All Flesh is Grass

Я еще раз набрал номер доктора. Опять занято.

I slammed down the receiver and hurried toward the bedroom. I couldn't leave Tupper alone too long. God knows what he might do.

But I already had waited too long. I never should have left.

The bedroom was empty. The window was open and the screen was broken out and there was no Tupper.

I rushed across the room and leaned out of the window and there was no sign of him.

Брякнув трубку на рычаг, я кинулся в спальню. Таппера нельзя надолго оставлять одного. Кто его знает, что он может натворить.

И все-таки я мешкал слишком долго. Его совсем не годилось оставлять одного.

Спальня была пуста. Окно раскрыто настежь, рама с москитной сеткой выломана, Таппера как не бывало.

В два прыжка я пересек комнату, высунулся из окна — никого!

Blind panic hit me straight between the eyes. I don't know why it did. Certainly, at that moment, Tupper's escaping from the bedroom was not all that important. But it seemed to be important and I knew, without knowing why, that I must run him down and bring him back, that I must not let him out of my sight again.

В глазах у меня потемнело от страха. Почему — непонятно. Ну что за важность, если Таппер и удрал, сейчас есть заботы поважнее. И однако, бог весть почему, я знал: надо его догнать, вернуть, ни в коем случае нельзя снова его упустить.

Without thinking, I stepped back from the window and took a running jump, diving through the opening. I landed on one shoulder and rolled, then jumped up to my feet.

Tupper was not in sight, but now I saw where he had gone.

Безотчетно, не думая, я отошел вглубь комнаты, разбежался и нырнул головой в окно. Свалился наземь, ударился плечом, перевернулся и вскочил.

Таппера нигде не было видно, но теперь я понял, куда он пошел.

His dewy tracks led across the grass, back around the house and down to the old greenhouse. He had waded out into the patch of purple flowers that covered the old abandoned area where once my father and, later, I myself had tended rows of flowers and other plants. He had waded out some twenty feet or so into the mass of flowers. His trail was clearly shown, for the plants had been brushed over and had not had time to straighten yet, and they were a darker hue where the dew had been knocked off them.

На росистой траве ясно виднелись следы, они вели за угол дома, к старым теплицам. Он пошел прямиком к чаще лиловых цветов, они разрослись на заброшенном участке, где когда-то мой отец, а потом и я разводили на грядках цветы и овощи на продажу. Таппер прошел шагов двадцать вглубь этого лилового островка, за ним тянулась отчетливая борозда: примятые стебли еще не успехи расправиться, и листья, с которых он стряхнул росу, были темнее остальных.

The trail went twenty feet and stopped. All about it and ahead of it the purple flowers stood straight, silvered by the tiny dewdrops.

There was no other trail. Tupper had not backed out along the trail and then gone another way. There was just the single trail that headed straight into the patch of purple flowers and ended. As if the man might have taken wing and flown away, or dropped straight into the ground.

В двадцати шагах борозда обрывалась. Дальше и вокруг лиловые цветы стояли совершенно прямо, сплошь посеребренные капельками росы.

И больше никаких следов. Таппер не вернулся той же дорогой и не двинулся потом в другую сторону. Только одна эта протоптанная им узкая тропинка вела прямиком в заросли лиловых цветов и там обрывалась. Словно он вдруг распахнул крылья и взлетел или же провалился сквозь землю.

But no matter where he was, I thought, no matter what kind of tricks he played, he couldn't leave the village. For the village was closed in by some sort of barrier that ran all the way around it.

A wailing sound exploded and filled the universe, a shrieking, terrible sound that reverberated and beat against itself. It came so suddenly that it made me jump and stiffen. The sound seemed to fill the world and to dog the sky and it didn't stop, but kept on and on.

Что ж, где бы он ни был, какие бы фокусы ни выкидывал, из Милвилла ему не сбежать. Милвилл замкнут со всех сторон загадочной незримой оградой.

Мир вдруг наполнился истошным воплем — пронзительным, нескончаемым, леденящим душу. Застигнутый врасплох, я вздрогнул и оцепенел. А нестерпимый вой длился и длился, вздымался до небес, заполнял Вселенную.

