Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

– А в чем дело?

Доктор Джиндал откладывает в сторону стопку почты, которую, оказывается, держала в руках, снимает карту Леннона с крючка, отпирает калитку и заходит внутрь.

Леннон поднимает голову в надежде на угощение.

– У него глазная инфекция, – говорит доктор Джиндал, присаживаясь на корточки рядом с нами.

Я заглядываю ему в глаза. Милые, мягкие, умные глаза, все еще со стеклянным блеском, слегка затуманенные. И теперь я вижу желтоватую слизь во внутреннем уголке одного глаза.

– Он совершенно слеп на левый глаз, – говорит ветеринар, – и теперь инфекция распространилась и на правый.

Мое сердце сжимается.

– Ему больно?

– Не на этой стадии. Но мы мало что можем сделать. Так или иначе он полностью ослепнет.

– Но как же он будет охотиться, если ослепнет? Как выживет?

Она смотрит на меня с сочувствием:

– Он не выживет. Во всяком случае, там.

И я наконец понимаю: Леннон никогда не сможет вернуться в океан.

Словно утомленный нашей беседой, Леннон встает, поворачивается и ковыляет к своей подстилке.

Тяжело опираясь на стену, я поднимаюсь на ноги.

– Что же с ним будет?

– Мы сделаем все возможное, чтобы позаботиться о нем и обеспечить ему комфорт, как и любому из наших пациентов. А когда придет время, его отправят в новый дом.

– В зоопарк.

– Возможно. Есть также океанариумы и заповедники. У Розы много связей. Она найдет для него лучшее место.

Доктор Джиндал кладет руку мне на плечо.

– И все равно ты спасла ему жизнь. Просто это будет совсем другая жизнь, не та, которую он знал раньше.

Я киваю:

– Спасибо, доктор Джиндал. Но его спасение стало результатом усилий множества людей.

– Так всегда бывает, – смеется она. – И ты здесь уже месяц, Пруденс. Можешь звать меня Опал.

Неужели я действительно проработала здесь целый месяц? Время пролетело так быстро.

Теперь я понимаю, почему она не сердится на меня. Если Леннон переедет в зоопарк, его все время будут окружать люди, от смотрителей до шумных детей. Чем больше он приспособится к присутствию людей, тем лучше.

– Не беспокойся о нем, – добавляет Опал. – Он настоящий боец. Поверь мне.

Она выразительно смотрит на меня, и я чувствую, что она верит в счастливую звезду каждого животного, в каком бы плохом состоянии его ни доставили.

– И во всем надо видеть светлую сторону.

– Значит, я могу навещать его? – спрашиваю я.

Она выдерживает паузу, а потом усмехается:

– Конечно. Тогда две светлые стороны.

Она выходит из вольера. Я следую за ней, озадаченная.

– А вторая в чем?

– Леннон – не единственное животное, которое мы не можем выпустить обратно в океан. Сегодня вечером мы собираемся познакомить его с Луной. Если они поладят, мы надеемся, что сможем найти постоянный дом, который примет их обоих.

Я сияю, испытывая облегчение при мысли о том, что у Леннона появится друг, который останется с ним, когда он покинет Центр.

– Почему бы им не поладить?

Она пожимает плечами:

– Как это бывает и у людей, некоторые животные просто… не могут притереться друг к другу. Но точно так же могут со временем и подружиться. Если сегодня между ними не проскочит искра, мы продолжим попытки. Посмотрим, что из этого выйдет.

Я запираю калитку, и Леннон быстро поднимает взгляд, прежде чем плюхнуться на бок.

– Отдохни, приятель, – шепчу я ему. – Похоже, у тебя вечером пылкое свидание.

Опал усмехается:

– Ты и волонтерствуешь, и сводничаешь.

– Только не говори мне, что ты не думала об этом. Леннон и Луна… звучит очень мило.

– Признаюсь, когда мне сказали, как ты его назвала, это первое, о чем я подумала. – Она улыбается, подхватывая стопку счетов и каталогов. – Во дворе готовят бассейн, который, надеюсь, они скоро разделят друг с другом. Я знаю, у тебя, наверное, уже закончилась смена, но, если хочешь, можешь остаться и посмотреть, как пройдет знакомство.

– Ни за что не пропущу такое.

Кивнув, доктор Джин… – ой, Опал – идет к лестнице. Я поворачиваюсь к вольеру и еще несколько минут наблюдаю за Ленноном.

Хочется верить, что он выглядит довольным, даже в этом крошечном закутке, который не сравнится с бассейном, куда его вскоре переведут. Я знаю, что бассейн ни за что не заменит открытого океана, но верю, что с Ленноном все будет в порядке.

Надеюсь, Роза найдет ему дом неподалеку, и я смогу время от времени навещать его. Интересно, вспомнит ли он меня тогда?

– А я тебя никогда не забуду, – шепчу я.

Его задние ласты подергиваются, и я надеюсь, что он видит хороший сон.

Я уже собираюсь уйти, когда мне на глаза попадается желтый бумажный прямоугольник. Я наклоняюсь и вижу конверт, упавший в вольер.

Я открываю калитку как можно тише, чтобы не потревожить Леннона, и поднимаю конверт. Наверное, он выпал из стопки почты, которую несла Опал.

Я переворачиваю его.

Письмо прислано не нам . Центр значится как обратный адрес. Конверт должен быть отправлен по почте…

Мое сердце подскакивает к горлу.

Грейс Ливингстон

Бульвар Карусель, 612.

Адрес зачеркнут тонким красным маркером.

Рядом стоит штамп почтовой службы. ВОЗВРАТ: СМЕРТЬ АДРЕСАТА.

Ливингстон. Возможно ли, что Грейс Ливингстон – бабушка Майи? Но если так, то какое отношение она имеет к Центру?

Я вскрываю конверт, прежде чем понимаю, что делаю. Внутри – белая открытка с акварельным рисунком морской черепахи на лицевой стороне и надписью, сделанной размашистым почерком: « Спасибо ».

Я переворачиваю открытку и узнаю почерк Розы, который часто видела в расписаниях на неделю.

Дорогая миссис Ливингстон,

Мне пришло в голову, что за все годы, в течение которых вы были преданным другом нашего Центра, я никогда лично не выражала своей благодарности вам. Мы получили ваше недавнее пожертвование, и я хочу еще раз сказать, что ваши ежемесячные взносы служат огромным подспорьем в нашей работе по спасению животных и уходе за нашими пациентами.

Из вашего недавнего письма я узнала о вашем ухудшающемся здоровье, что меня глубоко опечалило, но я невероятно польщена тем, что вы решили включить наш Центр в свое завещание. Я обещаю, что вы и ваша щедрость не будут забыты, и мы, сотрудники Центра спасения морских животных Фортуна-Бич, сделаем все возможное, чтобы почтить ваше наследие, будучи заботливыми распорядителями такого дара.

Спасибо, спасибо вам!

Искренне ваша,

Роза Эриксон

Я трижды перечитываю письмо. Недавнее пожертвование. Ежемесячные взносы. Почтить наследие.

Смерть адресата.

Ошеломленная, я засовываю открытку обратно в конверт. Хотя я не могу знать наверняка, у меня нет сомнений в том, что Грейс Ливингстон – бабушка Майи. А то, что она каждый месяц переводила деньги Центру…