All Flesh is Grass

Сижу на корточках, смотрю, а внутри медленно холодеет: объяснение может быть только одно — эти кустики и есть цветы, каким-то образом те Цветы, жители другого мира, превратили мои здешние цветы в эти кустики. Но зачем, зачем?!

Значит, даже и здесь, у нас дома, они нас могут настичь. Даже здесь они вольны разыгрывать с нами свои шуточки и расставлять нам ловушки. Что им вздумается, то и сделают: они накрыли этот уголок нашей Земли куполом времени — и хоть они еще не вполне здесь хозяева, но уже вмешиваются в нашу жизнь.

Ощупываю одну ветку — на ней по всей длине набухли мягкие почки. Весенние почки, еще день-другой, и они лопнут, и проклюнется молодой лист. Весенние почки в разгар лета!

I had believed in them, I thought. In that little space of time toward the very end, when Tupper had ceased his talking and had dozed before the fire and there had been something on the hillside that had spoken to me and had walked me home, I had believed in them.

Had there been something on that hillside? Had something walked with me? I sweated, thinking of it.

I felt the bulk of the wrapped time contraption underneath my arm, and that, I realized, was a talisman of the actuality of that other world. With that, I must believe.

Но ведь я в них поверил. В те немногие последние минуты, когда Таппер умолк и задремал у костра, а на склоне холма появилось Нечто и поговорило со мною и проводило меня домой, — в те минуты я в них поверил.

Да полно, было ли там что-то на холме? Провожало ли оно меня? — спрашиваю себя теперь, обливаясь холодным потом.

Под мышкой у меня все еще осторожно прижат завернутый в куртку шар — «машинка времени»: вот он, талисман, ощутимое доказательство, что тот, другой мир не примерещился мне, а и вправду существует. Значит, надо верить.

They had told me, I remembered, that I'd get my money back—they had guaranteed it. And here I was, back home again, without my fifteen hundred.

I got to my feet and started for the house, then changed my mind. I turned around and went up the slope toward Doc Fabian's house. It might be a good idea, I told myself, to see what was going on outside the barrier. The people who were waiting at the house could wait a little longer.

Кстати, они говорили, что я получу свои деньги обратно, они за это ручались. И вот я вернулся домой, а полутора тысяч нет как нет.

Я встал, пошел было к себе — и тут же передумал. Повернулся и зашагал в гору, к дому доктора Фабиана. Не худо бы поглядеть, что происходит по другую сторону барьера. А те, кто ждет у меня дома, подождут еще немного.

I reached the top of the slope and turned around, looking toward the east. There, beyond the village, blazed a line of campfires and the lights of many cars running back and forth.

A searchlight swung a thin blue finger of light up into the sky, slowly sweeping back and forth. And at one spot that seemed a little closer was a greater blob of light. A great deal of activity seemed to be going on around it.

С вершины холма я поглядел на восток. Там, далеко за окраиной Милвилла, протянулась яркая цепочка костров, вспыхивали фары сновавших взад и вперед автомобилей. Тонкий голубой палец прожектора медленно проводил по небу то вправо, то влево. А в одном месте, немного ближе к городу, горел огонь поярче. Тут, кажется, было особенно людно и оживленно.

Watching it, I made out a steam shovel and great black mounds of earth piled up on either side of it. I could hear, faintly, the metallic clanging of the mighty scoop as it dumped a load and then reached down into the hole to take another bite. Trying, I told myself, to dig beneath the barrier.

Я пригляделся и увидал паровой экскаватор, а по обе стороны от него — черные горы свежевынутого грунта. До меня доносился приглушенный расстоянием металлический лязг: огромный ковш сваливал в стороне свою ношу, поворачивался, нырял в котлован и снова вгрызался в почву. Как видно, там пробуют подкопаться под барьер.

A car came rattling down the street and turned into the driveway of the house behind me.

Doc, I thought—Doc coming home after being routed out of bed on an early morning call.

I walked across the lawn and around the house. The car was parked on the concrete strip of driveway and Doc was getting out.

“Doc,” I said, “it's Brad. “

He turned and peered at me.

