Франсуа Баранже - Спаситель мира [litres]

– Танкред! – обратился я к другу, когда тот подошел. – Ты где был? И что за манера смываться без предупреждения!

Вид у нормандца был ужасный. Наверняка он не слишком много спал этой ночью, да и путешествие на спине атамида вряд ли можно считать отдыхом.

– Черт, я умираю от голода, – только и сказал он, набрасываясь на лепешки, которые жарились в огне.

– Ты, главное, не стесняйся! – воскликнул Паскаль. – Это были мои!

Танкред сделал вид, что готов их вернуть, но вид у него был такой несчастный, что Паскаль закатил глаза:

– Да ладно тебе, конечно бери.

И Танкред принялся есть лепешки, лучше было бы сказать, поглощать, так он проголодался. Я приготовил ему чай и подождал, пока он насытится, чтобы наконец приступить к расспросам.

– Ну а теперь можешь сказать, что ты делал ночью, или это ваш с Тан’хемом секрет?

Экс-лейтенант посмотрел мне в глаза, и я увидел, что его взгляд изменился.

– Я все вам расскажу. Только сначала надо собрать беглецов. Это касается нас всех.

Собрать всех оказалось не так просто. После вчерашнего праздника одни еще отсыпались в своих палатках, другие завтракали вместе с атамидами, третьи в сторонке совершали утренний туалет.

Когда наша маленькая группа наконец была в сборе, я попросил у Си’кат разрешения воспользоваться большой палаткой, которую она занимала со своей семьей, так как все наши были двухместными. Моих знаний атамидского языка было еще недостаточно, чтобы целиком сформулировать эту просьбу словами, поэтому мне пришлось изобразить падающий на наши головы дождь, чтобы она поняла, что, судя по уже собирающимся темным тучам, вскоре нам потребуется укрытие. Она ответила любезным жестом, означавшим, что мы можем воспользоваться общим помещением ее палатки – чем-то вроде гостиной с толстыми коврами и широкими подушками, где ее обитатели собирались по вечерам, когда засыпали дети.

Кроме Танкреда и меня самого, присутствовали Льето Турнэ, Паскаль Жалоньи, Сильвио Арнабольди, Клотильда Вожерлен, Ленард Линден, Номиноэ Керневель и Анселен. Мы торопливо уселись – нас всех сжигало любопытство: не терпелось узнать, что же Танкред хочет нам рассказать.

Однако ничем развлекательным, как оказалось, и не пахло…

Танкреду понадобилось чуть больше часа, чтобы поведать о своем ночном приключении, но воздействие его рассказа на наше маленькое собрание оказалось огромным. Думаю, бредовый, почти сверхъестественный характер странного перелета, который он совершил на спине атамида, а затем встреча в глубине гор с бесконечно старым существом, ранее говорившим с ним в снах, во многом усилил эффект, который произвели эти откровения на наши умы.

Вообще-то, имели место три типа реакции.

Те, кто не имел никаких религиозных убеждений, сначала были ошеломлены, как может ошеломить нечто невероятное, лишающее дара речи, а потом почувствовали нечто вроде возбуждения при мысли, что концепция, столь широко принятая и оказывающая такое влияние на все слои общества, будет наконец-то признана тем, чем она всегда и являлась: простой иллюзией. Среди них был и я, вместе с Клотильдой и Ленардом.

Те, кто никогда не хотел – или не мог – решить для себя вопрос о существовании Бога, кто сомневался в истинности Священного Писания, при этом доброжелательно относясь к религии, кто ненавидел лицемерную клерикальную верхушку, тяготея при этом к духовности, были глубоко задеты. Таковы были оставшиеся бесшипники: Номи, Сильвио, Паскаль и Анселен. Они долго молчали, глядя в пустоту или обхватив руками голову.

Зато те, кто верил безоглядно, кто посвятил свою жизнь Господу и Его сыну, кто сражался и убивал во имя Его, вот те страдали.

Мне никогда не узнать, что чувствовал в ту ночь Танкред, один на один с Юс’суром, но я видел реакцию Льето. Я видел, как мрачнел по мере повествования гордый фламандский солдат, как на его лицо ложилась трупная бледность. Я видел, как он каменел, пока не превратился в совершенно неподвижную глыбу, словно заледенев от ужаса и даже не моргая. А под конец я видел, как он вскочил, зашатался и кинулся к выходу из палатки, как упал снаружи на колени среди камней, и его вывернуло только что съеденным завтраком. Все это я видел, и у меня слезы навернулись на глаза от сочувствия.

Танкред вышел следом, опустился рядом с ним на колени и обнял за плечи. Я видел их со спины, так что не мог понять, говорил ли он что-нибудь. Думаю, сказать ему было нечего. Прошло много времени, прежде чем они поднялись и вернулись в палатку. Льето едва держался на ногах, цеплялся за своего бывшего лейтенанта и, войдя, сразу рухнул на подушки. Танкред остался стоять.

– Что произошло после рассказа Предка? – спросила Клотильда.

– Я не очень хорошо помню, – ответил экс-лейтенант. – Думаю, я заснул. Когда я проснулся, было еще темно, так что, мне кажется, спал я недолго. Юс’сур сидел у огня и смотрел на меня. Я попросил попить: у меня ужасно пересохло во рту. Он указал на деревянный сосуд в углу пещеры, куда почти по капле стекала вода из источника. Пока я пил, он не сводил с меня глаз. Закончив, я спросил его, чего он от меня ждет. Для чего позвал? Вот что он мне ответил: «Я знаю историю А’а/Иисуса, потому что я Предок. Это важнейшее повествование для моего Ордена. Но теперь я последний из Предков, и мой конец уже близок. Я был глуп. Глуп и эгоистичен, что так долго оставался в уединении. Этот рассказ, как и все знание, традиционно принадлежавшее Предкам, рискует навсегда исчезнуть под обломками тотальной войны между нашими двумя народами, и все по вине старого дурака, который не сумел вовремя обучить новых последователей. Поэтому я должен тебе помочь, Танкред Тарентский» . Помочь мне? Но в чем? – спросил я его. «Я должен помочь тебе спасти атамидов» , – ответил он. После чего, взяв факел, он вывел меня из пещеры. На площадке нас уже ждал второй летающий атамид. Тогда я понял, что Юс’сур собирается отправиться вместе со мной. