Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

Мы с Квинтом оглядываемся на соседний бассейн. В возгласе Морган столько ужаса, что я почти ожидаю увидеть Шону в ослепительном трико и чулках в сеточку. Но нет – она одета так же, как и все мы, в желтую футболку и потертые голубые джинсы.

О, и на ней ковбойские сапоги.

Судя по пристальному взгляду Морган, именно сапоги привели ее в бешенство.

Шона шикает на нее, вытряхивая ведро рыбы в бассейн под хор радостного лая тюленей.

– Брось ты эту чепуху, Морган.

Ошеломленная, Морган широко раскидывает руки, балансируя на костылях под мышками.

– Они выглядят настоящими. Скажи мне, что это кожзам. – Она делает пару шагов вперед, хотя их с Шоной разделяет сетчатый забор.

– Я скажу тебе, что это не твое дело, что мне надевать на ноги. – Шона подхватывает пустое ведро и упирает руки в бока. – Я знаю, у тебя особое мнение на этот счет, Морган, но тебе нужно научиться уважать выбор других людей. Сапоги мне понравились, и я решила сделать себе подарок.

– Ты работаешь в Центре спасения животных! – Морган взмахивает костылем, указывая на двор, полный представителей дикой природы. Теперь ее голос звучит громче, привлекая внимание других волонтеров. Мне неловко от того, что мы оказались свидетелями перебранки, но уйти невозможно. Морган машет в сторону одного из тюленей. – Ты бы надела одного из них ? Как насчет шубки из котика, если вдруг она тебе «понравится»?

Шона издает звук, полный отвращения, и я могу сказать, что она даже не считает этот комментарий достойным ответа. Но для меня разговор начинает обретать смысл. Я снова перевожу взгляд на сапоги.

Они из змеиной кожи. Вероятно, недешевые.

Шона отворачивается от Морган и идет к зданию.

– Ты либо любишь животных, либо нет! – кричит ей вслед Морган. – Они все заслуживают жизни! И не тебе решать, жить им или нет!

В дверях Шона оборачивается, ее морщинистые щеки полыхают.

– Сапоги винтажные. Я купила их в секонд-хенде у Тони. – Она продолжает, загибая пальцы. – Это вторичное использование, поддержка местного бизнеса и гарантия того, что жертва этих животных имела смысл, и они не просто оказались на свалке.

– Нет, это вклад в культуру, которая ценит моду и тщеславие больше, чем неприкосновенность жизни.

Шона всплескивает руками.

– Вы, молодежь, уж очень высокого мнения о собственной правоте, но доживешь до моих лет и будешь кое-что знать о том, что не стоит спешить осуждать других.

Она разочарованно хмыкает и кричит:

– За работу, ребята! – Затем поворачивается и решительно заходит внутрь. Сетчатая дверь за ней захлопывается.

– Лицемерка, – насмешливо бормочет Морган. Она хватает планшет и вроде бы пытается закончить прерванную работу, но с такой яростью скребет авторучкой, что кажется, будто и бумага чем-то обидела ее. Странно, что она не наделала в листе дыр.

Через несколько секунд, не поднимая глаз, Морган вскидывает руку.

– Все слышали, что она сказала? За работу!

Мы с Квинтом напряженно переглядываемся. Наконец он собирается с духом и медленно, словно приближаясь дикому зверю, идет к Морган.

Теперь я более отчетливо вижу ее гипс. На нем нарисованы сельскохозяйственные животные вперемешку с веганскими лозунгами, выведенными заглавными буквами. ДРУЗЬЯ, А НЕ ЕДА. ЗАНИМАЙТЕСЬ ЛЮБОВЬЮ, А НЕ СОСИСКАМИ. Хоть я и едва знакома с Морган, меня не удивляет то, что она превратила этот медицинский аксессуар в наглядный символ протеста.

– Ты всегда умеешь эффектно обставить свой выход, – говорит Квинт. Она хмурится, и тут ее взгляд падает на его кроссовки.

А потом – на мои.

Я сглатываю.

Интересно, мои кроссовки из натуральной кожи? Вполне возможно. Честно говоря, я никогда не задумывалась об этом. Но меньше всего мне хочется стать следующей мишенью гнева Морган.

Но, либо я прохожу проверку, либо она не может определить тип кожи, либо просто считает, что не стоит затевать еще одну ссору. Морган машет рукой в ту сторону, куда ушла Шона.

– Ненавижу этот аргумент. О, это винтаж , так что все в порядке. Чушь собачья.

Квинт кивает, но я не могу сказать, согласен он с ней или просто пытается ее успокоить.

Думаю, мне тоже следовало бы подыграть ей, но… я не могу.

– Шона в чем-то права. – Я пристраиваюсь рядом с Квинтом. Он бросает на меня предупреждающий взгляд, но я не обращаю внимания. – А ты бы предпочла, чтобы их выбросили на помойку?

– Да! – решительно заявляет Морган. Я замолкаю, удивленная ее резкостью. – Потому что, пока люди покупают и носят все это, индустрия моды будет верить в спрос – а спрос существует , как и рынок сбыта! А это значит, что они будут и дальше производить эти вещи. Убивать невинных животных, растить их в этих ужасных, зверских условиях, и ради чего? Ради пары обуви? Когда у нас полно других материалов, из которых можно сшить сапоги? Это отвратительно. Вот ты бы их надела?

Я морщусь:

– На самом деле, мне не очень нравится змеиная кожа.

Морган закатывает глаза:

– Тоже мне, святоша.

– Послушай, – говорит Квинт, – я не знаю, кто здесь прав, а кто нет, но… у людей разные… принципы и все такое. Шона работает здесь сто лет. Она помогла спасти множество животных. Может быть, все это как-то уравновешивается.

– Хорошая попытка, – усмехается Морган. – Но правда в том, что, если бы змеи были такими же очаровательными, как эти ребята, – она показывает на Леннона и Луну, – тогда у нас был бы другой разговор. Но, как бы то ни было. Ладно. Продолжай жрать свои свиные тако и носить кожаные ботинки.

Она смотрит на мои ноги, и на какое-то мгновение я чувствую себя букашкой.

– Ты ведь работаешь волонтером в Центре спасения животных, так что все в порядке, верно?

Она швыряет планшетку с блокнотом обратно на стол и срывается с места так быстро, как только может, хромая прочь на костылях и с ярко-розовым гипсом на ноге.

Как только она уходит, Квинт тихо присвистывает. – Мне жаль, что все так получилось. Хотелось бы, чтоб она поняла, что легче изменить мнение людей, если разговаривать с ними повежливее, но… – Он пожимает плечами.

Я почти не слушаю.

– Странно, правда, – размышляю я вслух, обращаясь скорее к себе, чем к Квинту, – что какая-то пара винтажных сапог может вызвать столько разных эмоций? Для Шоны – это вторичное использование и поддержка малого бизнеса. Для Морган – это жестокое обращение с животными.

Квинт кивает:

– Мир непрост.

Я понимаю, что то же самое произошло и с рекламным щитом. То, что я сочла непростительным преступлением, Морган воспринимала как нечто совершенно иное. Она видела в этом попытку вступиться за беззащитных коров этого мира, которые, вероятно, не хотят превращаться в чизбургеры.

Но мироздание наказало ее. Мироздание встало на мою сторону.