рождением и смертью распоряжаются Духи, и в наших силах лишь просить их благословения, но не вмешиваться, нарушая ход предначертанной ими судьбы! — не собиралась униматься упрямая тетка, не обращая внимания на то, что бедную страдалицу опять затрясло.

— Ну так и просите их как можно усерднее, а я пойду за помощью! — огрызнулась я.

— Я не позволю! Никто не позволит! Душа народа, скажи свое слово!

— Вали, при всем моем искреннем уважении к вашим устоям и обычаям, которые я готова чтить и уважать, данная ситуация требует отступления от них и стороннего вмешательства! — посмотрела я прямо на нее, демонстрируя готовность действовать, невзирая на их мнение. С последствиями разберусь позже.

— Это может плохо отразиться на будущей судьбе ребенка… — покачала головой она, впрочем, не слишком уверенно. — Единственный мужчина, кому допустимо вмешиваться в это таинство, лишь тот, от чьего семени был зачат младенец.

— Вот именно! — подключилась упертая баба, и я ее уже в полную силу возненавидела в этот момент. — Уходи отсюда, и пусть все идет своим чередом.

Я никогда прежде не была по-настоящему злобной или агрессивной, но сейчас почувствовала прилив натуральной дикости в себе, и, схватив женщину за плечи с неожиданной и для самой себя силой, отпихнула ближе к Вали и гневно зашептала в лица им обеим:

— Мужчина, от которого это дитя было зачато, — часть вашего Духа-Οградителя. А теперь быстро представьте, каким станет будущее всего вашего народа, если из упрямства и боязни того, чего может и не быть, вы позволите погибнуть и его анаад, и нерожденному ребенку, тогда как существует реальный шанс на благополучный исход для всех! Я видела Агову только что, он на грани безумия даже от понимания, через какие страдания проходит его возлюбленная, а что с ним станет от ее потери?

Не став дожидаться ответа, я выскочила из тирода и со всех ног побежала к пещерам. Отыскав Джеремаю спящим в ворохе покрывал, благо, что одного, я растолкала его и быстро объяснила суть назревающей катастрофы. Док хоть и выглядел поначалу немного обалдевшим и бормотал что-то об отсутствии нужных инструментов и аппаратуры, моментально сосредоточился и пошел со мной. Выражения лиц женщин на помосте нужно было запечатлеть для истории, когда я протащила мимо них Питерса. С его появлением фанатичная поклонница решения проблем исключительно молитвами умчалась из спальни, оставив нас в покое, и на том спасибо. Дальнейшее действо мало мне запомнилось, потому что я снова заняла свое место рядом с Сиох, уже практически совершенно осмысленно вернувшись к полностью реально ощущавшемуся процессу вливания в нее собственных сил и вытягиванию части боли. Запомнилась лишь удивительная слаженность действий Вали и Джеремаи. Он отдавал указания или требовал что-то — она тут же делала, что необходимо, словно они уже сто лет были сплоченной командой. Показалось, все закончилось гораздо быстрее, чем я ожидала, появлением окровавленного крошечного существа на руках у дока. К ужасу, нашему общему с Сиох ужасу, ребенок не подавал никаких признаков жизни. Но Питерс среагировал быстро, несуетливо и поразительно профессионально, и спустя бесконечно длившуюся минуту, в комнате раздались звуки сначала похожие на влажное кваканье и хрип, а потом и полноценный крик младенца, возвестившего о приходе в этот удивительный мир. Услышав его, бедная Сиох всхлипнула облегченно и отключилась. Я и сама была готова сделать то же самое, подумав, что на постижение всех подробностей очередного волшебства, случившегося со мной, у меня ещё будет время.

Сиох дала жизнь довольно крупной девочке. Красная, сморщенная, подобно черносливу, плотно зажмурившаяся, словно видеть не хотела этот непривычный противный пока мир, она все равно была прекрасна. Совершенна, как любое существо, едва начавшее свою жизнь. Настолько, что я с удивлением обнаружила, что утираю льющиеся потоком слезы, наблюдая, как новорожденную впервые прикладывают к груди усталой и дико вымотанной, но предельно счастливой матери. Анаад близнеца моего супруга через силу оторвала взгляд от личика дочери и, протянув дрожащую руку, нежно провела пo моей щеке, пробормотав: «Спасибо тебе, сестра». И вот тут я уже расплакалась в полную силу, чувствуя облегчение и то, как последние силы покидают меня. Все закончилось! Спасибо тебе, Вселенная!