Наталья Бульба - Дорога к себе. Когда боги против...

— Наша генетическая матрица сильнее, — довольно скривился он, — но третье-четвертое смешение ослабляет ее. Исключений немного, но они — есть, позволяя нам сохранить чистоту расы.

— Которая для вас является синонимом и свободы, и силы, — продолжила я то, что он не счел нужным произнести. — Одного понять не могу, почему для тебя так важно, чтобы я прониклась симпатией к твоим соотечественникам?

— Симпатией? — повторил он, подходя ко мне. Остановившись, чуть склонил голову, рассматривая, словно впервые. Когда заговорил, в голосе не было даже намека на человеческие эмоции. Констатация факта, ничего более. — Ты думаешь о других лучше, чем они того заслуживают. Я просто хочу, чтобы ты поняла: у всего есть своя ценность. У Дамира, у тебя, у Тормша, у меня. И жизнь каждого определяется в пределах этой самой ценности. Мой словоохотливый и предприимчивый гость в этой цепочке наиболее бесполезен.

— И в чем же для тебя моя ценность?

— Для вас, мой господин, — с циничной улыбкой поправил он меня. — Твоя генетическая матрица полностью соответствует требованиям, предъявляемым к ее чистоте.

— А как же телегония? — нашла я в себе силы усмехнуться. И тут же добавила: — Мой господин.… Или это всего лишь миф?

— Нет, не миф, — довольно равнодушно произнес он. Ладонью провел по моему лицу, от виска к подбородку. Медленно, но едва прикасаясь. Не отрывая от меня своего взгляда. Провоцируя… — Но в некоторых случаях возможны и исключения. Мои предки знали, как вернуть истинную чистоту женщине.

— Все опять упирается в ценность? — чуть сдвинулась я. В ушах грохотало, а перед глазами плыла алая пелена. От отвращения к тому, о чем он говорил и что делал.

— Процесс восстановления сути долгий, требующий усилий.

— Сомневаюсь, что ты стал бы терпеть мои выходки ради одной только матрицы, — намеренно пропустив «мой господин», процедила я сквозь зубы, разворачиваясь, чтобы отойти.

Жестко перехватив мое запястье, Ильдар резко рванул меня к себе. Его реакция, несмотря на всю мою настороженность, оказалась для меня полной неожиданностью. Чтобы удержать равновесие мне пришлось свободной рукой упереться ему в плечо, но… не помогло и это. Губами мазнув по его скуле, я замерла, плотно прижатая к его телу.

В отличие от моего, сердце Ильдара билось ровно и… спокойно.

— Кое в чем Тормш был прав, — прошептал он, чуть склонившись. Горячее дыхание обожгло шею, мочку уха. Тело реагировало на властность и силу, исходившие от него, не только яростью, но и… желанием. — Я достаточно хорошо контролирую свой дар, чтобы не замечать твоих демаршей. Хотя бы до тех пор, пока ты делаешь это наедине и не заставляешь меня повторять свои приказы дважды.

— И какой же я не выполнила на этот раз? — с трудом сглотнув комок в горле, выдохнула я. Пытаться демонстрировать самообладание даже не стала. Ни тогда, когда он мог чувствовать меня, как самого себя.

Ильдар отпустил меня сам. Отступил назад, выдохнул, сквозь раздувшиеся ноздри, отошел к двери. Резкий, порывистый… Стихия, закованная в телесную оболочку.

— Я обещал, — обернулся он ко мне… На миг показалось, что развернулось все вокруг, лишь мы вдвоем остались стоять неподвижно, — что заставлю тебя поесть, если ты не сделаешь этого сама. Так вот, — на его лице появилось искреннее сожаление, в которое я ни на миг не поверила, — свои обещания я выполняю. В любом случае. Но, — голос стал жестче, — сначала ты будешь наказана.

Короткий жест трактовать иначе было нельзя. Мне предлагалось следовать за ним.

— Что это?! — остановилась я, едва войдя в отсек. Шедшему позади Дамиру даже пришлось отступить в сторону, чтобы не коснуться меня.

Движение интасси я заметила, но увиденное затмило раскаяние. Довольно просторное помещение, в которое мы попали, было в несколько ярусов заставлено похожими на эвакуационные капсулами. Судя по светящимся датчикам, активированными.

— Новые жительницы Самаринии, — безразлично бросил Ильдар, не оборачиваясь.

Подошел к стоявшему чуть в стороне от центрального прохода пульту, внешний экран раскрылся с легким шелестом. Вряд ли так оно и было, скорее, очередная иллюзия, которые, как мне казалось, в какой-то мере заменяли ему реальность.

Но это мысль мелькнула, чтобы исчезнуть, как и вопрос о наказании. Ильдар был изобретателен в своей способности находить мои слабые места. С этим он тоже не ошибся. Где и зачем мы находимся, я успела догадаться еще до того, как на внешке появились первые данные.

— Это… с Зерхана? — внезапно осипшим голосом прохрипела я.

— Не только, — хмыкнул он, продолжая перелистывать всплывающие модули. — Ваши — там, — он махнул рукой, указывая на ряды слева. Все — чистые, попадут в Храмы. Остальные с Окраин, отправятся на базы.

— Сколько их? — уже тверже спросила я. Он хотел, чтобы боль и вина стали его дорогой к моей воле… Он ошибался, избрав этот путь.

— Чуть меньше семисот, — отозвался он. Повернулся ко мне: — Или тебя интересует точная цифра?

Около трехсот… так было написано в статье Элизабет Мирайя. И за каждой из сложивших ее единиц — чья-то исковерканная судьба.

Ильдар не пытался убедить меня в той правде, которая являлась основой его жизни, просто сталкивал меня с нею, знакомя с ее отдельными гранями. И, вроде бы, ничего удивительного — какой бы ни была моя роль при нем, долго ли или нет, но мне предстояло находиться среди них. Но, видя смысл в его действиях, кое-чего я продолжала не понимать… Вместо того чтобы пробуждать во мне интерес или заставить принять все это, Ильдар уверенно подталкивал меня к сопротивлению.

Вряд ли он об этом не догадывался.

— А мне представлялись трюмы, до предела заполненные рабами, — обведя отсек взглядом, задумчиво протянула я, стараясь игнорировать его внимание, и отбрасывая возникшие вопросы. Время для них еще не пришло. — А тут… все довольно цивилизованно.

— Пытаешься огрызаться, — усмехнулся Ильдар, посмотрев почему-то на Дамира.

Поддаваться желанию последовать его примеру я не стала. Очередная провокация, не более.

— Пытаюсь оставаться собой, — сухо бросила я, направляясь к ближнему ко мне ряду капсул. Остановилась рядом с крайней, провела ладонью по панели фильтра, меняя его прозрачность. Лицо спящей девушки было умиротворенным, на губах играла тихая улыбка… — Их сны — тоже иллюзия?

— Я не получаю удовольствия от чужих страданий, — брезгливо произнес он, тут же добавив: — если ты об этом.

— Я — исключение?! — мило улыбнувшись, обернулась я к нему. — Или настолько нравлюсь, что решил получить меня любым способом?

— Вот, значит, как! — хмыкнул Ильдар, подходя ближе. — Страх делает тебя сильнее…