Дэвид Вебер - В ярости рождённая

«Должна же быть какая-то причина для этого!» – лихорадочно размышляла она, нервно сжимая в руке свой гражданский коммуникатор.

– Это – ловушка! – закричала она. – Это – ловушка! Отход! Я повторяю, отход!

Намх Пасанг Панкарма внезапно застыл на полушаге, как только двери лифта в конце зала, открываясь, мягко скользнули в стороны. Человек в форме ополченца в кабине лифта сидел за установленным на треноге лаунчером и многоствольное орудие было нацелено прямо на него. В почти тот же самый момент открылись ещё четыре двери с обеих сторон коридора и из них посыпались ополченцы с винтовками наизготовку, перекрывая его людям все возможные пути отхода.

– Я – капитан Чайава, Планетарное Ополчение, – прозвучал жёсткий голос по системе селекторной связи роскошной гостиницы. – Вы окружены. По приказу Президента Шангапа, действующего от имени Планетарного Правительства, вы взяты под арест для предъявления обвинений в измене и террористических действиях. Я призываю вас сдаться или взять на себя ответственность за последствия.

Панкарма просто стоял, неспособный поверить в то, что происходило. Несмотря на опасения Эндж Джангму, несмотря на собственное предположения, он в глубине души не ожидал ничего подобного. Неужели эти идиоты, Жонгдомба и Шангап, не смогли придумать ничего лучшего, чем нарушить обещание неприкосновенности членам делегации!

– Сдавайтесь , – снова резко прогремел голос Чайава. – В противном случае мы откроем огонь на поражение.

* * *

Сержант ополчения Лакшиндо кивнул бойцам своего отделения.

– Вы слышали босса, – сказал он. – Вперёд!

Отделение покинуло своё укрытие в подвале «Щита Аннапурны» и заняло предписанную позицию, блокируя главный вход гостиницы. Этот вход вёл к фойе, где, как знал Лакшиндо, в данную минуту проводился арест делегации Фронта Освобождения Янцзы. По плану операции капитана Чайава, отделение Лакшиндо было ответственно за сдерживание толпы и блокирование единственно возможного пути отхода для Панкармы и его сопровождающих. Отделение также, как предполагалось, должно было быть готовым отразить любую внешнюю угрозу, хотя сам Лакшиндо не мог себе даже вообразить, что какая-то «внешняя угроза» могла бы вообще возникнуть. В конце концов, режим секретности в этой операции был настолько жёсток, что даже членам команды Лакшиндо сообщили о её целях только этим утром.

Сержант стоял спиной к улице, наблюдая, как его людьми занимают свои позиции, и удовлетворённо улыбался. Он многое отдал бы за возможность хотя бы раз прогнать развёртывание на тренажёре, но его бойцы быстро перемещались, их лица и жесты демонстрировали достаточно уверенности в собственных силах, чтобы замаскировать их волнение от любого, кто не знал их так же хорошо как Лакшиндо.

Когда последний стрелок занял своё место он мысленно кивнул и включил микрофон.

– Командный пункт, здесь Лакшиндо, – сказал он решительно. – Мы на позиции.

– Принято, командный пункт подтверждает, вы на позиции, сержант, – ответил техник связи.

Лакшиндо отпустил кнопку передачи с чувством глубокого облегчения. Он был более чем слегка взволнован когда получил приказ и информацию об операции «Большой Куш», и было громадным облегчением обнаружить, что его беспокойство было неуместно.

– Извините меня, сержант, – произнёс вежливый голос.

Лакшиндо повернулся к говорящему. Судя по бэджику прессы и операторской группе позади – это был один из репортёров.

– Да, Сэр? Чем я могу помочь Вам? – также вежливо ответил Лакшиндо, хорошо помнящий указания капитана Чайавы, что насколько возможно вся операция должна пройти спокойно и сдержанно.

– Вы не могли бы сказать мне, что происходит? – спросил репортёр, протягивая микрофон в направлении Лакшиндо.

– Извините, нет, – ответил Лакшиндо. – Не сейчас, по крайней мере. Я думаю, что короткое заявление будет сделано штабом Бригадира Жонгдомбы. Между тем, однако, я вынужден попросить вас освободить проход вестибюля.

– Разумеется, сержант, – сказал репортер с почтительным поклоном.

Он сделал шаг назад и повернулся, махнув рукой своей операторской группе, чтобы следовала за ним. Но оператор и два его помощника, казалось, были захвачены врасплох его жестом. Они было двинулись вслед за своим предводителем, но оператор второпях неловко развернувшийся столкнулся с загораживающим ему дорогу помощником и уронил свою камеру. Последняя грохнулась на мостовую и разлетелась на осколки и внезапная утрата столь дорогого оборудования как магнитом притянула взгляд Лакшиндо.

Что объясняло, почему сержант смотрел в другом направлении, когда оба помощника оператора, выхватили из-под курток оружие и открыли огонь в упор.

Лакшиндо ощутил импульсы, по меньшей мере, от полдюжины попаданий. Пробивной способности боеприпасов с вольфрамовыми сердечниками на таком расстоянии было более чем достаточно, чтобы сделать неэффективной его антибаллистическую пассивную броню. Молотоподобные удары отбросили его назад и, падая на пол с глазами огромными от шока неверия и агонии, он чувствовал как проникающие элементы – после хлопка о его броню – кромсали его сердце и лёгкие.

Остальная часть его команды застыла в полном ступоре. Они всё ещё стояли с широко открытыми глазами, шокированные внезапностью жестоко-эффективного убийства их сержанта, когда и оператор и репортёр выхватили свои автоматические пистолеты. Все четверо «представителей прессы» вели беспрерывный огонь, когда два неприметных гражданских микроавтобуса визжа тормозами остановились перед гостиницей и по крайней мере дюжина тяжело вооружённых мужчин и женщин выскочила из них.

Только троим из бойцов Лакшиндо удалось ответить огнём на огонь прежде, чем они умерли. Ни один их выстрел не достиг цели и как только последний из них замер на полу, Эндж Джангму Такту прямо по их телам повела в здание свой атакующий отряд.

Серафима Палациос проводила совещание с командирами рот своего батальона, когда ком на её столе мягко зажужжал.

– Одну секунду, Кевин, – подняла она руку, останавливая доклад капитана Трэммелла и активируя вживлённый в височную кость процессорный модуль вместо того, чтобы подойти к столу.

– Палациос, – сказала она и на мгновенье застыла, вслушиваясь в сообщение. Трэммелл и другие командиры рот сначала рассеянно наблюдали за ней – но рассеянность сразу превратилась в пристальное внимание, поскольку майор внезапно напряглась.

– Повторите! – резко сказала она и отрицательно мотнула головой, словно человек в другом конце канала связи мог воочию увидеть её неверие. – И что потом? – поинтересовалась она. Выслушав ответ абонента, переспросила: – Что-о-о они сделали?