Юрий Иванович - Капризная Фортуна

Рыжий детина на этот раз улыбнулся, словно счастливый ребёнок:

– Ну, после такого планомерного отхода и я так думать стану. – Но вскоре его лицо опять стало озабоченным: – Между прочим, я так и не понял некоторых нюансов из твоих обещаний: если омолодить можно любого человека, то как это будет выглядеть с моим отцом?

– А что с ним особенного?

– Ему уже скоро восемьдесят лет. Больше года лежит с частичным параличом тела, говорит с большим трудом, но умудряется ещё вести дела нашего королевства.

Виктор подвигал бровями, подсчитывая, затем озадаченно хмыкнул:

– Честно говоря, в таком тяжёлом состоянии надеяться на большое чудо не стоит. Всё-таки смертельное старение в своей последней фазе не излечивается моими приспособлениями. Но десяток лет твой отец запросто проведёт в подвижном и нормальном состоянии.

– Десять лет?! – глаза Уйдано стали как блюдца.

– А потом и ещё одно омоложение можно будет пройти. Но вот уже оно, скорее всего, будет последним и больше чем пять лет жизни твоему отцу не прибавит.

– Ещё пять?! Вот это да! Я готов на любых условиях заключать любые союзы только лишь за исполнение последнего желания моего батюшки: пройтись ещё хоть раз своими ногами по королевскому саду… Ты знаешь, какой у нас сад! Лучшего нет во всём мире! Я тебе его покажу!..

– Постой, не слишком ли ты рано радуешься? – осадил Виктор нового союзника. – Твоего отца ещё надо вначале доставить в Шулпу, дорога ведь дальняя, нелёгкая…

– О! Ты не знаешь нашего великого короля! – продолжал радоваться тридцатишестилетний мужчина, встряхивая рыжими кудрями до лопаток. – Если он узнает про возможность омолодиться и встать на ноги, то любое путешествие переживёт. Хотя… поторопиться не помешает…

Монах Менгарец покладисто кивнул:

– Вот и договорились: прибудешь в Шулпу первым почётным гостем со всем своим представительством. А за отцом можешь уже отправлять гонцов. Тоже будет первым омоложённым.

На уровень с Четырьмя Холмами эскадра подошла ближе к вечеру. Но невзирая на приближающиеся сумерки Менгарец попросил орлов провести высадку на берег небольшого отряда со всем необходимым багажом немедленно.

– Мы и так прекрасно выспались, – пояснял он адмиралу Ньюцигену свою поспешность. – Так зачем даром время терять? И в этих районах никто ночами не путешествует, да и днём двигаются лишь по тракту.

– Мало ли как обстановка изменилась за последние дни, – переживал Стэр. – Войска во все стороны движутся, разъезды. Война всё-таки.

– Ну и что? Мурчачо и Ураган наш маршрут с неба внимательно просмотрели: никаких значительных соединений. Возле Холмов – тоже пусто. В крайнем случае у нас все гербовые бумаги на отряд вместе с подорожной имеются, идеальные – комар носа не подточит. – Виктор проводил взглядом очередную лошадь, которую на широких ремнях Мурчачо транспортировал к берегу, а потом указал рукой на участок берега, скрытый густой тенью: – Да и вся эскадра вон в том мелководном заливчике легко поместится. Соли вам на ночь должно хватить для отпугивания кашьюри, а к следующему вечеру мы, может, и вернёмся.

Он прекрасно понимал, насколько затяжным может получиться исследование разбитого истребителя, да ещё в таких громоздких костюмах повышенной защиты, поэтому прикидывал время возвращения с большим запасом.

Оказавшись на берегу и взобравшись в седло, инопланетянин оглядел своё воинство в количестве пятнадцати всадников, порадовался бравому виду персональных оруженосцев и первым отправил своего коня в галоп. Стемнело довольно быстро, но все расчёты на малочисленность здешних путешественников оказались верными. Ни когда пересекали основной тракт, ни на всём остальном пути в этот раз не встретилось ничего подозрительного. Одиночные путники да парочка небольших групп в расчёт не принимались. О нескольких крестьянских повозках вообще упоминать не стоило. Так что через пару часов интенсивного движения отряд оказался в нужном месте.

Трава там росла вполне приличная, а прибор если и показывал наличие некоторого радиационного уровня, то не превышающего безопасные нормы. Здесь опасность никому не грозила, зато мешала другая проблема: слишком далеко идти пешком до саркофага. Если в лёгких костюмах это сделать было просто, то в тяжеленных и неповоротливых – проблематично. Как по усилиям, так и по времени. Поэтому ещё заранее Виктор решил пожертвовать двумя лошадьми, которые доставят его с помощником к самим воротам саркофага. Как ни жалко было животных, но в данном случае следовало пожертвовать меньшим, чтобы потом не плакаться о большем.

Для обратной дороги оговорили определённый сигнал, по которому один из помощников, облачённый в лёгкий костюм, доставит вторую пару лошадей непосредственно к холмам. В крайнем случае, если будет повторный сигнал, опять-таки к самым воротам подъедет.

Самым сложным на начальной стадии всей операции оказался момент схождения в громоздких и тяжеленных костюмах на землю. В седло-то исследователям помогли подняться, а вот самостоятельно слезть оказалось многократно трудней. Пришлось Виктору цепляться руками за выступающую арматуру стены, затем понукать лошадь отойти, и только таким способом он спешился сам, а потом помог своему помощнику.

Разблокировка как первых, так и вторых ворот на этот раз прошла в считаные минуты, и вот уже два облачённых в скафандры наивысшей защиты человека непосредственно на самом месте катастрофы. Причём видом обломков поразился не только соратник Менгарца, не сдерживающийся от междометий типа «ого!», «ух!» и «сколько тут уникального металла!», но и сам Менгарец. Несколько крупных частей космического истребителя громоздились неправильной кучей. Скорее всего, их после падения просто поспешно стащили вместе роботы, а потом закидали со всех сторон и сверху более мелкими обломками. Причём сразу представитель большого космоса решил, что с истребителем произошла не какая-то банальная авария или он рухнул вниз вследствие небрежности пилота, здесь однозначно попахивало либо диверсией, либо прямым попаданием в цель мощной космической ракеты. Но судя по специфическим разрывам основного корпуса, скорее всего следовало склоняться к версии о внутреннем взрыве. То есть кто-то из колонистов банально избавился то ли от лишних ртов, то ли от лишних свидетелей. А может, и ещё какие-то конъюнктурные соображения имелись у диверсантов.

Только вот внутренний взрыв сразу уменьшал шансы нахождения среди обломков хоть чего-то ценного. Вряд ли что-то уцелело во всесжигающем пламени катастрофы. Но с другой стороны, ведь побывал же кто-то в саркофаге! И даже карты какие-то отсюда вынес! Может, и ещё нечто весьма ценное, на что орлы катарги не обратили в то время своего внимания. А раз неизвестный человек пробрался внутрь этих обломков когда-то, значит, и сейчас это возможно.