Наталья Бульба - И только вера...

— И много этого… остального?

К попыткам разрядить обстановку мой вопрос не имел никакого отношения. Если только утвердиться в мелькнувшей мысли о том, что все действительно изменилось. Не внешне — внутри.

Он был императором.…

Для меня это больше не имело значения.

— Таши… — Индарс сделал шаг ко мне. Остановился…

Демоны нас задери!

Не сказав ни слова, одним лишь застывшим взглядом, разодрать на куски, оставив обнаженное, кровоточащее нутро. Заставить ощутить все, что сбивало с настроек, не давая поймать свой и… только свой курс. Протянуть через сотни… тысячи дней, поставить перед каждым, кто встречался на этом пути, дать возможность посмотреть ему в глаза…

Демоны его…

Это тоже было моей наградой. Как и он…

— Я — запуталась, — не опустив глаз, чуть слышно прошептала я. — Я знаю, как воевать, но как жить…

— Я знаю, как править, но не как избавиться от любви к женщине, которая никогда не сможет меня простить… — так же негромко ответил он.

Когда задавалась вопросом, хочу этой встречи или нет, думала не о Никольски — все острое и горючее, связанное с ним, осталось в далеком прошлом, а об Индарсе. Об этом разговоре, о котором даже догадываться не могла, об этой беспросветной серости в его взгляде, об улыбке, в которой не было горечи… лишь признание, что ничего не изменить.

— Это похоже на прощание, — нахмурилась я.

— А мне показалось, что на признание, — поправил он, не сдвинувшись с места. — Ты голодна, — не дал ничего сказать. — Стархи славятся своим гостеприимством, — улыбнулся… на этот раз легко, открыто. — А я — их император!

— Скажи об этом Йоргу, — натянуто хмыкнула я.

Махнуть бы на все рукой, да за хатч… Чтобы опять не закончить игру, оставив продолжение, как гарантию новой встречи. Чтобы вновь ощутить, как это сладко — замереть в ожидании, когда он сделает свой ход. Как это…

На этот раз первой шагнула к нему я.

Он не мог спасти Искандера. Он мог спасти меня. Тем, что был… Тогда! Сейчас!

Тем, что любил несмотря ни на что! Тем, что отпускал, позволяя искать свой путь! Тем, что ждал, когда вернусь…

А может, все это было неважно?! Сентиментальная хрень… И если что-то и имело значение, так лишь то, что мы с ним были живы! Мы хотели друг друга, нуждаясь в том, чтобы эта жизнь хоть ненадолго, но стала одной на двоих.

Он не был нежным, если только аккуратным, пока раздевал меня. Медленно, бережно, наслаждаясь моим нетерпением и не позволяя торопить себя. А еще он был ненасытным в своем стремлении забрать меня всю.

Ловил мое дыхание, выпивал его вместе с памятью, горечью, потерями…

Вдавливал в себя, выжимая из кожи, мышц, костей, пропитавший их холод.

Вбивался, заставляя чувствовать каждую клетку своего тела, ощущать, каким горячим, податливым, ласковым и щедрым оно может быть.

Повторял мое имя, в каждый звук вкладывая ту веру, которой так не хватало мне.

Он…

Даже когда замирала, застывала, теряясь в несуществовании, я точно знала, он — рядом…

Был! Есть! Будет…

Я была сволочью! Тварью! Но и в тот миг, когда он отдал мне себя всего, без остатка, я так и не смогла назвать его по имени.

— Я все-таки уснула? — я приподнялась на локте.

Индарс сидел за рабочим столом и что-то писал.

— Тебе надо было отдохнуть, — отвлекся он от своего занятия. Поднялся, подошел, присел на край дивана, на который сам же меня уложил. — Еще рано.

— И поэтому ты работаешь… — усмехнулась я, разглядывая императора. За эти несколько часов мало что изменилось, если только усталость стала еще явственнее, но воспринимался он уже по-другому.

Нет, не укрощенным — способным совладать с собой.

— Я не только работал, но и подглядывал, — улыбнулся он, проведя ладонью по моим волосам. — Короткие…

— Отрастут, — беспечно улыбнулась я.

На душе не было легко — короткое затишье не отменило реальности, но стало проще от принятия того факта, что Стас оказался прав. Война не переписывала законы, она выдвигала на первый план то, что было дороже всего.

Сейчас это было не мое — его счастье. Короткое, ворованное…

— Ваши эмбрионы признаны нерожденными детьми, — наклонившись, осторожно поцеловал меня Индарс.

— Что?! — вывернувшись из его полуобъятий, села я, поджала под себя ноги.

Индарс поднялся, отошел к столу. Встал к нему спиной, упершись ладонями в край:

— По особому соглашению правительств трех секторов, ваши с Искандером эмбрионы признаны нерожденными детьми со всеми вытекающими из этого статуса правами. Высший эвакуационный список. Наследие расы.

— И когда это произошло? — откинула я одеяло. Опустила ноги… — Нет, — качнула головой, — пожалуй, я задала не тот вопрос. Правильнее было бы спросить: что ты задумал?

— Не задумал, — отстраненно улыбнулся он, — понял. Понял, что не бессмертен, что могу не успеть или опоздать. Понял, что я всего лишь человек…

— … с его мечтами и устремлениями… — добавила я не без горечи. Подошла ближе, догадываясь, что эти мгновения… нет, не слабости — его силы, принадлежат только мне. — Я не буду тебя ни о чем просить, просто…

Индарс прижал меня к себе, но лишь для того, чтобы тут же отпустить. Бросил взгляд на дисплей наручного комма…

Демоны их…

Все было закономерно. Шла война…

— Мне было хорошо с тобой, — отступила я, тут же направившись в сторону ведущей в гостиную двери.

Далеко отойти не успела. Индарс догнал, дернул за плечо, разворачивая к себе…

Его руки были жесткими, губы — требовательными. В его прикосновениях не было ласки, только потребность. Нет, не взять или отдать… оставить в моем сердце память о себе. Вот о таком… сильном, неукротимом, безудержном…

Я не знала, что он задумал, но… я понимала, что он делал…

Прощался…

Возвращая мне свободу…

— Таши…

На Дальнире было только одно место — моя каюта, где я могла укрыться, надеясь на благоразумие экипажа не доставать капитана в его же собственном логове. Обычно срабатывало — к сохранению личного пространства мы все относились довольно щепетильно, но иногда, как сейчас, бывали и исключения.

Впрочем, я не спорила. У Стаса имелась не только возможность — как медик, он имел высший доступ на корабле, но и моральное право лишить меня моего же одиночества.

— До вахты полчаса, — шевельнулась я. Сидела в кресле, поджав под себя ноги. — Если ничего серьезного…

— Индарс? — опустился он на корточки напротив меня.

В ответ ухмыльнулась и качнула головой:

— Получила ответ от Соболева.

Индрас к вот этому… тлеющему, если и имел отношение, то косвенное, оставшись памятью, всегда готовым принять меня стапелем, силой, которой у него хватало на нас двоих.

Прошлым. Настоящим. Будущим…