Мюррей Лейнстер - Шестые звездные войны

- Чин?- с деловитым видом спросил Мургатройд.

- Нет,- сказал Кэлхаун.- Он не умрет. Он нам не подложит подобной свиньи.

Снаружи стояла ночь. Когда Кэлхаун вышел наружу - внутри комнаты с распределительным пунктом связи он ни к чему не прикасался, чтобы не вызывать подозрений - ночь наступила уже полностью. Ярко сияли звезды, но пустые улицы и проспекты города были темны. Казалось, в воздухе города повисла бесформенная угроза. Когда Кэлхаун вышел на улицу, Мургатройд, ненавидевший темноту, протянул пушистую лапку и взял Кэлхауна за руку, для уверенности.

Кэлхаун двигался молча, а шаги Мургатройда были совершенно бесшумны. Но город, в котором никогда не жили люди, вызывал ужасающее ощущение. Спящие города имеют в себе нечто призрачное, потустороннее, странное, даже, если их улицы освещены. Покинутый до невозможного пустынен, если все его жители ушли куда-то или погибли. Но город, в котором никогда еще не жили, который лежит под открытым небом, потому что жители так и не пришли, чтобы его занять - этот город вызывает самые неприятные ощущения. В нем есть что-то безумное. Он похож на труп, который мог бы жить, но так и не получил души, и теперь ждет чего-то ужасного, демонического, что войдет в него и видимость жизни - слишком ужасной, чтобы пытаться ее вообразить.

Захватчики, нет сомнений, тоже чувствовали эту неуловимую атмосферу опасности. Очень скоро появилось тому доказательство. Кэлхаун услышал какой-то пьяный шум на улице. Он осторожно последовал за источником шума. Очень скоро обнаружил это место - одиноко освещенное окно на первом этаже в доме на длинной улице, с обеих сторон окруженное тянущимися к небу фигурами небоскребов. Отвесные стены были абсолютно темны. И узкая полоска звездного неба над головой казалась бесконечно далекой. Сама улица была погружена в темноту, была пуста, и лишь отзвуки эха шума, вырывающегося из-за освещенного окна, наполнял ее мертвым подобием звука. Никаких естественных звуков вообще не было, стены зданий отрезали любые звуки, которые могла принести с собой ночная жизнь природы Мариса-3. Эта мертвая, заглушенная, бормочущая тишина была оглушительнее любого грома, грозя разорвать барабанные перепонки.

Если бы не пьяное пение. Эти люди бы были все вместе, в тесной комнатке, которую они очень ярко осветили, чтобы придать ей иллюзию жизни. Со всех сторон их окружала неподвижность и молчание, поэтому они создавали иллюзию веселости, разжигая собственную жизнерадостность многими бутылками спиртного. При достаточном количестве можно было поверить. Но звук был до жалкого крошечной светлой нитью в мрачном потоке ночного молчания города. Снаружи, где замерли, прислушиваясь, Мургатройд и Кэлхаун, звук пьяных голосов нес какую-то горькую иронию.

Кэлхаун вздохнул. Пение пьяных преступников эхом отдавалось вдоль ущелья улицы.

- Эти типы могут нам помочь,- сказал он холодно.- Но их слишком много.

Вместе с Мургатройдом они двинулись дальше. Еще раньше Кэлхаун ознакомился с местными созвездиями, и теперь знал, что движется в сторону посадочной решетки. Все шло, как и было задумано. Вихревые кольца из распылителя-пистолета отправили в бессознательное состояние наркоза одного из преступников - дежурного у пульта связи. Потом он ввел ему полисульфат. Комбинация двух лекарств была стандартной, наподобие магнезивного сульфата и эфира, применявшихся еще столетия тому назад. Полисульфат в сочетании с декстретилом делал состояние анестезии более устойчивым и легко прерываемым, хотя человек, погруженный в сон с помощью полисульфата, мог не прийти в себя несколько дней. Такой вид наркоза был безопаснее любого другого.

