Юрий Иванович - Капризная Фортуна

– Обходи эти нагромождения справа, – скомандовал Виктор своему помощнику, – и ищи приемлемый проход. А я посмотрю с этой стороны.

Проход и в самом деле отыскался, причём весьма короткий, упирающийся непосредственно в сильно покорёженный, но открытый люк. Всё-таки центральный отсек истребителя остался относительно целостным, что ещё больше обнадёживало в предстоящих поисках.

Когда пробрались внутрь, следы именно внутренней катастрофы стали видны окончательно и бесспорно. В нескольких каютах сохранились ссохшиеся мумии людей, которые погибли внезапно. Скорее всего, даже не успела заработать общекорабельная тревога, и всё живое уничтожила волна жёсткого облучения. Уже потом истребитель раскололся на части и упал на землю. Скорее всего, сразу после катастрофы никто в эти каюты и не заглядывал. Судя по расположению мелких деталей, гари и пыли, двери взламывались уже гораздо позднее. Мало того, одна каюта так и осталась невскрытой. Видимо, исследователь, или даже несколько, почувствовал себя гораздо хуже прямо во время своего визита и поспешил на выход. Скорее всего, виной тому могли быть слишком лёгкие варианты защитных костюмов. А может, неизвестный к тому времени уже отыскал то, зачем сюда, собственно, и стремился.

Но именно с невскрытой каюты и начал Виктор тщательный осмотр всего, что попадалось под руку. Хотя жуткие удары катастрофы и там создали некое подобие гигантской мясорубки. Два тела удалось рассмотреть и даже идентифицировать: женские. В стенном шкафу отыскались груды полуистлевшей женской одежды. Во втором стенном шкафу комком лежали четыре скафандра разного типа защиты, но по классу не превышающие средние космические. Учитывая, что они находились в таком спрессованном временем состоянии, вряд ли их можно было использовать даже после тщательной очистки от радиации. К большому сожалению, ничего ценного в этой каюте отыскать не удалось, и у Виктора сложилось впечатление, что побывавший до них взломщик прекрасно знал о бесполезности данного помещения. Именно поэтому, скорее всего, сюда и не пробовали проникнуть.

Пришлось направляться в остальные три каюты и уже там тщательно пересматривать кучи мусора и обломки декоративной отделки. С ценнейшими находками повезло в той каюте, где вообще отсутствовали тела. Видимо, здесь проживали два члена экипажа, в момент катастрофы находившиеся в другом месте. А то и вообще вне истребителя. Именно здесь одна из кроватей чудом не сорвалась со своих креплений и оставалась на месте. Оба нижних рундука были взломаны и выдвинуты, кто-то в них явно покопался уже после катастрофы. Но перебрав лежащий там и уже частично непонятный хлам, Менгарец решил на всякий случай и в самой кровати покопаться. Под матрасом из химического нетленного волокна ничего не оказалось, как и под сорванной со своего места окаменевшей за века подложкой из упругого пластика. Но зато сквозь решётку основания открылись взгляду пустоты, которые имелись внизу между рундуками. К самому борту оказались прижаты зажимами два прямоугольных предмета в виде книг.

Чтобы добраться до них, пришлось и рундуки безжалостно выломать. Разбираться, с какими секретами их вынимал из пазов прежний хозяин данной кровати, не было смысла, да и некогда. А достав интересующие его предметы, Виктор стал их осматривать прямо на месте.

Первый оказался довольно архаичной конструкцией – совмещённой с диктофоном видеокамерой. Такие даже тысячу лет назад считались безнадёжно устаревшими устройствами. Скорее всего, хозяин этого раритета пользовался им как некой старинной вещью. Ну и понятно, что ни источники питания, ни носители информации на такой камере-диктофоне не могли сохраниться при катастрофе, да ещё и пробыв под жесточайшим излучением долгие столетия.

А вот второй предмет оказался более долговечен и весьма эффективно защищён от влияния времени. Конечно, кожаный чехол истлел почти полностью и сразу рассыпался под перчатками. Но под ним оказался герметичный футляр из тончайшего металла, который даже одним пятнышком не зацепила коррозия. И внутри футляра оказалась книга, вернее, толстенная записная книжка, в которых обычно ведут дневники или заносят путевые заметки. Только открыв первую страницу. Виктор так и прикипел глазами к ровным, написанным идеальным каллиграфическим почерком строчкам.

«Кратко о себе (вдруг дневник потеряется, ха-ха!): Алекс Шеверов, пилот шестого уровня, родился в созвездии Ландышей, планета Эпика (ПРО-Е16), личный код 14572 ГР327-ОС. Начинаю эти записи для систематизации получаемой информации и для большего осмысления того, что творят, что задумали и к чему идут мои новые работодатели. Постараюсь излагать всё чётко и беспристрастно…»

Далее Менгарец уже читал бегло, по диагонали, выхватывая разумом только самые основные вехи повествования давно погибшего пилота. Но даже по итогам такого беглого прочтения у него заболела голова от переживаний и вырвалось досадливое мычание. Пусть с опозданием, но теперь у него сложилось чёткое представление, что творилось здесь тысячу лет назад и как оно всё примерно закончилось. Вернее, не закончилось, а продолжается. Этого дневника для понимания творящихся здесь безобразий оказалось предостаточно. Поэтому Виктор решил немедленно возвращаться и заняться самыми неотложными к данному моменту делами.

– Всё! Заканчиваем! – скомандовал он помощнику, продолжающему методично обыскивать каждый угол и перебирать каждую горку мусора. – Если получится, то мы ещё здесь со временем покопаемся более основательно.

Ворота он закрывал за собой весьма тщательно и, уже пыхтя при интенсивном движении к седловине между холмами, напряжённо размышлял:

«Наверняка Гранлео знал, что здесь могло остаться нечто ценное, в смысле информации, и побывал здесь для полной зачистки. Вернее, не сам побывал, а скорее всего послал сюда своих помощников, заранее обрекая на гибель. Но он никак не мог предположить, что пилот Алекс Шеверов ведёт личный дневник да ещё и так бережно к своему труду относится. Не будь этих записей, вряд ли бы я догадался собственным умом о том, что здесь и для чего предназначено. Да что там я! Здесь, скорее всего, и комплексная научная экспедиция ничего бы не поняла и ничего бы страшного не заподозрила. Мало того, в данной ситуации, когда рабства теоретически не стало, любая космическая экспансия, считай – помощь этой планете, оказалась бы под большим вопросом. Уж я помню, как в таких случаях вопят о нарушении прав самоопределения. Скорее всего, полностью бы «заморозили» доступ в эту звёздную систему. Так что мне, можно сказать, повезло разобраться на месте. Но зато и ответственность за все свои действия больше сбросить не на кого. Вряд ли даже самые близкие соратники и последователи осознают и поймут правильность моих шагов в скором будущем… Или я всё-таки успею? Сомневаюсь! Уж слишком много времени я упустил, слишком много…»