Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

– В самом деле, что не так с некоторыми людьми? – причитает мама, раздавая бумажные салфетки.

Я разворачиваю свой бургер, переполненный помидорами, солеными огурчиками и умопомрачительным секретным соусом «Блюз». У меня уже слюнки текут. Но что-то заставляет меня задуматься. Я вспоминаю, что говорил Квинт о том, как Морган собирает подписи под петицией с требованием к правительству закрыть промышленные фермы, и что-то о бесчеловечном обращении с животными. Но это не имеет никакого отношения к «Блюз Бургерс». Их коровы выращены на органике, пасутся на зеленых лугах… и все такое, как сказано в их рекламе.

Разве нет?

И даже если это не так, неужели это так важно для меня? Я не вегетарианка. Мне никогда даже в голову не приходило становиться кем-то еще, кроме как довольным мясоедом. Я считаю, что человек находится на вершине пищевой цепи не просто так. И вряд ли мои родители могут себе позволить дорогие натуральные продукты из лавки мясника, поэтому, скорее всего, то мясо, что я ем на протяжении многих лет, привозят как раз с тех ферм, где коров кормят помоями или чем попало, как метко высказался папа.

Это ничего для меня не значит. Они просто коровы.

Они просто еда.

Но Морган. Независимо от моих представлений, эта история явно что-то значит для нее . Настолько, что она не побоялась взобраться на самый верх шаткой лестницы, чтобы рассказать об этом людям.

Выбор, за который она поплатилась.

– Все в порядке, Прю? – спрашивает мама.

Я хлопаю ресницами. Улыбаюсь.

– Да, да. – И пытаюсь выбросить эти мысли из головы. Моя семья пристально смотрит на меня. Я откашливаюсь. – Я как раз думала… э-э… о проекте, над которым работаю. А вы знали, что каланы играют жизненно важную роль в сохранении здорового баланса лесов ламинарий?

– А что такое лес ламинарий? – спрашивает Пенни.

Я вздыхаю.

– Это лес. Из водорослей. Подводный.

Глаза Элли широко распахиваются.

– Под водой есть леса?

– Да, вроде того, – говорю я.

Мама макает жареную картошку в кетчуп.

– Ты узнала об этом на своей новой волонтерской работе?

– Хм. Да, – отвечаю я, потому что не собираюсь рассказывать о том, как провела день, занимаясь снорклингом с Квинтом Эриксоном. Джуд уже бросает на меня подозрительные взгляды.

– Должен сказать, я был очень расстроен, когда ты отказалась работать в музыкальном магазине, – говорит папа. – Но, похоже, дела в этом спасательном Центре пока идут хорошо?

Я пожимаю плечами.

– Все не так уж плохо.

– И Ари – просто прелесть, правда? – говорит мама. – Я слышу о ней только хорошее.

– О да. Замечательная девочка! – Папа подхватывает маринованный огурчик, выпавший из бургера. – Думаю, она знает о музыке больше, чем я! И, конечно, я рад, что и Джуд с нами.

Джуд молча улыбается с набитым ртом.

– Кстати. – Я откладываю нетронутый чизбургер и вытираю руки бумажной салфеткой. – Я сказала Ари, что отдам ей свой синтезатор. Вы ведь не возражаете?

Мама и папа перестают жевать и обмениваются взглядами.

– Что такое? – спрашиваю я. – Мы им не пользуемся. Никто здесь даже не умеет играть.

– Может быть, Элли захочет научиться, – вмешивается Люси, но, кажется, только мне назло. Я хмуро смотрю на нее, потом перевожу взгляд на Элли.

– Элли, ты хочешь научиться играть на пианино?

Элинор кривит губы в глубокой задумчивости. Она делает глоток молока, все еще размышляя. Отставив чашку, она наконец отвечает:

– Я хочу играть на барабанах.

– Хороший выбор! – восторженно восклицает папа, в то время как остальные морщатся. Этого нам только не хватало в дополнение к скрипке Пенни.

– В любом случае, – продолжаю я, – если Элли или кто-нибудь другой решит, что им нужен синтезатор, Ари его сразу вернет. Но пока, я гарантирую, она извлечет из инструмента больше пользы, чем мы.

– Видишь ли, в чем дело, – говорит мама, вытирая губы салфеткой. – Мы бы с удовольствием отдали его Ари, если бы знали, но… В общем, у нас больше нет синтезатора.

Я недоуменно моргаю, глядя на нее.

– В смысле?

И резко отодвигаюсь от стола.

Элли, которой вечно достается от нас за то, что она выскакивает из-за стола во время еды, тут же тычет в меня пальцем и кричит:

– Нельзя выходить из-за стола!

Я не обращаю внимания и, выбежав из кухни, заглядываю в гостиную.

Конечно же, синтезатор исчез, оставив после себя зияющую пустоту посреди хлама.

Я возвращаюсь назад.

– И куда он делся?

– Мы его продали. – Мама виновато, хотя и не очень убедительно, разводит руками. – Ты все равно им не пользовалась. Я думала, ты даже не заметишь.

И она права. Я бы и не заметила, если бы не собралась отдать его Ари.

Я откидываюсь на спинку стула.

– Могли бы и спросить.

– И ты могла бы больше практиковаться, когда брала уроки, – говорит папа, хотя я не уверена, что этот аргумент имеет отношение к разговору.

– Надеюсь, Ари найдет себе хороший инструмент, – продолжает мама. – Она действительно милая девушка, и мы очень ценим ее помощь в магазине.

Я прищуриваюсь.

– Вы ведь ей платите, верно?

– Конечно! – обиженно отвечает папа.

Но я не могла не спросить. Я почти уверена, что Ари согласилась бы работать и бесплатно, но не собираюсь говорить этого родителям. Она заслуживает того, чтобы ей платили за ее старания и время.

– А как дела в магазине? – спрашивает Люси. – В смысле финансов.

Меня удивляет ее вопрос. Вернее, его прямота. Люси задевает больную струну, и мы все это чувствуем. Должна признаться, я восхищаюсь сестрой, решившейся заговорить об этом, в то время как даже мы с Джудом предпочли бы и дальше делать вид, будто все в порядке.

Мама и папа снова переглядываются. Пенни выглядит напряженной. Только Элли остается в стороне, слишком увлеченная постройкой башни из ломтиков картофеля.

– Все хорошо, – говорит папа. – Правда, продажи идут медленно. Но так всегда бывает в это время года. Туристический сезон на подходе. Так что спрос поднимется.

Папа говорит это с уверенностью, но что еще он может сказать? Музыкальный магазин обречен, и нам всем пора паниковать?

Мама улыбается и меняет тему разговора, спрашивая Люси, как прошла тренировка по софтболу.

Я беру свой бургер и откусываю кусочек. Я уверена, что он бесподобен, как всегда, но почему-то в этот раз кажется безвкусным.

– Нет. Я не хочу этого говорить. Один раз уже сказала, хватит. Пожалуйста, не заставляй меня.

Квинт прислоняется к стене. Я чувствую его самодовольную ухмылку, чувствую его взгляд. Но вижу только существо в маленьком вольере.

– Ну же, Пруденс. Ты можешь это сделать. Вот, я помогу тебе начать. Повторяй за мной: Квинт, ты был …

Я закрываю глаза руками и яростно трясу головой. Но это длится недолго. Мне приходится разжать пальцы. Я должна выглянуть.