Альетт де Бодар - Чайный мастер и детектив

− Тран Ти Ким Оан.

Это было настолько не к месту, что Дочь Теней на мгновение забыла, где находится.

− Моя бывшая ученица, − пояснила Лун Чау. − Умная, смышлёная девочка − учить одно удовольствие. − Опять никаких эмоций. Ни намёка на то, где она и что припоминает. − Такой светлый ум. Если бы только ей позволили учиться как следует...

Они падали, глубже и глубже, уносимые течением, всё вокруг них расплывалось и смещалось. Лицо Туйет на плече Лун Чау, длинные волосы, которые темнели, становились хрупкими и отламывались клочьями; слёзы, что превращались в твёрдые жемчужины; а глаза уже начинали выпучиваться.

− Пока она не пропала, − сказала Дочь Теней. Она удивилась, обнаружив старый гнев, достаточно сильный, чтобы выжечь всё остальное. − Из-под вашего присмотра.

Молчание. Затем Лун Чау ответила:

− Её семья хотела, чтобы она пошла в армию. Самый быстрый способ возвыситься − заслужить честь и репутацию для семьи. Досадный выбор. Пустая трата моих сил и времени.

− Пустая трата? − Дочь Теней тряслась от гнева. На заднем плане её двигатели продолжали работать, обеспечивая погружение; точные регулировки заставляли её перескакивать из одной точки в другую, чтобы удержать курс в течениях нереальности. − Вот почему вы решили зарабатывать другим способом.

− Вы не понимаете. − Голос Лун Чау звучал мягко. − Она просила меня помочь исчезнуть. Мне пришлось выбирать, кому сохранить верность − ей или её семье. Не то чтобы это был сложный выбор. Ответ был очевиден.

− Она...

− Жива и здорова. Я иногда получаю послания. − Дочь Теней не видела улыбку, но прекрасно представляла − медленная, ленивая, постепенно расплывающаяся на всё лицо Лун Чау. − И если цена этому – подозрения людей, то пусть подозревают. Меня допрашивал трибунал, но если постараться, есть способы пустить их на ложный путь.

− Деньги...

− Она мне заплатила. За э-э... услуги.

− Вы... вы позволили семье думать, что она мертва. − Дочь Теней уже была почти там. Давление на корпус стало нестерпимым. Когти, скребущие её снова и снова, воспоминание о борьбе, беспомощности и сломленности, а в ушах только крики умирающих.

Она...

Она справится.

− Конечно. Как только они узнают, что девушка жива, её выследят и притащат домой. Ради её же блага. − Сарказм в её голосе был почти невыносим.

И Туйет... Конечно, Туйет, юная, сбежавшая от семейных неурядиц, напомнила Лун Чау бывшую ученицу.

− У вас почти не осталось времени, − резко сказала Лун Чау. Туйет обмякла в её руках: пальцы изогнулись под неестественными углами, от ногтей и волос потекли твёрдые чёрные бусины. − Скажите, что мой рассказ был полезен.

Теперь она их видела, не удалённо по каналу связи, а через собственные датчики. Два тела − высокая громоздкая Лун Чау крепко держит Туйет, обвив руками и ногами затвердевающее, распадающееся тело девушки.

Последний прыжок − во мрак, где когда-то она так отчаянно молила о конце, через пространство, тяжелое и тёмное, как руки, в последний раз настойчиво тянущие вниз. И вот она приблизилась к обеим настолько, что можно дотронуться, открыть шлюз и послать за ними ботов и шаттл.

− Я здесь, − сказала она.

Милиция не обрадовалась. Они знали Лун Чау, но определенно не ожидали, что им позвонят из больницы и вручат почти закрытое дело. Но они приняли это как должное, хотя и без особой любезности.

Когда они покинули больницу − после того, как Лун Чау, молчаливая и сдержанная, понаблюдала за Туйет, спящей на взмокших от пота простынях, с круглыми шрамами на кончиках пальцев и кожей нездорового цвета погребального савана, − Лун Чау направилась прямиком в трибунал и в камеры.

К огромному удивлению Дочери Теней милиция впустила их обеих.

Бабушка Кюэ ждала их, сидя на жестком полу камеры под неумолимым приглушённым светом сверху. Она казалась бледной и измождённой, под глазами синяки, ни капли прежней самоуверенности.

− Она будет жить, − сказала Лун Чау. Она стояла, прислонившись к стене, боты опять повисли у неё на руках. Только Дочь Теней, настоявшая на наблюдении за Лун Чау и поместившая нескольких ботов на её тело, знала, как та близка к полному истощению. − Не по вашей милости.

Бабушка Кюэ не ответила.

Дочь Теней медленно произнесла:

− Полагаю, это расценят как халатность, а не убийство.

Чайного мастера, конечно, не привлекут, − аптекарь не несет ответственности, если клиент не соблюдает предписанную дозу. Всё легло на сестринство.

Лун Чау промолчала, да ей и не нужно было говорить. Она буквально излучала гнев − то же тщательно контролируемое выражение, как в момент, когда они доставили Туйет в больницу. Тогда она сидела в глубокой сосредоточенности, пока врачи не вынесли вердикт − конечно, не всё в порядке, поскольку такое никогда не проходит даром, но надежда есть.

− Вы должны знать. − Дочь Теней не могла удержаться. Она пыталась быть доброй − не быть Лун Чау − но это нелегко. − Смеси просто не могут...

− Были и другие сигналы. − Лун Чау не отходила от стены. − Происшествия без последствий. Вам повезло, что раньше такого не случалось.

Её тон был невыносимо легкомысленным.

Бабушка Кюэ наконец заговорила − казалось, будто каждое слово ей дорого обходится:

− Я не знала. Я думала... глубокие пространства устрашают. Это чтобы было легче...

− Контролировать вашу паству.

− Вы не понимаете. − Снова заметное усилие, словно воздух у неё во рту превратился в металл. − Церковь поступала так, чтобы делать людей ничтожными, но не… Она запнулась и начала заново. − Когда вы там, и перед вами нет никого и ничего, когда вы осознаете свою ничтожность − вы также осознаете: с вами связано всё, что когда-то было, всё, что когда-нибудь будет. Что все мы, в конце концов, часть этого великого целого.

Муть из ночных кошмаров, и она хотела подать всё это как откровение?

− Буддистская чушь, − бросила Дочь Теней.

Она думала, что Лун Чау что-нибудь скажет, но та была необычно молчаливой. Погружена в воспоминания, сообщили боты.

− Для нормального человека, − наконец произнесла Лун Чау. − Но, как мне представляется, ни Туйет, ни Хай Ан нормальными не были.

− Они могли бы быть. Им просто нужно было пройти через страх.

Лун Чау вздохнула и полуобернулась к Дочери Теней.

− Говорить всегда легче, чем делать. И нельзя за урок платить жизнью.

− Я делала то, что должна.

− Бессмысленно, − сказала Дочь Теней Лун Чау, добрее, чем намеревалась. По правде говоря, она была так же потрясена и измотана, как и Лун Чау. Если она пыталась отдохнуть, то снова и снова видела два тела, уносящиеся в глубокие пространства, и чувствовала себя как в ту долю мгновения перед окончательным погружением, так близко к тому, чтобы потерять обеих. − Идемте.