Алан Дин Фостер - Колодец

Волна радостного возбуждения охватила почти всех наблюдателей-коцитан, когда пришельцу удалось избавиться от Стражей. Очень немногим из предшественников везло так же. Для коцитан подобное развитие событий таило желанную новизну. Дальнейшее поведение пришельцев теперь представляло повышенный интерес, потому что никто из Мыслящих не мог предсказать их действий. Для прогноза не хватало статистических данных. Внимание к происходящему резко усилилось.

— Какое элегантное решенье! — спроецировал на присутствующих свое восхищение первый Мыслящий. — Неуязвимый Страж нейтрализован возвратом к жизни равного по силам!

Даже скептиков потрясла находчивость двуногого, и они на этот раз воздержались от глумливых комментариев.

Лоу ничего этого не знал и не чувствовал. Он уверенно шагал вперед, понятия не имея о присутствии огромного количества разумных существ, жадно следящих за каждым его движением. Соринка в левом глазу вызывала больше эмоций, чем миллионы сопровождающих астронавта коцитан.

Коридор кончился внезапно, он уперся в еще один большой зал. В центре помещения возвышалась богато украшенная платформа, на которой стояла статуя изумительной работы из самосветящегося золотистого материала. Ничего подобного астронавту видеть еще не доводилось. Он вошел в зал осторожно, готовый в любое мгновение метнуться обратно в тоннель, но здесь как будто не было охраны — ни живой, ни мертвой. Бостон тихонько подошел к возвышению, чтобы получше рассмотреть скульптурное изображение.

В памяти сразу всплыли иллюстрации из книг по мифологии. Статуя больше всего походила на геральдического грифона, с тем отличием, что у здешнего существа было две лапы, а не четыре. К тому же они явно были приспособлены для прямохождения. Голова, хоть и птичья, даже отдаленно не напоминала никого из земных пернатых. Что касается крыльев, их было шесть — по три с каждой стороны верхней части хребта. Они были сложены и слишком малы, чтобы выполнять летательные функции. Может быть, это были вовсе не крылья, а жабры, рудиментарный гребень или какие-то половые органы.

Поднявшись на платформу, Лоу сразу понял, чем объясняется поразившая его точность в воспроизведении мельчайших деталей. Это была не скульптура. Он стоял перед мумифицированным телом. Осанка, выражение лица, навеки застывшее во всем облике величие…

Не оставалось никаких сомнений — Лоу наконец-то нашел коцитанина.

Нет, полной уверенности у него не было. Существо могло оказаться таким же безмозглым и свирепым, как те монстры, от которых астронавту с трудом удалось скрыться. Но почему-то Лоу так не думал. Черты лица коцитанина выглядели слишком правильно, да и верхние конечности расслабленно вытянулись вдоль тела, а не упирались в него, скрючившись в предсмертной агонии. Все говорило о том, что Бостону посчастливилось найти настоящее захоронение. Ритуальное, судя по пышности обстановки.

У него был способ проверить свои предположения на практике, но имел ли он право его применить?

Предположим, на платформе находится не разумное существо, а еще один Страж, только другого вида. Тупая ненасытная тварь, единственная задача которой — не допускать в зал всякий инопланетный сброд вроде него самого. В конечном счете именно отсутствие внешних признаков плотоядности, таких, как выступающие клыки, обилие зубов и когтей, послужило последним толчком, определившим решение Бостона. Существо могло обладать ядовитой слюной или дыханием, расправляться с жертвой при помощи мощных задних лап, но оно определенно не было хищником в земном понимании этого слова.

Порывшись в кармане, Лоу достал второй кристалл, на бледно-зеленое сияние которого пребывание в недрах космического костюма нисколько не повлияло. Оно по-прежнему было ровным и сильным. Наклонившись над телом, астронавт несколько мгновений вглядывался в застывшую маску, и в смерти сохранившую печать спокойного достоинства и мощи. Потом осторожно опустил кристалл в центр торса, где, по идее, должны были помещаться важнейшие органы коцитанина. Прозрачный камень беззвучно скрылся в широкой груди, а Лоу благоразумно отступил на безопасное, по его мнению, расстояние. В этот раз он решил не рисковать и был готов нырнуть в тоннель при первых признаках враждебного отношения со стороны воскрешенного.

Оба глаза открылись одновременно. Они были большими, наполненными мыслью и мудростью, но совершенно нечеловеческими. Лоу отступил еще на пару шагов, поражаясь быстроте, с которой существо возвращалось к жизни. Как бы долго ни лежал здесь коцитанин, вытянув руки вдоль тела и устремив в Вечность неподвижный взгляд, Кристаллу Жизни понадобилось всего несколько секунд, чтобы согреть его застывшие члены.

Землянина этот вопрос почему-то волновал больше всего. Сколько лет прошло со времени его смерти? Год, век, тысячелетие? А коцитанин между тем приподнялся, сел, расправил конечности и, медленно поворачиваясь на сиденье, стал обозревать зал, не упуская ни одной детали окружающей обстановки. Он осмотрел пол, стены, потолок. Наконец взгляд его остановился на единственном живом существе, находящемся в помещении, не считая его самого. Глаза Лоу встретились с необыкновенными глазами коцитанина. Они глядели друг на друга, не мигая и не отводя взгляда.

Смятение, ликование, возбуждение владели собравшимися вокруг них Мыслящими, ставшими свидетелями незабываемой встречи. Они были бессильны повернуть ход событий в желанное русло, тем более что те приняли неожиданный оборот, предсказать его не осмелились бы самые большие оптимисты среди коцитан. В их душах поселилась тревога — тревога за будущее. Она едва ли не превосходила всеобщий восторг от невероятной изворотливости и находчивости двуногого. Накал эмоций был так высок, что Лоу несколько раз посмотрел через плечо, смутно ощущая за спиной чужое присутствие. Чужих там было больше миллиона, и они с величайшей радостью показались бы на глаза пришельцу, но — увы — они были обречены всегда оставаться невидимыми.

Предположение, что воскрешенное существо может оказаться кровожадным хищником, приставленным охранять этот зал, теперь казалось Лоу совершенно нелепым. Уровень интеллектуального развития ожившего коцитанина был, бесспорно, на порядок выше, чем у любого животного. Три пары крыльев за спиной беспрерывно трепетали. Очевидно, они выполняли какую-то другую важную функцию, потому что никак не могли быть предназначены для полета. С тем же успехом мог рассчитывать подняться в воздух и сам Бостон, до полного изнеможения махая руками.

Коцитанин не проявил желания покинуть платформу. Пришлось землянину самому нерешительно продвинуться на несколько шагов к центру зала.