Энди Вейр - Артемида [ёфицировано]

Дейл встал:

— Джаз, зачем тебе эта труба?

— Нам нужен рычаг, — я взялась за трубу обеими руками, направив острый конец вперед. — И он у нас есть. Если эта штука не откроет вентиль, ничто не откроет.

Я подошла к вентилю.

— Но труба же внутри твоего шара… ох, нет! Не надо!

— Я скорее всего не выдержу до конца, так что тебе придётся перехватить трубу и повернуть её.

— Джаз! — Дейл протянул ко мне руки.

Нужно было действовать немедленно. Дейл не понимал, что делать. Я не могла его винить — трудно наблюдать, как умирает твой ближайший друг, даже если это во имя высшей цели.

— Дружище, я прощаю тебе все твои прегрешения. Пока–пока.

Я проткнула стенку шара острым концом трубы. Зашипел выходящий воздух — труба послужила соломинкой, через которую вакуум тянул из шара кислород. Труба стала быстро охлаждаться. Я нажала сильнее и продела трубу в колесо вентиля.

«Хомячий шар» растянулся и прорвался рядом с местом прокола. В лучшем случае у меня оставалось не более секунды.

Я со всей силы нажала на трубу и почувствовала, как поддался вентиль.

Законы физики немедленно показали, на что они способны.

Шар разорвался в клочья, и в следующую секунду я почувствовала, что лечу в пространстве. Все звуки исчезли. Ослепительный свет солнца заставил меня болезненно сощуриться. Воздух вырвался из моих легких. Я попыталась вдохнуть, легкие мои расширились — но воздуха не было. Странное ощущение.

Я опустилась на грунт лицом вниз. Руки и шея нестерпимо горели от солнечного ожога, остальное тело под одеждой тоже ощутимо поджаривалось, но не так быстро. Кожа на лице болела от обжигающего света. Жидкость в глазах и во рту начала закипать в вакууме.

Мир почернел, и я потеряла сознание. Боль исчезла.

***

«Дорогая Джаз,

По новостям передают, в Артемиде творится что–то странное. Передали, что всякая связь с городом прервана. Вообще никто не отзывается. Не знаю, что случится с моим сообщением, но хотя бы попытаюсь.

Ты там? Ты в порядке? Что случилось?»

Очнулась я в полной темноте.

Минуточку, подождите–ка: я очнулась?

— Почему я не умерла? — попыталась было я сказать.

— Аеу йа нрла? — Это то, что получилось на самом деле.

— Доченька, — это был голос отца, — ты меня слышишь?

— М–м–м…

Он взял меня за руку, но ощущение было странное, как будто чем–то приглушенное.

— Не… не вижу…

— У тебя повязка на глазах.

Я попыталась было сжать его руку, но мне стало больно.

— Нет, не пользуйся руками, — тут же сказал отец. — Они у тебя обожжены.

— Она вообще не должна была проснуться, — это был голос дока Рассел. — Джаз, ты меня слышишь?

— Насколько все плохо? — спросила я.

— Ты говоришь по–арабски, — ответила доктор. — Я не понимаю.

— Она спросила, насколько все плохо, — перевел отец.

— Выздоровление будет болезненным, но ты будешь жить.

— Не я… город. Что с городом?

Я почувствовала укол в руку.

— Что вы делаете? — спросил отец.

— Ей нужно спать, — ответила доктор Рассел.

И я уснула.

Весь следующий день я то приходила в сознание, то снова отключалась. Я помнила какие–то обрывки разговоров, какие–то тесты. Кто–то менял мои повязки, делал уколы. Я была в полусознании, пока они возились со мной, а потом опять проваливалась в небытие.

— Джаз?

Я что–то промычала.

— Джаз, ты не спишь? — это был голос доктора Рассел.

— Да?

— Я сейчас сниму повязку у тебя с глаз.

— Хорошо.

Я почувствовала прикосновение к своей голове. Она аккуратно размотала бинты, и я наконец–то снова могла видеть. Глазам стало больно от яркого света, но по мере того, как мои глаза привыкали к нему, я стала видеть всю комнату.

Я лежала в крошечной комнате, похожей на больничную палату. Похожей, потому, что в Артемиде нет больницы. У доктора Рассел есть палата для приема больных. А это явно было какое–то подсобное помещение где–то на задворках её клиники.

С рук тоже сняли бинты, и я смогла наконец глянуть на свои ожоги. Выглядели они ужасно. Я вяло задумалась, заживут ли они или руки так и останутся все в шрамах. Потом я несколько раз сжала и разжала пальцы. Было больно, но не слишком.

Доктор, женщина лет шестидесяти с седыми волосами, посветила мне фонариком в глаза и подняла три пальца:

— Сколько пальцев?

— С городом всё в порядке?

Она помахала рукой у меня перед носом:

— Давай все делать постепенно? Сколько пальцев я тебе показываю?

— Три?

— Хорошо. Что ты помнишь?

Я оглядела своё тело: вроде всё на месте. Я лежала в постели в больничном халате:

— Я помню, как проткнула «хомячий шар». Я думала, что умру.

— По идее ты и должна была умереть, — ответила доктор. — Тебя спасли Дейл Шапиро и Лоретта Санчез. Я слышала, что он перекинул тебя через тоннель, а Лоретта подхватила, затащила в луноход и закачала воздух в кабину. Ты пробыла в вакууме всего три минуты.

Я посмотрела на свои руки:

— Но почему эти три минуты не убили меня?

— Человеческое тело способно выдержать несколько минут в полном вакууме. В самой Артемиде давление достаточно низкое, поэтому у тебя не случился приступ кессонной болезни [45] Декомпрессионная, или кессонная болезнь, сокращенно — ДКБ (на жаргоне водолазов и подводников — кессонка), также известна как болезнь водолазов — заболевание, возникающее, главным образом, из–за быстрого понижения давления вдыхаемой газовой смеси, в результате которого газы, растворённые в крови и тканях организма (азот, гелий, водород — в зависимости от дыхательной смеси), начинают выделяться в виде пузырьков в кровь пострадавшего и разрушать стенки клеток и кровеносных сосудов, блокировать кровоток. При тяжёлой форме декомпрессионная болезнь может привести к параличу или смерти. . Самая серьёзная угроза — кислородное голодание, как и в тех случаях, когда человек тонет в воде. Они успели вовремя — ещё минута, и ты была бы мертва.

Она приложила пальцы к моему горлу, следя за стрелкой часов на стене:

— У тебя ожоги второй степени на руках и на задней стороне шеи. Наверное, это те места, которые напрямую соприкасались с лунной поверхностью. Плюс сильный солнечный ожог всего лица. Какое–то время придется раз в месяц проверяться на рак кожи, но в целом всё будет в порядке.

— Так что с городом?

— Об этом лучше спроси Руди. Он как раз здесь, я его сейчас позову.

Я схватила её за рукав:

— Но…

— Джаз, я твой доктор и обязана заботиться о тебе. Но мы не друзья. Отпусти меня.

Я отпустила её рукав, и она вышла из комнаты.

Когда доктор открыла дверь, я заметила в соседней комнате Свободу, который пытался заглянуть внутрь. Но тут его загородила внушительная фигура Руди.