Владимир Лысенков - Миры (СИ)

— Где ты? Покажись! — Крикнул я что было сил.

— Не надо так кричать, Алекс. — Голос словно исходил отовсюду, — я прекрасно тебя слышу.

— Ты играешь со мной?

— О, да.

— Ну, так давай, убей! Или боишься?

— Нет. Тогда игра получится неинтересной, а ведь она только начинается. Последние слова я услышал, словно во сне, а в следующий миг я упал. Удар был настолько сильным, что боль затмила все. Я лежал на чем-то холодном и единственным, что я испытывал, была боль, и ничего кроме боли. А потом — просто темнота.

В те первые минуты, когда сознание стало понемногу возвращаться ко мне, меня беспокоила только одна мысль: «А жив ли я»? Я попробовал пошевелить рукой, сначала левой, затем правой, но потом отказался от этого занятия — малейшее движение причиняло моему телу невыносимую боль. Я помнил долгий полет сквозь мрак, и вот я здесь, сам даже не знаю где, но уж точно не там, где я был несколько мгновений назад. Какая-то неимоверная сила выбросила меня в неизвестность, и я даже не мог вспомнить, как меня зовут. Я открыл глаза и с трудом огляделся вокруг. Постепенно ко мне стали возвращаться чувства, и мне стало холодно и больно. Я лежал на мокрой холодной дороге, и вокруг меня не было ни души. Попытался подняться — безуспешно. Одна нога сильно болела, видно, она была сломана, или вывихнута, вторая же и вовсе отказывалась подчиняться. Голова просто раскалывалась, а в спине я ощутил настоящую адскую боль. От боли в глазах у меня помутилось, и сознание мое медленно поплыло куда-то в сторону. Я услышал неразборчивый звук, и потом ритмичные стуки. Голос, который я услышал потом, был мне незнаком. Я не слышал, что он говорил, я вообще уже ничего не слышал. От боли я просто в очередной раз потерял сознание.

Я не знаю, как долго пробыл без сознания. Проснулся я в просторной белой комнате, совершенно белой. В углу ее я рассмотрел зеркальный шкаф, рядом со мной стояло еще две больничные койки. Да, я был в больнице. Что со мной произошло, и где я был прежде, вспомнить, пока не удавалось. Я предпринял еще одну попытку пошевелить своими конечностями, и она увенчалась успехом. Такой ужасной боли уже не было, но нога все равно не слушалась. Вдруг раздался дверной скрип и в комнату вошел некто. По походке я понял, что это женщина. Я приподнял голову и увидел миловидную блондинку лет двадцати пяти. Она удивленно посмотрела на меня и тут же помчалась прочь. Через несколько минут вошел еще один человек в сопровождении той самой блондинки.

— Он поднял голову, уверяю вас, ему уже лучше.

— Ну что ж, тогда я могу сказать только одно — этот паренек делает успехи. Всего один час после автокатастрофы, и уже пришел в сознание, даже головой по сторонам вертит. А это делать категорически запрещено. Между прочим! Вы слышите меня, мистер!

Я попытался кивнуть, но тут, же застонал от боли. Я понял, что резкие движения делать не стоит.

— Сейчас мы вам вколем кое-что, и будет совсем хорошо, — сказал врач и подошел ко мне со шприцом, наполненным какой-то дрянью. Я понял это, когда после укола почувствовал слабую эйфорию, а потом и вовсе отключился.

Я не знаю, сколько часов спал. Белая пелена, которая закрывала мои глаза, постепенно развеялась, и я почувствовал ужасную усталость, как будто только что пробежал десятки километров. Я с трудом сел и к своей радости почувствовал, что нога перестала болеть, так что я смог встать. Усталость немного отпустила, и я прошелся по комнате. Увидев свое отражение в зеркальном шкафу, я немного испугался — какой я был худой. На лице выступили скулы, а глаза наполовину вылезли из орбит. Все руки были в ссадинах и порезах, а на ногах было несколько десятков швов. Вдруг что-то сверкнуло, и на пальце правой руки я увидел перстень с голубым камнем. Что-то промелькнуло перед моими глазами, какое-то воспоминание, за ним второе, и я сразу все вспомнил и про второй мир, и про ученого гоблина и про деревню старых псов. И ту битву, в которой потерпел страшное поражение. Я помнил те глаза, владелец которых отправил меня сюда. Это была девушка. Прекрасная, но все-таки стерва. Так воспоминание за воспоминанием ко мне возвратилась вся память. Я попытался связаться с кем-либо через камень, но у меня ничего не вышло. Камень хранил свой голубой цвет, и даже не стал ярче, когда я сосредотачивался. Это было, конечно же, большим разочарованием.

В это время в палату вошел доктор, и, округлив свои и без того круглые глаза, принялся бегать вокруг меня и лепетать что-то типа: «Вам нельзя, мистер, У вас же сломана нога».

Как ни странно, но я этого даже не заметил. Я был совершенно гол. Единственной одеждой, которая закрывала мое израненное тело, было мое нижнее белье и гипсовая повязка на ноге. Однако, боли я не чувствовал. Можно было, конечно, списать это на наркоз, но это был не наркоз. Я был совершенно здоров, и даже сплясал для удивленного врача какой-то африканский танец, а потом еще подпрыгнул до потолка. После этого врач едва не лишился сознания, так что мне пришлось его даже поддержать.

— Немедленно ложитесь, — сказал он, — сейчас придет медсестра и сделает вам укол.

— Извините, — вежливо сказал я, — но у меня немного другие планы на будущее. Мне срочно нужно уйти.

— Куда вы.… Куда? Вы — больной, у вас сломана нога, у вас самое сильнейшее сотрясение мозга, и еще, еще… Вы — голый! Куда вы пойдете в таком виде?

— Ну, так верните мне мою одежду.

— Простите, мистер, но одежды на вас не было.

— Когда я здесь оказался?

— Около полутора суток назад.

— А я думал, целый год прошел. Ну, так тем более мне нужно идти.

— Не положено. Вы должны пройти полный курс лечения.

— Полный курс? Я не заказывал себе лечение, так что отойдите, мне нужно уходить.

Я бесцеремонно оттолкнул врача и пошел по направлению к двери. Тут вошла медсестра и, так же как доктор округлила глаза, которые едва не выпали из орбит. Я так же отстранил ее, и вышел в длинный коридор. Не зная куда идти, я направился наугад, как говорится, куда глаза глядят. А за мной уже слышался топот ног. Оглянувшись, я увидел того же врача с медсестрой, у которой в руках все еще был зажат шприц.

— Я же сказал, мне не нужны эти уколы, я совершенно здоров.

— Вы уверены? — врач щелкнул пальцами и к нам подошли несколько крупных парней в белых халатах.

— Вы рассказали мне очень интересную историю. Про какое-то королевство, про гоблинов, и мертвецов, восставших из ада. Мы склонны думать, что у вас редкое психологическое заболевание, поэтому отпустить вас, мы просто не имеем права. А вдруг вы опасны для общества?

— Я не опасен для общества, и ничем я не болен, — твердо заявил я, — и никакую историю я вам не рассказывал.