Даниэль Зеа Рэй - Егерь

Роден повело.

– Сними плащ, – попросила она, глядя на себя в зеркале.

Темный отстранился и снял плащ. Снял с себя рубашку и штаны. Сбросил на пол трусы и все это отшвырнул ногой. Он остался стоять за ее спиной абсолютно голый, взирая на ее отражение, которое вело борьбу со своими демонами.

– Хочешь меня? – спросил он, наклоняясь к ее спине и целуя рубцы на разукрашенной коже. – Хочешь? – он погладил ее ягодицы и прижался с ним напряженным членом.

Краски вокруг давно обесцветились. Он стоял в окружении ее Тьмы и прикасался к свету, который она излучала.

– Хочу, – произнесла Роден, глядя на себя в зеркало.

– Расставь ноги.

Роден расставила.

– Шире.

Роден расставила еще шире.

– Руки на раковину.

Она уперлась руками в раковину.

– А теперь смотри…

Он просунул руки под пеньюар и погладил ее грудь. Потер ладонями соски и сжал их пальцами. Роден очень хотелось закрыть глаза от накатившей неги, но она продолжала смотреть. Бледные мужские ладони заскользили по цветной коже ее живота, ниже, ниже… Лобок, клитор.

– Смотри!

Роден встрепенулась и открыла глаза. Он склонился к ее шее и стал целовать. Он развязал завязки и снял с нее пеньюар. Ключицы, ямочки над ними, плечи, спину, ее ягодицы… Шершавый язык изучал ее кожу, губы ласкали изъяны. Пальцы поддели пояс чулков, проникая под завязки и поглаживая кожу. Они заскользили вниз к стопам и вернулись обратно. Как будто она красива… Как будто она прекрасна… Как будто желанна в этом мире…

Его голова оказалась между ее ног. Роден едва не закрыла глаза от предвкушения. Пальцы заскользили по плоти и его язык следом. Ее клитор – как печенье с жидкой начинкой… Он высасывал из нее начинку и смаковал у себя во рту. Она сейчас кончит. Она кончит сейчас. Короткий «о!» вылетел из горла. Она согнулась над раковиной, прерывисто хватая воздух. Существо в отражении показалось Роден слабым. Порочным, слабым и таким… …человечным… Она закрыла глаза.

– Смотри на себя! – крикнул он, нависая сверху.

– Не могу…

– Можешь! Ты все можешь! Смотреть! Хотеть! Трахаться и кончать! Все это подвластно тебе и твоей воле!

– А что подвластно тебе? – она повернула голову и взглянула на него.

– Только я сам, – ответил он и впился в ее рот.

Она подала бедра назад и потерлась о его возбужденный член. Воздуха стало не хватать. Он впивался в нее, лаская пальцами грудь, живот, бедра. Его руки везде и сразу. Их так много и так мало одновременно. Его язык в ней, ее вкус на губах, а ей все равно мало. Так же, как и ему.

Он оторвался от ее рта, упер руку ей в спину и заставил выгнуться.

– Только не закрывай глаза, – попросил он и вошел в нее.

Толчок. Толчок. Еще толчок. Он не был нежен. В нежности не нуждалась и она. Всхлипывая, она подавляла стоны, а он продолжал. Темп увеличился. Стоны вырвались наружу. Свет ее кожи стал слепить глаза. Как и в прошлый раз, она вспыхивала от каждого толчка. Как и в прошлый раз, она не понимала, что делает с ним.

Зафир вышел, оторвал ее от раковины и поднял на руки. Она обвила его ногами и села на него сверху. Прижав ее к стене, он впился в ее рот с новой силой и продолжил этот безумный марафон. Вздохи, стоны, толчки… Свет вокруг. Один только яркий свет. Судорога в ней охватила все его тело. Каждая мышца в ней напряглась, каждая мышца в нем сократилась. Он застонал, прижимаясь губами к ее шее и изливаясь.

Роден не могла отдышаться. Так и висела на нем, пока он не отстранился. Она схватилась за раковину и согнулась, глядя на себя в зеркало. Под цветной краской на щеках проступал румянец. Она почувствовала себя живой. Живой. Красивой. Желанной. И… …счастливой…

Глаза Роден стали влажными. Она включила воду и ополоснула лицо. Взгляд упал на Темного, стоящего за ее спиной. Почему он так смотрит? Почему так странно смотрит?

– Что-то не так? – она обернулась к нему.

– Все так, – ответил он, продолжая так же странно на нее смотреть.

Как будто она – последнее пристанище перед отправкой в никуда. И ничего не будет после, и ничего не будет потом.

Роден протянула руку и погладила его по щеке.

– Как-нибудь повторим? – шепотом спросила она, встала на носочки и нежно коснулась его губ.

– Если захочешь… – так же тихо ответил он и поцеловал ее в ответ.

Объятия, дыхание, тепло кожи, прикосновения, вздохи, стоны… Кажется, она серьезно влипла… «Серьезно?»

Сафелия вошла в заведение и присела за столик в дальнем углу. Официант не сразу заметила ее. Подошла, улыбнулась, предложила изучить меню и заказать напитки. Сафелия заказала два черных кофе и десерт. Ждать оставалось недолго. Музыка вокруг становилась громче. Посетителей все больше. Хохот иных стал давить на уши. И хотя Сафелия сегодня выглядела как олманка, сойти за одну из иных она никак не могла. Это привлекало к ней внимание. За двадцать минут ожидания к ней за столик пытались подсесть дважды. Оба мужчины-клонаты. Кажется, им было наплевать, с кем потрахаться сегодня ночью. И они этого даже не скрывали, напрямую предлагая Сафелии выпить и повеселиться.

– В этом месте вы привлекаете слишком много внимания, – произнес мужчина и присел за стол рядом с Сафелией.

– Потому что я – олманка? – она вынуждена была подвинуться.

– Потому что пытаетесь сойти за олманку. У вас слишком загорелая кожа для олманки.

– А вы хорошо разбираетесь в расах, – улыбнулась Сафелия.

– Не беспокойтесь. Больше к вам никто не сунется.

– Они будут думать, что я с вами?

– Безусловно, – он кивнул. – Лоскутное Одеяло? – усмехнулся моложавый клонат, которого она могла бы принять за обыкновенного олманца.

– Иль…

– Морфий, – прошептал мужчина. – Зовите меня Морфий.

Сафелия кивнула.

– Как вы меня нашли? – спросил Морфий, пододвигая кружку с кофе и тарелочку с тортом поближе.

– Родители Гритель намекнули, что вы были дружны с их покойной дочерью.

– Вы первая из следаков, кто вышел на меня, – Морфий взял в руки пирожное и откусил кусочек.

– Я не следак. Я – сама по себе.

– Так что же вам нужно, Лоскутное Одеяло?

– Вы знали, кого обслуживала Гритель?

Морфий сделал глоток кофе и засмеялся.

– Я еще пожить хочу!

– Левифаны? – Сафелия произнесла это так тихо, что сама едва смогла различить собственный голос.

Морфий ее услышал. Улыбка застыла на его красивом лице, как на статуе.

– Отец или сын? – так же тихо спросила Сафелия.

– Они там все на голову больные, – ответил Морфий и продолжил пить кофе. – Семья конченых.

– Сын?

– Сын и дочь.

Сафелия сглотнула.

– Дочь?

– И сын, и дочь, – повторил Морфий. – Только я вам этого не рассказывал. И если правда всплывет, я буду все отрицать.

– Что-нибудь еще? – Сафелия взяла в руки кружку с кофе и начала пить маленькими глотками.