Almost at once I knew what it was, but my body still stayed tense for long seconds and my mind was curdled with a nameless fear. For there had been too much happening in too short a time and this metallic yammering had been the trigger that had slammed it all together and made the world almost unendurable.

Gradually I relaxed and started for the house.

And still the sound kept on, the frantic, full-throated wailing of the siren down at the village hall.

Я почти сразу понял, что это такое, но еще долгие секунды не проходило мучительное, сводящее каждую мышцу оцепенение, и внутри все оледенело от невыразимого ужаса. Уж очень много всякого стряслось за последние часы, и этот железный вопль добил меня, я чувствовал: еще чуть — и не выдержу!

Понемногу я кое-как совладал с собой и направился к дому.

А она все выла, вопила во всю мочь, неистово, неумолчно — сирена на здании муниципалитете, вестница тревоги.

8

By the time I got up to the house there were people running in the street—a wild-eyed, frantic running with a sense of panic in it, all of them heading toward that screeching maelstrom of sound, as if the siren were the monstrous tootling of a latter-day Pied Piper and they were the rats which must not be left behind.

Когда я дошел до дверей, по улице уже бежали люди — сломя голову, вытаращив глаза, неслись они туда, откуда изливался надрывный вой, словно сирена эта — чудовищная дудка в руках Крысолова в последний день бытия, а они — крысы и нет для них ничего страшней, чем опоздать на зов.

There was old Pappy Andrews, hobbling along, cracking his cane on the surface of the street with unaccustomed vigour and the wind blowing his long chin whiskers up into his face. There was Grandma Jones, who had her sunbonnet socked upon her head, but had forgotten to tie the strings, which floated and bobbed across her shoulders as she stumped along with grim determination.

Торопливо прихрамывал дряхлый дядюшка Эндрюс, с необычайной силой размахивая костылем, громко стуча им по тротуару, и ветер вздувал ему до самых глаз длинную седую бороду. С мрачной решимостью ковыляла мамаша Джоунс, она нахлобучила на голову старомодный капор с огромными полями для защиты от солнца, но забыла завязать ленты, и они болтались по плечам.

She was the only woman in all of Millville (perhaps in all the world) who still owned a sunbonnet and she took a malicious pride in wearing it, as if the very fact of appearing with it upon her head was a somehow commendable flaunting of her fuddy-duddyness. And after her came Pastor Silas Middleton, with a prissy look of distaste fastened on his face, but going just the same. An old jalopy clattered past with that crazy Johnson kid crouched behind the wheel and a bunch of his hoodlum pals yelling, and cat-calling, glad of any kind of excitement and willing to contribute to it. And a lot of others, including a slew of kids and dogs.

Сия музейная редкость сохранилась у нее одной во всем Милвилле (а быть может, и в целом свете), и старуха ужасно этим чванилась, словно щеголять в головном уборе, в каких разгуливали модницы прошлого века, — признак величайшей добродетели. Следом шагал пастор Сайлас Мидлтон, на лице его застыла гримаса брезгливого осуждения, и все-таки он влился в общий поток. Продребезжал древний «форд». К рулю пригнулся сумасбродный мальчишка Джонсон; в машине полно было его приятелей, таких же хулиганов, они вопили, свистели, мяукали — словом, рады были случаю пошуметь. Спешили еще и еще милвиллцы, наперегонки мчались дети и собаки.

I opened the gate and stepped into the street. But I didn't run like all the rest of them, for I knew what it was all about and I was all weighed down with a lot of things that no one knew as yet. Especially about Tupper Tyler and what Tupper might have had to do with what was happening.

For insane as it might sound, I had a sneaky sort of hunch that Tupper had somehow had a hand in it and had made a mess of things.

Я отворил калитку и вышел на улицу. Но не бросился бежать, как другие, я ведь уже знал, из-за чего тревога, и меня угнетало и давило еще многое, чего пока не знал никто. Главное — Таппер Тайлер: как он связан с тем, что происходит?

Пусть это дико, нелепо, но в глубине души я уверен — без Таппера тут не обошлось, каким-то образом он заварил эту кашу.