Но Кэлхаун сделал процесс обратным, он сначала погрузил преступника в бессознательное состояние с помощью декстретила, потом ввел дозу полисульфата, способную держать человека под наркозом три дня. И оставил его лежать. И когда остальные обнаружат своего товарища, обеспокоятся. Они никогда не заподозрят, что кома, в которую погрузился их товарищ - результат вражеской вылазки. Они решат, что он заразился чумой. Поскольку кома - последняя стадия чумы, которую они выпустили на планету. Они испугаются - ведь их товарищ будет умирать от чумы, к которой, как они полагали, они полностью иммунны. Они запаникуют, ожидая скорой смерти для самих себя. Но если появятся новые жертвы коматозного состояния, то эффект усилится многократно, вылившись в полную дезорганизацию и отчаяние захватчиков.

Позади, в темноте уличного ущелья с единственным световым квадратом окна, хлопнула дверь, кто-то вышел из комнаты наружу: потом еще, а за ними - третий. Они шли вдоль улицы, напевая что-то пьяными, неуверенными голосами, такими же тупыми и противными, как их пьяные шаги. Это детонировало тишину меж высоких стен зданий. Эффект был до жути потусторонний.

Кэлхаун спрятался в проеме ближайшей двери. Он ждал, подняв пистолет-распылитель. Когда трое пьяных оказались напротив него, руки их были соединены цепочкой, чтобы увеличить устойчивость всей компании при вертикальном передвижении. Одни из компании хрипло ревел слова совершенно нецензурного характера песни, двое время от времени присоединялись к нему. Потом третий обиженно запротестовал. Он остановился, и вся троица затеяла о чем-то путанный пьяный спор, раскачиваясь на нетвердых ногах. Пока они спорили, Кэлхаун поднял тупое рыльце пистолета и нажал на рычажок спуска. Невидимые вихревые кольца декстретиловых паров понеслись к тройке пьяных преступников. Послышался громкий коллективный вздох, потом на тротуарное покрытие, глухо стукнувшись, рухнули три бесчувственных тела. Кэлхаун поспешил сделать все остальное, что необходимо было сделать.

Вскоре один человек лежал на тротуаре в коме, отлично имитирующий финальное состояние пораженных чумой беглецов из города. Взвалив на плечо второго, Кэлхаун с Мургатройдом поспешно удалились в направлении посадочной решетки. Третий преступник, раздетый до белья, ждал момента, когда его смогут обнаружить, через день-два в определенном месте.

Ночной мир звуков Мариса-3 океаном жизни окружал молчаливый остров города. Сами его улицы источали только его безмолвие. Хотя имелись обширные парковые зоны, оставленные между улицами, зданиями и автострадами, но лишь редкие слабые чириканья и писчанье проникали в ночное пространство города. Лишь открытая небу и не стиснутая стенами природа за его пределами пела свой гимн звездам.

Кэлхаун, устроившись в удобном месте, начал ждать вместе с Мургатройдом и бесчувственной ношей. Он не знал сколько пройдет времени до момента, когда преступники обнаружат своего бесчувственного товарища. Но он был уверен, что появление симптома коматозного состояния у человека, который, по идее, должен быть иммунным к чуме, даст свои результаты. Дежурный у пульта связи в коммутационном центре будет, наверняка, доставлен к главарю захватчиков, микробиологу, который руководит всей операцией. Такой человек должен быть здесь. И он должен быть готов встретиться с любой неожиданностью, любым отклонением от намеченного курса событий. И, очевидно, лишь самые квалифицированные люди из тех, кто работал с чумой, получат разрешение на такую должность. Руководить операцией, возможно, будет сам создатель эпидемии, тот, кто придумал убийственную синергическую комбинацию. И у него должна быть под рукой отлично оснащенная лаборатория, где найдется любое оборудование, которое вдруг может ему понадобиться. Скорее всего, лаборатория будет находиться на борту корабля. И туда принесут дежурного из центра связи.