Ким Робинсон - Марсианская трилогия

– Месть.

– Хорошо, пусть месть. Допустим. И поделом им. Это никогда не была их планета.

Много позже Ниргал обнаружил, что не спит и что ему холодно. Шея затекла и болела после долгого сидения в кресле. Старики ссутулились над книгами за кухонным столом, неподвижные, будто восковые фигуры. Один из них спал, видя во сне другого. Другой смотрел в пустоту. От огня оставались лишь серые угли. Ниргал прошептал, что ему нужно уходить. Он поднялся и вышел в холодный предрассветный час. Сначала прошёл немного пешком, а затем вновь бросился бежать среди тёмных деревьев, словно пытался оторваться от погони.

XVI. Спасение дамбы в Лабиринте Ночи

Дамба в Лабиринте Ночи изначально была плохой идеей, а потом её ещё и построили небрежно. Поставили в устье самого южного каньона, где поверх старого песчаника лежит базальтовая шапка. Естественно, как только резервуар наполнился, песчаник начал смачиваться, и это ослабило основание дамбы. Единственный аварийный сток представлял собой большую воронку, по которой вода стекала в туннель внутри скалы и попадала в верховье реки Ио, что проходила внизу. Туннель, конечно, обложили бетоном, но под ним все равно находился песчаник. Поэтому, когда погода стала ухудшаться и мы увидели первые супербури, дамба оказалась неспособной справляться с такими стоками. Уровень наполненности резервуара рос очень быстро. В один из первых таких случаев я находился там и все это видел – зрелище было не для слабонервных. Когда появился прогноз, что пойдёт дождь, мы открыли воронку, но это не слишком помогло. Песчаник же под бетоном теперь настолько ослаб от протечек, что бетон, очевидно, стал проваливаться в образовавшиеся в нем пустоты. Все приборы, показывавшие состояние туннеля, перестали работать, и мы увидели, как бетон выбрасывает из воронки в воду, – порой, раз в минуту или две, даже здоровые, размером с дом куски вылетали, будто из пушки, на несколько сотен метров. Всем нам это казалось крайне тревожным.

Конечно, вода, стекающая вниз по туннелю, немедленно начинала разрывать песчаник, и довольно скоро под нами не осталось бы края, который сдерживал северную сторону дамбы.

Поэтому у нас не было иного выбора, кроме как закрыть воронку наверху. Мы даже обрадовались тому, что ещё имели такую возможность. Но после этого были вынуждены выпустить воду из резервуара. Дождь все ещё шёл, и такой сильный, как никогда прежде. А Лабиринт Ночи имеет чрезвычайно крупную водосборную площадь, даже если взять только южный его квадрант, вода из которого сливалась в резервуар.

Так что уровень воды прибавлял сначала по два метра в час, затем по три. При такой скорости нам оставалось всего несколько часов, прежде чем он достиг бы вершины дамбы и начал переливаться, потом неизбежно где-нибудь случился бы прорыв, и все триста тридцать вертикальных метров воды обрушились бы, скорее всего, одним мощным ударом. Стены бортика, весьма вероятно, тоже бы рухнули. Но что ещё существеннее, наводнение непременно смыло бы все поселения в кратере Удемана и верхней части системы Маринер, может быть, до самого каньона Мелас.

Спустя некоторое время после того, как мы закрыли воронку, мы совершенно не знали, что предпринять дальше. Разумеется, Мэри позвонила в службу спасения в Каире и попросила предупредить людей в Удемане и Ио, чтобы те выбирались из кратера и каньона или хотя бы поднялись как можно выше на их стены, так как столько людей не могли быстро выбраться из такого глубокого кратера и ущелья. Но что делать с этим нам – было вовсе не очевидно. Мы бегали от командного центра к дамбе, чтобы посмотреть, как поднимается вода, а потом возвращались обратно – проверить данные о погоде. Все это время дождь лил стеной. Прогнозы давали нам надежду, что он может вскоре прекратиться – выше по течению и на дальнем западе он уже не шёл. Последний шквал принёс уже в основном град, размером с апельсины, и это заставило нас найти укрытие в центре. Но и это тоже давало нам надежду.

Тем не менее данные верхней части потока, поступавшие в центр, давали понять, что вода должна была превысить высоту дамбы примерно на два-три метра. Некоторые грубые расчёты привели меня к заключению, что переполнения дамба не выдержит. Я сообщил о своём неутешительном прогнозе остальным.

– Три метра! – проговорила наконец Мэри, а затем выразила желание, чтобы дамба была бы хоть на четыре метра выше. Это, несомненно, помогло бы в этом положении.

Не задумываясь об этом всерьёз, я ответил:

– Возможно, у нас получится поднять её на четыре метра.

– Это как же? – удивились остальные.

– Ну, – начал я, – сверху давление будет не таким уж сильным. Даже простого фанерного барьера может хватить.

Они нашли это забавным, но все же мы сели в грузовик и помчались в «Каирские пиломатериалы» по дороге, присыпанной крупными градинами, и купили целую стопку листов фанеры. Мы были так встревожены, что не могли толком объяснить, зачем нам они.

Вернувшись на дамбу, мы установили их на решётку перил, пригвоздив к пластиковым основаниям – лишь затем, чтобы ветер не сдул их прежде, чем до них дойдёт вода. Пока мы все это делали, снова пошёл дождь. Уверяю вас, мы работали так быстро, как могли, – никогда ещё я не чувствовал такой спешки. Но даже при этом, когда мы закончили, вода уже плескалась о бетон, и нам пришлось убегать по дорожке, что тянулась поверху дамбы, по щиколотку в воде. Ощущение было жуткое.

Спустившись с дамбы и поднявшись по тропинке к командному центру, мы остановились, чтобы оглянуться. Если бы фанера не выдержала и дамба прорвалась, её борт в том месте, скорее всего, прорвался бы и нас бы всех там убило. Но все равно – мы остановились, чтобы оглянуться. Просто не могли удержаться от этого.

Последний шквал затих, ещё пока мы возились с фанерой, и небо над нами теперь казалось совсем диким: темно-оранжевое на востоке, на севере и юге – такое бирюзовое, какого мы ещё никогда не видели. На западе оно было ещё чёрным, но солнце уже проглядывало сквозь далёкое облако, заливая весь пейзаж латунным светом. Внизу мы увидели, что уровень воды продолжал повышаться – теперь уже вдоль листов фанеры. К тому времени, как опустились сумерки, вода поднялась чуть выше середины листов. Когда мы уже не могли как следует их разглядеть – да и, признаюсь, не хотели, потому что выглядели они весьма хрупкими, – мы вернулись в командный центр.

И стали там ждать. Существовала высокая вероятность, что дамба очень быстро прорвётся – мы видели это по приборам, потом слышали – и нас самих унесёт вместе со стенками бортика. Поэтому мы всю ночь наблюдали за данными на компьютерах. И между тем рассказали по телефону о том, что сделали. У меня аж в горле пересохло от разговоров. Мы развлекали друг друга шутками – особенно я, причём никогда ещё никто не смеялся над моими шутками так сильно. После одной из них Мэри даже обняла меня, и я почувствовал, что она дрожит. Взглянув на свои руки, я заметил, что и они тоже дрожат.