По улице с шумом и треском подкатила машина и свернула на дорожку к дому позади меня.

Доктор, подумал я. Видно, его подняли с постели ни свет ни заря, и теперь он возвращается от больного.

Я пересек лужайку, завернул за угол. Машина уже стояла на асфальте перед домом, из нее вылезал доктор Фабиан.

— Доктор, — окликнул я. — Это я, Брэд.

Он обернулся, близоруко прищурился.

“Oh,” he said, and his voice sounded tired, “so you are back again. There are people waiting at the house, you know.”

Too tired to be surprised that I was back again; too all beat out to care.

He shuffled forward and I saw, quite suddenly, that Doc was old. Of course I had thought of him as old, but never before had he actually seemed old. Now I could see that he was—the slightly stooped shoulders, his feet barely lifting off the ground as he walked toward me, the loose, old-man hang of his trousers, the deep lines in his face.

— А-а, вернулся, — голос у него был усталый. — Там у тебя дома, знаешь, полно народу, тебя ждут.

Он так устал, что не удивился моему возвращению, он слишком измучился, ему было все равно.

Волоча ноги, он двинулся ко мне. До чего же он старый! Конечно, я и раньше знал, что наш доктор немолод, но он никогда не казался стариком. А тут я вдруг увидел, каков он сутулый, еле передвигает ноги, штаны болтаются, как на скелете, лицо изрезано морщинами...

“Floyd Caidwell,” he said. “I was out to Floyd's. He had a heart attack—a strong, tough man like him and he has a heart attack.”

“How is he?”

“As well as I can manage. He should be in a hospital, getting complete rest. But I can't get him there. With that thing out there, I can't get him where he should be.

“I don't know, Brad. I just don't know what will happen to us. Mrs Jensen was supposed to go in this morning for surgery. Cancer. She'll die, anyhow, but surgery would give her months, maybe a year or two, of life. And there's no way to get her there. The little Hopkins girl has been going regularly to a specialist and he's been helping her a lot. Decker—perhaps you've heard of him. He's a top-notch man. We interned together.”

— Я от Флойда Колдуэлла, — сказал он. — У Флойда был сердечный приступ... Такой крепыш, здоровяк — и вдруг на тебе, сердечный приступ.

— Как он сейчас?

— Я сделал, что мог. Надо бы положить его в больницу, нужен полный покой. А положить нельзя. Из-за этой стены я не могу отвезти его в больницу. Не знаю, Брэд, просто не знаю, что с нами будет. Сегодня утром миссис Дженсен должна была лечь на операцию. Рак. Она все равно умрет, но операция дала бы ей еще несколько месяцев жизни, может быть, даже год или два. А теперь ее в больницу не переправишь. Гопкинсы регулярно возили свою девочку на прием к специалисту, он ей очень помогал. Деккер — может, ты про него слышал. Великий мастер в своей области. Мы с ним когда-то начинали в одной клинике.

He stopped in front of me.

“Can't you see,” he said. “I can't help these people. I can do a little, but I can't do enough. I can't handle things like this—I can't do it all alone. Other times I could send them somewhere else, to someone who could help them. And now I can't do that. For the first time in my life, I can't help my people.”

“You're taking it too hard,” I said.

He looked at me with a beaten look, a tired and beaten look.

Он все стоял и смотрел на меня.

— Пойми, — продолжал он, — я не в силах им помочь. Кое-что я могу, но этого слишком мало. С такими больными мне не справиться, одному это не под силу. Прежде я отослал бы их к кому-нибудь, кто бы им помог. А теперь я бессилен. В первый раз в жизни я бессилен помочь моим больным.

— Вы принимаете это слишком близко к сердцу, — сказал я.

Он все смотрел на меня, лицо у него было бесконечно усталое и измученное.

“I can't take it any other way,” he said. “All these years, they've depended on me.”

“How's Stuffy?” I asked. “You have heard, of course.”

Doc snorted angrily. “The damn fool ran away.”

“From the hospital?”

— Не могу я иначе, — сказал он. — Они всегда на меня надеялись.