Владимир Лароу - Звёздные прыгуны (СИ)

Персонификацией Призраков, являются, так называемые: Звездные Скитальцы, Вестники, Знамения — малоизученные, а, следовательно — малопонятные явления, такие как: метеоритные дожди, затмения, покинутые звездолеты и проч. Согласно представлениям отсталых народов, также являющиеся предвестниками, либо носителями несчастий, болезней и т. д.

Он буквально вывалился, Проход располагался на возвышении, что-то мягкое, податливое приняло исстрадавшееся тело.

По счастью, это была не жидкость, рот широко открылся, Дункан с шумом втянул драгоценный газ.

Легкие обожгло, словно огнем, в отличие от горячего озера, это оказался огонь холода. Словно тысячи иголок впились в глотку, трахею, бронхи. Трегарт закашлялся, с каждым судорожным сокращением диафрагмы, посылая внутрь новые порции ледяного воздуха.

Он лежал, наполовину зарывшись в снег.

Одежда, пропитанная жидкостью, мгновенно загрубела. Пронизывающий, ледяной ветер, играючи, отбирал остатки тепла.

Если ничего не предпринять, он просто замерзнет. Трегарт пошевелился, точнее, попытался пошевелиться — замерзшая одежда превратилась в каменный панцирь. Сделалось смешно — собственная одежда держит тебя, однако, после нескольких неудачных попыток, стало не до шуток.

Он замерзает!

Ирония судьбы, все началось с того, что он вот так же, не в силах двинуться, погибал от жары. Закончится — смертью от холода.

Судьба, порою, откалывает жестокие шутки. Жаль участникам не до смеха.

Из окружающей Трегарта белой мглы проступили фигуры.

Все, как тогда — галлюцинации. Точнее, в тот раз они оказались реальны, но вот теперь…

Впередиидущая фигура приблизилась, склонилась над ним — утверждая в мысли о воспаленном воображении — красивое лицо в обрамлении завитков светлых волос. Орта!

Умирающий мозг, отыскав аналогию, просто воспроизводил события годичной давности, ибо, тем же мозгом, еще не утратившей способности мыслить его частью, Трегарт понимал — Орты здесь быть не может.

Я умираю.

Мысль, вопреки обыкновению, облегчения не принесла.

Он лежит, жив, укрыт одеялом.

На фоне светлых стен проступило лицо немолодой женщины — накрахмаленный чепчик, снежной шапкой, венчал гору сложной прически.

— Очнулся! — это не ему, это кому-то, пока не видимому, за спиной. — Как вы себя чувствуете?

А вот это — ему.

Сиделка? Медсестра?

Под горой обнаружилась пара профессионально заботливых глаз.

Неужели он снова у Повстанцев?

А как же снежная планета, Орта?

— Хорошо, — и это не было дежурным ответом на стандартный вопрос. Он, действительно, чувствовал себя неплохо.

«Что они мне вкололи?» Хотя, больше интересовало, кто «они». При всей банальности отчаянно мучил вопрос: «Где я?».

Над плечами женщины возникла пара рослых мужчин в сине-голубой униформе.

— Дункан Трегарт, одевайтесь, пойдете с нами!

Вопрос «где я?» отпал сам собой.

В небольшой комнате, на возвышении, за кафедрой сидело три человека.

Конвоиры замерли за спиной, оставив Дункана наедине с троицей.

Происходящее что-то напоминало Трегарту.

— Дункан Трегарт, вы обвиняетесь в нарушении условий ссылки, изложенных в параграфе 52.3 Кодекса Гильдии, выполнять статьи которого, вы обязались, вступив в нее и подписав соответствующие документы.

Понятно что напоминало — суд. Но где же обвинитель, адвокат, присяжные?

— У суда также имеются сведения, что вы неоднократно пытались нарушить данные условия. Несмотря на особое мнение члена Совета Гмем Канна, предлагавшего сразу после первого нарушения заключить вас в соты, вам было сделано предупреждение.

— Ваша Честь, у меня были на то причины…

— Вы получали предупреждение? — насупил брови левый судья.

— Ну да, но Карта…

— Обвиняемый признал факт получения, — равнодушно констатировал правый коллега.

— Проигнорировав предупреждение, вы повторили попытку покинуть место ссылки. На этот раз — удачную. Мы — следили за вами. На ваше счастье, так как, несмотря на особое мнение члена Совета Гмем Канна, — судья зашуршал бумагами, — цитирую: «пусть этот гаденыш замерзнет на ледышку», — вы были спасены, помещены в госпиталь, где вам была оказана квалифицированная помощь.

— Я благодарен Гильдии, Ваша Честь, однако, прошу выслушать меня…

— Не спешите благодарить. Учитывая вышесказанное, руководствуясь статьями 12.5, 17.8, 24.8 и 25.1 Кодекса…

За спиной послышался шум, судья кинул взгляд поверх головы Дункана.

За дверью что-то происходило.

Трегарт обернулся.

Возня, сдавленные крики…

— Пустите, я имею права!

От удара дверь распахнулась, за ней, в лапах синеформых охранников, бился Д'арно.

— Дункан, Дункан, я с тобой! Это самосуд!

— А также дополнением 18 от двадцать второго января две тысячи шестого года, мы — члены судебного заседания, заменяем Дункану Трегарту, уроженцу планеты Земля, вселенной Лоин, бывшему члену Гильдии, меру пресечения — ссылка, заключением в соты.

— Не-е-ет! — Д'арно с новыми силами пытался пробиться сквозь охранников.

— Но как же… Карта… я знаю, как ее… можно…

— Приговор окончателен и обжалованию не подлежит!

Судейский молоток опустился на плаху кафедры.

Его комната, старая комната — кровать, шкаф, тумбочка; он так стремился сюда. Теперь она превратилась в камеру.

Ненадолго.

Интересно, кто сейчас здесь живет? Какой-нибудь неоперившийся, свежезавербованный агент из забитой вселенной?

Скрипнула дверь, Дункан обернулся… поначалу, показалось, он спит, или снова бредит — на пороге стояла она, Орта.

Девушка сделала шаг, дверь с шумом стала на место.

Дункан вскочил с кровати, сделал несколько шагов навстречу и… остановился.

Отчуждение стало между ними стеклянным щитом.

— Зачем, почему ты вернулся?

Трегарт смотрел на нее, как тогда, во время первой или второй встречи во дворце, как тогда, после испытания Телепатом…

И как тогда, девушка потупила глаза.

— Из-за меня?

Тогда это была правда, тогда он согласился на ритуал Рая, на побег с галеры, копание в собственных мозгах из-за нее…

Тогда.

Теперь это была только часть правды. Нет, Орта не ушла, девушка по-прежнему занимала место в его сердце, однако… было что-то еще…

Почему же он вернулся? Почему на самом деле вернулся?

Пожившему среди, да сутолоки, толчеи, но и возможностей большого города трудно приспособиться к жизни на хуторе. Путешественнику тесно в границах страны, или континента. Познавшему плод межзвездных полетов не усидеть на одной планете. А распробовавшему возможности многомирья, многообразие…

— Когда ты… предал… мне казалось, я никогда не смогу простить… не смогу даже видеть тебя… Мне было больно!