София Серебрянская - Склонность к «Венере» (СИ)

Ветер становился холоднее, но мальчишка упрямо ждал. Теперь он уже не прыгал – устал. Нет, теперь Атрей просто топтался на одном месте, лишь периодически нарезая круги вокруг пресловутой беседки. За то время, что он ждал Галатею, мальчишка успел от скуки запомнить каждый скол на перилах, каждое неровно лёгшее пятно краски на подпорках. Радостные мысли становились всё более редкими гостями, и с течением времени исчезли совсем.

Час. Вот уже час он стоит возле беседки и ждёт, дожидаясь, когда же явится объект вечной любви. Нет, она, наверное, просто не может решить, что надеть, как женщины из старых комедий, или ещё что-то… Правда, представить себе Галатею, которая вела бы себя, как типичная девица из старых фильмов и книг, Атрей мог с трудом: она ведь была не такой, совсем не такой! Над её причудами не посмел бы смеяться ни один Марс, да и вела она себя скорее как любой другой представитель доминирующей половины населения. Сильная, уверенная… Нужны ли его подвиги подобной Прекрасной Даме?

Атрей снова поёжился, разглядывая прохожих. Их становилось всё меньше, как меньше становилось и улыбок: всё чаще мимо шли те, в чьих лицах не отражалось ничего, кроме равнодушия. Они устали и спешили домой с работы или с учёбы. А Галатея всё никак не приходила, и от этого становилось тошно.

Что, если с ней что-то случилось?! Скажем, она шла к дому, а тут… Машина сбила, грабитель напал, да хоть похитили какие-нибудь злодеи, как в шпионских фильмах! Атрей нервно икнул: слишком уж живо ему рисовались подобные ужасы. Настолько стало страшно, что он тут же сорвался с места, намереваясь бежать к дому своего «объекта».

Но вдруг она придёт как раз тогда, когда он будет её искать?! Ведь в этом случае Галатея может решить, что он издевался или, чего доброго, решил её не дожидаться вовсе. И тогда она точно обидится – и будет совершенно права! Дама сказала – ждать. Значит, нужно ждать, а не выдумывать глупости.

Страшные мысли боролись с размышлениями о рыцарстве, и в итоге победили: мальчишка бегом припустился к дому Галатеи, теша себя надеждой, что, если она и в самом деле уже направляется назад, то они непременно встретятся по дороге, а потом уж всё пойдёт по привычному, накатанному множеством старых книжек маршруту.

Атрей подбежал к дому и огляделся, почти сразу же заметив знакомый пожар рыжих волос. Похоже, Галатея его не заметила, да и не собиралась замечать: она увлечённо болтала с какой-то незнакомой девушкой, периодически пересмеиваясь. Приблизившись, Атрей услышал лишь обрывок фразы:

– … И представляешь, согласился ждать! Глупые малолетки, вечно ко мне лезут. Надоели – сил нет! Вот не знаешь, почему они именно ко мне липнут?!

Атрей съёжился, не веря в то, что эти слова сказала его «Прекрасная Дама». Тем временем девушка обернулась и заметила «рыцаря». Но не стала извиняться, как в тех самых книжках, не устыдилась, лишь, хихикнув, сказала подруге:

– Вот он, кстати! Ну надо же, и правда ждал, что ли?! Во дурак!

Дальше мальчишка уже не слушал: опустив голову, он понуро побрёл прочь, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. В конце концов, рыцарям не положено так тяжело переживать подобные ситуации. С другой стороны… а попадали ли эти самые рыцари из книжек в похожее положение?..

– Ты как, в порядке? Уже вернулся? Что с тобой такое? – трещала, как сорока, Алкеста, но Атрей не обращал на соседку по квартире внимания: сейчас ему больше всего на свете хотелось бы забиться куда-нибудь, где его никто не будет трогать ближайшие лет сто-двести. А лучше сразу триста, чтоб наверняка.

В книжках написано что-то вроде «боль пронзила всё его тело», и всё такое… Боль? Атрей прислушался к себе, пытаясь понять, больно ли ему вообще. И как это – больно? Понятно, когда коленку там разобьёшь или лбом о косяк ударишься – вот это больно. А так – откуда боли-то взяться, если всё целое, руки-ноги тоже на месте?

– Ты чего такой грустный? Что случилось? – продолжала допрос Алкеста. Странно, вроде бы она такая неплохая, даже скорее хорошая, но почему тогда не понимает: если рядом кому-то плохо, лучше не донимать его, а просто сделать вид, что ничего не произошло?! Несостоявшемуся джентльмену неприятно было чувствовать себя слабым и достойным жалости. Какое противное чувство-то – жалость. Одно дело, когда можешь что-то исправить, другое – стоять над душой, чтобы над чужими проблемами поохать, да и разойтись. Ну вот что сделает Алкеста?! Поговорит с Галатеей, что ли?! Да ни в жизнь!

– Ой, она… она с тобой идти не захотела, да? Бедненький! Давай я тебе чайку сделаю, попьёшь, успокоишься…

– А он тут есть? – вяло поинтересовался Атрей – просто чтобы поддержать разговор. Горе-утешительница принялась усердно кивать:

– Конечно! Я сходила и купила немного, вообще-то для себя, но ты тоже можешь пить, если захочешь! Потом ты что-нибудь купишь на двоих, ну и так далее… Ой, что я опять болтаю! Пойдём, пойдём скорее!

С большей охотой несостоявшийся возлюбленный Галатеи заперся бы сейчас в комнате, как эдакий моллюск в раковине, и сразу же разобрался во всех нахлынувших чувствах. Но присутствие сочувствующей заставляло жалеть себя, чего парнишке категорически не хотелось делать. И потому он покорно выхлебал едва ли не насильно всунутый горький чай, так и не сказав ни слова. Говорила одна Алкеста: много, суетливо и не по делу. В слова Атрей не вслушивался: зачем, если они не несут в себе и капли смысла?

– Ну ты не переживай, много ещё таких, как она! – только эту фразу юный «герой» сумел понять из трескотни соседки. Понять – и задуматься. В самом деле, что в ней такого, в этой Галатее? За внешность любить считается не то чтобы постыдным, но весьма приземлённым, да и вряд ли он захотел стать возлюбленным Галатеи исключительно из-за ярко-рыжих волос последней. А таких, как она, действительно много. Наверное. Ведь, если подумать, она повела себя, как Марс. И многие из них повели бы себя так же, один в один.

Атрей потёр лоб рукой, что немедленно было неправильно понято Алкестой. Утешительница прижала руки к веснушчатым щекам:

– Ой, ты что, плачешь?! Я что-то не так сказала?! Извини, извини, я не хотела, я же понимаю, что тебе плохо, я…

И снова – бессмысленная болтовня. Несостоявшийся герой-любовник стукнулся зубами о кружку: совсем забыл, что чая там уже нет. Вздохнув, он отставил опустевшую чашку в сторону и направился к своей комнате под причитания Алкесты:

– Ой! Тебе, наверное, одному хочется побыть? Извини, нет, правда извини, я не подумала. Вот вечно у меня так: не думаю, а говорю много…

Закрытая дверь надёжно удерживала звуки, и голос Алкесты смолк почти сразу же, как Атрей заперся у себя. Хорошо, что соседка не последовала за ним: конечно, она была совсем не плохой, просто иногда требовалась тишина, которую болтушке было весьма проблематично обеспечить.