Наталья Бульба - И только вера...

Свидетельство о браке. Олиш Шураи и Екатерина Горевски…

— Ты ведь присмотришь за ними? — поднял он голову.

— Глупый вопрос, — грубо отрезала она и… улыбкой успокоила отрегировавшую на резкий голос женщину. — Кэт — часть моей семьи.

— Я — знаю, — Олиш отодвинул ногой сумку с вещами, подойдя, обнял мать, положив подбородок ей на плечо. — Я говорил, что люблю тебя?

— Ты знаешь, когда нужно произнести правильные слова, — вздохнула она в ответ. Коснулась пальцами щеки… — Береги себя…

— Мне поклясться? — вполне серьезно ответил Олиш.

— Просто береги, — промолвила она, вывернувшись из объятий. — А я присмотрю за девочками…

— Это будет нелегко, — Олиш кинул взгляд на жену.

Законы были против, но помогли Рогов и Шторм, настояв на изменении диагноза, который ограничивал дееспособность Кэтрин Горевски.

Сути это особо не меняло — по большому счету отвечать за себя женщина была не способна, но это если не брать во внимание то, что лежало глубже. Ее адаптивные реакции идеально соответствовали требованиям выживаемости, выдавая нужные поведенческие реакции.

Откатившийся в детство разум передал управление другим системам… Те отрабатывали на все сто, давая шанс и самой Кэтрин и ее еще нерожденной дочери.

— И это мне тоже известно, — на этот раз улыбка старшей Шураи была с оттенком грусти. — Попрощайся с Кэт и…

Всего одно слово…

Возвращайся…

— Код ушел, — присел рядом с ними вернувшийся Горевски. Потянулся к огню… — Температура падает…

Всего два слова…

Реальность и воспоминания, наложившись друг на друга, едва не сорвали планку, разодрав ее тем, так и несказанным матерью напоследок.

Возвращайся…

— Он знает, что делает, — мотнув головой, чтобы окончательно избавиться от навязчивой мысли, сипло отозвался Олиш. Поднялся, поежившись, от тут же «обнявшего» тело морозного воздуха — терморегуляторы стояли на минимуме, сохраняя остатки энергии. Окинул тяжелым взглядом пещеру, ставшую пристанищем.

Первая из цепочки связанных между собой, уходящих вглубь горы. И без залежей железной руды ни один сканер не пробьет, но опасаться стоило не только вольных и домонов. Вселенная жестоко мстила за попытки человека стать венцом творения, выбрав Гимли еще одним полем битвы. Загрязненная атмосфера, серьезные климатические изменения, взбесившееся электромагнитное поле… это то, что из масштабного, угрожающего самому существованию разума на планете.

Разорванные пищевые цепочки на фоне вот этого… глобального, выглядели мелочью, но это если не рассматривать их с точки зрения выживания конкретного индивидуума. Изуродованные мутациями, вписывающиеся в новые законы мироздания твари искали свое место в иерархии будущего мира, пытаясь занять привлекательные для собственного самосохранения верхние уровни.

— Мне бы твою уверенность, — дернулся Горевски. В гулкой тишине, в которой треск поедаемых пламенем дров и стук падающих со свода капель были единственными звуками, зубовный скрежет прозвучал оглушительно громко.

А все так хорошо начиналось…

— Он знает, что делает, — повторил Олиш, но уже жестче. — Через сколько можно ждать ответ?

Не последняя надежда, но…

Корабли сопровождения ушли, как только в системе засветились СиЭс, так что весь расчет был на удачу, но тут уже непредсказуемо. Вчера она могла играть на их стороне, сегодня…

Малый крейсер, на котором легли на поверхность, скрывался на дне озера. Под ним — те же самые железные руды, так что пока не рыпались, его присутствие для врага оставалось гипотетической возможностью, но отнюдь не реальностью.

На борту — Кабарга. Основная задача — когда наступит время эвакуации, «взять» на себя противника.

Опасно?

В группе всего три… человека, имеющих опыт управления малым крейсером в одиночку. Кабарга, Горевски и Олиш.

Сашка решил, что среди них он самый достойный… Или — сумасшедший, что в данном случае было одним и тем же.

— Двенадцать часов до ответа, дальше — по обстоятельствам, — Горевски «пробило» выходящим из нутра холодом. Стукнули зубы, выбив что-то «не читаемое»…

— Тогда — спать, — приказал Олиш, направляясь к своему спальнику. Когда не можешь ничего сделать…

— Я… — попытался спорить Горевски, но, «поймав» взгляд единственного глаза Олиша, кивнул.

Стать надежнее выставленной системы безопасности он точно не мог.

Двенадцать часов…

— Там что-то невообразимое… — Горевски, войдя под защиту систем, «скинул» прозрачный щиток «Миража». — Минус сорок два и падает…

— Паскудно, — отозвался Олиш, продолжая просматривать на планшете записи с базы.

Вольные на Гимли чувствовали себя в полной безопасности, так что Рикрейна они обнаружили без труда — тот особо и не скрывался. Проблем с «добраться» тоже не возникло: благодаря Марси, отрабатывавшему жизнь сына, нужные идентификаторы были у всех.

Сутки, чтобы осмотреться и окончательно стать «своими», вписав коды в нутро каркаса безопасности базы. Еще половина — на разработку путей отхода. Столько же — на саму операцию, которая прошла без особых проблем. Взяли чисто, заблаговременно «вскрыв» личный борт Рикрейна.

Это было последнее, что у них получилось так, как планировали.

— Ты меня слышал? — избавившись от тактического костюма, подошел ближе Горевски.

Брошенный на реанимационную капсулу взгляд был коротким. Верхняя панель открыта, на информационном поле пятьдесят на пятьдесят… До «стабильно» еще далеко, но от «критично» ее состояние уже откатилось.

— Слышал, — Олиш «поднял» внешку, подвесив в воздухе план района, в котором они находились. — Минус сорок два и падает. Что по прогнозу?

— Предлагаешь чем-нибудь обнадежить? — Горевски пожал плечом, поймав себя на том, что по сравнению с прошлым вечером в пещере стало значительно теплее. — Непредсказуемо.

— На лучшее можно не рассчитывать, — «перевел» ответ Олиш, согласившись с тем, о чем Валесантери предпочел промолчать.

Подобные скачки на Гимли уже давно не редкость — сбитое равновесие. Планету лихорадило, держа на грани между окончательной гибелью и возможностью выздоровления.

На базах, под метеорологическими куполами, перепады от вполне адеватного плюса к глубокому минусу были не страшны — системы нивелировали изменения, оставляя приличные шансы для выживания. В их ситуации, когда из серьезного лишь облегченные «Миражы», подводило к вопросу о собственном существовании.

— Ответа нет? — Олиш развернул объемку так, чтобы все три точки зафиксировались в центральной части. Озеро, заброшенная шахта и их пещера.

— Выставлена настройка обратного отсчета, — разглядывая картинку, процедил Горевски.