All Flesh is Grass

— Я никогда не был в луна-парке. Но когда я был ребенком, у меня был конь-качалка. Восемь лошадей стремительно приблизились и постепенно остановились. Даже на месте они продолжали слабо раскачиваться вперед и назад. The foremost of them spoke to us, employing that universal space argot that man had found already in existence when he'd gone into space more than twenty centuries before, Стоящая впереди лошадь начала вещать на межкосмическом жаргоне. Этот язык уже существовал, когда человек более двадцати веков назад появился в космосе. a language composed of terms and phrases and words from a hundred different tongues, forged into a bastard lingo by which many diverse creatures could converse with one another. Он был составлен из терминов, фраз и слов, выбранных из сотни различных языков и в конце концов превратился в подобие тарабарщины, но при его помощи существа, не похожие друг на друга, все же получили возможность общаться. “We be hobbies,” said the horse. “My name is Dobbin and we have come to take you in.” — Мы — лошади-качалки, — сказала лошадь. — Меня зовут Доббин, и мы пришли, чтобы забрать вас с собой. No part of him moved. He simply stood there, rocking gently, with his ears still perked, his carven nostrils flaring, with the nonexistent breeze blowing at his mane. Пока Доббин говорил, не дрогнула ни одна частица его тела. Он просто стоял перед нами — уши стоймя, точеные ноздри, развевающаяся на несуществующем ветру грива. I got the impression, somehow, that the words he spoke came out of his ears. У меня даже сложилось впечатление, что слова, которые он произносил, исходили из его ушей. “I think they're cute,” Sara cried, delighted. And that was typical; she would think that they were cute. — Думаю, они очень милы, — восхитилась Сара, и это было в ее духе. Ей действительно хотелось думать, что они «очень милы». Dobbin paid her no attention. Доббин не моргнул и глазом в ее сторону. “We urge upon you haste,” he said. “There is a mount for each of you and four to take the luggage. We have but a small amount of time.” — Мы настаиваем на том, чтобы вы поторопились, — сказал он. — Для каждого есть оседланная лошадь, а четверо из нас помогут вам перевезти груз. Мы не располагаем временем. I didn't like the way that it was going; I didn't like a thing about it. I'm afraid I snapped at him. Все, что происходило, не нравилось мне, совсем не нравилось. Плевал я на эту качалку! “We don't like being hurried,” I told him. — Мы не любим, когда нас подгоняют, — сказал я Доббину. “If you have no time, we can spend the night on the ship and come in tomorrow morning.” — Если у вас нету времени, то мы проведем ночь на корабле и отправимся завтра утром. “No! No!” the hobby protested frantically. — Нет! Нет! — страстно возразила лошадка. “That is impossible. There exists great danger with the setting of the sun. You must be undercover by the time the sun is set.” — Это невозможно. С заходом солнца возникнет великая опасность. Вы должны быть спрятаны до захода солнца. “Why don't we do the way he says,” suggested Tuck, pulling his robe tight around himself. — Почему бы нам не сделать так, как он говорит? — предложил Тэкк, поплотнее закутываясь в рясу. “I don't like it out here. If there is no time now, we could come back and pick up the luggage later.” — Мне не нравится здесь. Если время поджимает, то мы можем вернуться и собрать вещи потом. Said Dobbin, “We'll take the luggage now. There'll be no time in the morning.” Доббин ответил: — Мы возьмем ваш груз сейчас. Утром будет некогда. “It seems to me,” I said to Dobbin, “you're greatly pressed for time. If that's the case, why don't you simply turn around and go back where you came from. We can take care of ourselves.” — Мне кажется, — заявил я Доббину, — вы спешите. И если это правда, то почему бы вам попросту не повернуться и не уйти туда, откуда вы явились? Мы сами можем позаботиться о себе. “Captain Ross,” said Sara Foster, firmly, “I'm not going to walk all that way if there's a chance to ride. — Капитан Росс, — решительно сказала Сара Фостер. — Я не собираюсь идти пешком, если есть шанс двигаться верхом (=подъехать) . Я полагаю, вы ведете себя глупо. I think you're being foolish.” “That may well be,” I said, angrily, “but I don't like snotty robots ordering me around.” — Очень может быть, — рассердился я, — но я терпеть не могу, когда мной командуют нахальные роботы. “We be hobbies,” Dobbin said. “We not be any robots.” — Мы — лошади-качалки, — сказал Доббин. — Мы не (какие-то) роботы. “You be human hobbies?” — Вы человеческие качалки? “I do not know your meaning.” — Я вас не понимаю. “Human beings made you. Creatures very much like us.” — Вас сделали люди? Я имею в виду — существа, похожие на нас? “I do not know,” said Dobbin. — Я не знаю, — ответил Доббин. “The hell you don't,” I said. I turned to Smith. “George,” I said. — Как бы не так (, ты не знаешь) ! — сказал я и обратился к Смиту. — Джордж! The blind man turned his puffy face toward me. The look of ecstasy still was pasted on it. Слепой повернул ко мне одутловатое лицо. Восторженное выражение как будто прилипло к нему. “What is it, captain?” — В чем дело, капитан? “In your talk back and forth with this friend of yours, did you ever mention hobbies?” — Скажите-ка, Джордж, когда вы толковали о том о сем со своим приятелем, не упоминался ли в ваших беседах какой-нибудь конек? — Мой конек? Вы имеете в виду коллекционирование? “Hobbies? Oh, you mean stamp collecting and...” “No, I don't,” I said. “I mean hobbyhorses. Did you ever mention hobbyhorses?” — Нет, — сказал я. — Я подразумеваю конька, который качается. Вы говорили про коня-качалку? “Until this moment,” said the blind man, “I never heard of them.” — Впервые слышу, — ответил слепой. (До этого момента, --, я никогда не слышал о них.) “But you had toys when you were a child.” — Но ведь у вас были игрушки, когда вы были ребенком? The blind man sighed. Слепой вздохнул. “Not the kind you are thinking of. I was born blind. I have never seen. The kind of toys other children had were not...” — Не такие, как вы думаете. Я слепой от рождения. Я никогда не был зрячим. Игрушек, обычных для других детей, не было... “Captain,” Sara said, angrily, “you are ridiculous. Why all this suspicion?” — Капитан, — Сара злилась, — вы нелепы. К чему все эти подозрения? “I'll tell you that,” I said, just as angrily, “and it's an easy answer...” — Я объясню, — сказал я столь же злобно. — И ответ прост... “I know,” she said. “I know. Suspicion, time and time again, has saved that neck of yours.” — Я знаю... Я знаю. Вы подозревали всех и каждого — и тем самым спасали свою шкуру. (Подозрительность, снова и снова, спасала эту вашу шею.) — Милостивая госпожа, — вмешался Доббин, — и прошу вас, поверьте: как только зайдет солнце, вам будет угрожать страшная опасность. “Gracious lady,” Dobbin said, “please believe there is great danger once the sun has set. Я умоляю вас, я заклинаю вас, настоятельно советую отправиться с нами, и как можно скорее. I plead with you, I implore you, I urge you to come with us and most speedily at that.” “Tuck,” said Sara, “get up that ladder and start getting down the stuff!” She swung belligerently toward me. “Have you objections, captain?” — Тэкк, — обратилась Сара к монаху, — иди (поднимайся по трапу) и начинай спускать из корабля наши вещи, — она воинственно повернулась ко мне. — У вас есть возражения, капитан? Читать дальше