Наталья Бульба - Космический маршал. В списках не значится

— Ни от одного из них я отказываться не собираюсь. Все свои аргументы и встречные предложения вам лучше оставить при себе.

— Мне так и передать моему командованию? — насколько это было возможно (театр абсурда, да и только!), равнодушно уточнил Орлов, не увидев, но ощутив, как резко выдохнул стоявший рядом с ним Шторм. Вроде как хмыкнул.

Рановато… Судя по разгорающемуся азарту, лиската всего лишь «разогревался», предпочитая пока не пускать в ход главный калибр, который явно держал в запасе.

Такие, как этот…

Стоило признать, отличались они только мастью.

— Если у вашего командования остались вопросы, на которые оно хотело бы получить ответы, я готов, в рамках своих компетенций, конечно же, их рассмотреть. — Голос лился… сыто, умиротворенно, обволакивающе… Играя обертонами, не столько ломая сопротивление, сколько сглаживая отголоски угрозы, звучавшей до этого… Не лишая воли, но… успокаивая. — Но лишь как подтверждение нашего стремления к долговременному и взаимовыгодному сотрудничеству с Союзом. Мой эклис, — Риман на мгновение перевел взгляд на полковника, стоявшего плечом к плечу со своим командиром и другом, вновь посмотрел на генерала, и все так же мягко и даже, вроде как, извиняясь, продолжил: — с чем триада полностью согласна, считает, что за все совершенное нами мы уже рассчитались теми сведениями, которые добровольно передали вашей стороне.

— И, тем не менее… — начал было Орлов, но был вынужден замолчать, реагируя на неожиданный, сбивающий с толку, категоричный жест лиската.

— Запись!

К кому обращался Исхантель, было не совсем понятно. В секторе визуализации, открывавшем лишь часть отсека, находился он один. В полном облачении лиската, словно еще раз подчеркивая, с кем именно они говорили.

Продолжить мысль Орлов не успел — внешка вспыхнула слева от Исхантеля, заставив внутренне вздрогнуть. И вряд ли только его.

Самаринянин умел бить и знал, где находятся их болевые точки. Одно дело — догадываться, другое… увидеть собственными глазами.

— Не понимаю я твоего упорства, — равнодушно произнес с экрана Скорповски, наклонившись к лежавшей на диване Элизабет. Измученной, истерзанной…

Вместо лица — кровавое месиво, кое-где уже начавшее покрываться корочкой… боты еще работали. То синие, то отдающие в зелень и желтизну, то почти черные разводы на открытых участках тела. Ссадины, куски вырванной кожи и… чистые, ясные, полные осознания своего будущего глаза, устало смотревшие прямо на них.

— Уважаю, но не понимаю, — продолжил между тем бывший наемник, ловко разрезая одежду на ней штурмовым ножом. Обнажая грудь, живот, бедра… со следами ударов. Профессиональных, жестоких…

— Вот и я не понимаю, — ровно и как-то отстраненно отозвалась она, не делая даже попытки шевельнуться. Впрочем, в том состоянии… Пальцы Элизабет чуть заметно дрожали, выдавая последствия поражения волновиком.

Закончив с бельем и отбросив последний кусок ткани в сторону, Скорповски склонился ниже, уточнил… заботливо:

— Тебе дать время подумать?

— Ты же знаешь, что нет, — судорожно вздохнув, чуть слышно отозвалась она, отводя взгляд в сторону.

— Жаль, — почти искренне бросил Скорповски, втиснув колено между ее ног. Расстегнул штаны, освобождая уже возбужденный член, сдвинулся, пристраиваясь удобнее, навалился…

— У вас еще есть сомнения, что госпожа Лазовски молчала, не отвечая на его вопросы, пока я не вмешался в ситуацию? — совершенно безучастно поинтересовался Риман, остановив изображение на последнем кадре. Смотрел только на генерала, тем не менее, не упустив и той жесткости, что появилась в глазах Шторма. — Или мне предоставить вам всю запись? Кажется, делом Скорповски занимается ОСО во главе с подполковником Лазовски? Если вы настаиваете, я могу передать всю информацию ему…

— О ее предательстве никто не говорил, лишь о степени осведомленности, которую не предусматривает уровень доступа госпожи Лазовски, — медленно, словно тщательно следя за словами, заговорил Орлов, чувствуя, как, изменяя, трещат стены самообладания. Оказалось достаточно лишь на мгновение представить, что на месте Элизабет могла быть его дочь…

Могла. И была. И там тоже в качестве спасителя оказался самаринянский жрец…

Ассоциация выглядела странно и отдавала… мистикой. Рауле был служителем культа Богини Судьбы. Ильдар Исхантель, заполучивший себе кайри — Выбора. Риман…

При таком раскладе оставалось надеяться, что Камил Рауле действительно мертв, в чем с некоторых пор у них были все основания сомневаться.

— Говоря о степени осведомленности, насколько я понимаю, вы имеете в виду контакт между Союзом и Самаринией? — задумчиво протянул Исхантель. Разило издевкой, но внешне — не подкопаешься. — Что ж… тогда нам остается лишь забыть об этом разговоре. Доказательств того, что госпожа Лазовски находится у меня, у вас нет, что же касается Скорповски… у господина Тормша, моего друга, были веские основания искать с ним встречи, так что это чистая случайность, что ваши и его желания совпали.

— Господин лиската…

— Просто лиската, генерал. У нас приватный разговор, давайте обойдемся без дипломатических тонкостей, — процедил Риман сквозь зубы. На лице полное безразличие, но в глазах пылало идеально контролируемое бешенство.

— Лиската…

— Я могу узнать… — перебил Орлова Шторм, вряд ли догадываясь, что буквально спас их будущие соглашения. Элизабет держалась, но иногда ее пробивало… тоской, бессмысленностью… и тогда Риман тоже замирал на грани, не чувствуя больше опоры и желания продолжать эту игру, в которой и он, и она теряли все, — какие именно у господина Тормша были веские основания искать встречи со Скорповски?

Вздох был незаметным… Он умел ждать!

— Вы уловили главное, полковник, — чуть склонил голову Исхантель, внимательнее разглядывая Шторма.

О своем разговоре с Вячеславом Влэдис ему рассказал. И о намеке, который сделал — тоже. Исхантель собирался прикрывать Элизабет и без хитросплетения политических игр, но… в этом варианте можно было рассчитывать и на некоторые бонусы.

Долг и… Долг!

— Насколько я понимаю, речь идет об убийстве Сайлиса Тормша, которое произошло на Эстерии около семнадцати стандартов тому назад? — продолжил Шторм, не дождавшись ответа.

— И проницательны, — вновь весьма обтекаемо отозвался Риман, на миг прикрыв глаза.

Среди погибших по его вине, нескольких смертей он хотел бы избежать. В этом случае и вины-то не было, но… память не давала забыть, словно доказывая, что нечто похожее на совесть у него все-таки было.