Ирина Лебедева - Звездная симфония

Когда всадники растворились в ночной тьме, небо прочертила яркая вспашка, и в вышине появился маленький огненный диск, который медленно приближался к земле, увеличиваясь в размерах. Горевший как расплавленное серебро корабль бесшумно приземлился в паре метров от поверженного героя, и из возникшего в его цельном корпусе овального проёма вышли двое белокурых юношей и направились к погибшему. На ослепительно прекрасных лицах инопланетян застыло выражение глубокой печали. Даже не взглянули они на призрачного Нараяна, в торжественно-скорбном поклоне опустив головы перед телом собрата. Затем, создав будто из воздуха тонкие белые носилки, они положили на них погибшего и унесли на борт. После этого космический челнок снова поднялся в небо, унося прочь от этого грязного мира безжалостно убитого его жителями сына далёкой планеты.

Трагичная история предстала в эту ночь глазам Юли, заставив увидеть самое, как она думала, страшное, что можно представить себе – смерть в чужом озлобленном мире прекрасного жителя высокоразвитой планеты, в который привела его судьба непонятно ради какой цели. Да, именно непонимание, ради чего погиб тот человек, причиняло душе девушки больше всего боли. Мысль о бессмысленности его смерти была ужасающей. Зачем должна страдать и гибнуть на дне ментально и психически отравленной атмосферы чуждого мира столь совершенная красота, безоглядно отдавая свою жизнь ради спасения его примитивных жителей? Зачем вмешиваться в их чёрную жизнь, ради чего? Почему, почему?!

Эти вопросы затопили разум Юли, как только его перестала угнетать затхлая тяжесть воздуха оставшейся где-то внизу планеты. Снова космическая беспредельность окружила её, прояснив сознание, но не давая ответа на вставшую перед ней загадку, пока… Пока единственная фраза Нараяна не разрушила её непонимания:

– Вспомни, как ты смотрела на мир моими глазами, – подумал он, совладав с болью от гибели собрата, – а потом, представь, что тоже самое можно чувствовать не только по отношению к жителям своей родной планеты, но ко всем людям в космосе.

На миг Юля представила, что всепоглощающее сочувствие к чужому горю и страданиям, испытываемое жителями планеты Нараяна и всеми другими духовно развитыми инопланетянами, распространяется и на миры, подобные тому, что они видели сейчас. Они просто не могли ничего не делать в этом случае, они не могли закрыть глаза на это и позволить своим братьям по разуму продолжать мучить друг друга, даже не попытавшись помочь им прекратить это. Да, это было понятно всякому, кто хоть раз испытывал боль в своей жизни – огненное желание прекратить страдания других, потому что они мучают больше собственных. Жалость – чувство, которое некоторые глупцы на Земле невежественно презирают и которое в действительности есть не что иное, как одна из граней истиной любви. Рождённая из сострадания, она есть великая сила, защищающая и спасающая миры от верной гибели путём саморазрушения.

– Та особая миссия, о которой ты говорил, состоит в помощи этой планете? – задала Юля вопрос, на который уже знала ответ.

– Да.

– И он погиб, выполняя какое-то задание, от которого зависит будущее этого мира?

– Да, одно из них. К сожалению, такое случается.

Всё встало на свои места. Юля, наконец, смогла увидеть космос таким, каким он был на самом деле. Все планеты и их население проходят через период марка, но он – лишь временное явление, как ночь, которой суждено закончиться. Но пока она укрывает мир чёрным полотном, источником света для него являются звёзды – пришельцы из более развитых миров, прилетающие, чтобы провести людей сквозь самые тёмные часы их истории к моменту нового рассвета. Космос – это вовсе не холодная пустыня, полная безответных светил, но огромная, безграничная семья, старшие члены которой с любовью и сочувствием заботятся о младших. И потому теперь, глядя на звёзды, она всегда будет видеть в них прекрасные сияющие лица своих инопланетных братьев и сестёр.

Подумав об этом, Юля захотела сейчас же снова увидеть дом Нараян, точно уже много лет не была там. Какое-то смутное предчувствие посетило её, словно она должна была встретить там что-то для себя новое…

Пронзив пространство, они с Нараяном оказались на орбите его сияющей голубой планеты, и начали спуск к её поверхности. И в самом деле, что-то изменилось здесь для Юли. Хотя внизу лежали всё те же зелёные холмы, белые пики гор, быстрые синие реки, она будто видело их впервые, и, в то же время, едва уловимое чувство дежавю наполнило её сердце. Сквозь искристый хрустальный воздух смотрела девушка на картины давно забытого сна, что видела, должно быть, ещё до рождения. Надёжно похороненные в недрах памяти, они порой всплывали в её ночных грезах, тревожа душу неясными, манящими образами дивных миров. Что это было – воспоминание о каком-то потустороннем месте, где пребывало её сознание, прежде чем началась её жизнь, или только плод детской фантазии, взбудораженной в раннем возрасте знакомством с красками земного мира? Долгие годы Юля не могла ответить себе на этот вопрос, сказать, что же это за страна, пейзажи которой рождали в ней мучительную тоску по Несбыточному… Но сегодня, в эту ночь откровений, она поняла, что за волшебные образы сопровождали её мечты с самого рождения. Она, наконец, узнала их в планете, которую посещала уже столько раз.

– Нараян, – подумала Юля с трепетом, какой испытывает человек, лицом к лицу встретившийся со своей давней, несбыточной мечтой, – я не спрашивала тебя прежде об этом, но, я уверена, ты всегда знал, что это желание живёт в моём сердце… Я хочу побывать на твоей планете в своём физическом теле. Пожалуйста, привези меня сюда.

– Хорошо, – ответил Нараян, – после возвращения из экспедиции я прилечу на Землю. Жди.

На заре

Пять месяцев минули как сон, заполненные лишь работой, учёбой и короткими ночными визитами в космос, ставшими единственным источником разнообразия в монотонной массе времени, но и они были не те без Нараяна. Он покинул свой дом в ту же ночь после их с Юлей последней встречи и улетел к границам галактики в опасную и продолжительную экспедицию, оставив в сердце девушки трепетную надежду, которой она и жила на протяжении долгих месяцев. Окружённая мыслями о будущем, с каждым вдохом отсчитывая секунды, отделявшие его от настоящего, в постоянном ожидании чуда Юля не видела почти ничего из серой действительности, составлявшей её жизнь в эти дни. Остаток зимы и всю весну она походила на робота, без интереса созерцавшего внешний мир и автоматически выполнявшего свои задачи в нём – ездила в университет и на работу, говорила с одногруппниками и коллегами лишь постольку, поскольку это было необходимо для дела, редко куда выбиралась в свободное время. Подлинная жизнь Юли сосредоточилась внутри её души, где надёжно спрятала она самые сокровенные свои надежды, а на лице её застыло лишь мягкое безразличие, призванное отражать и отталкивать от психики все незначительные события повседневности.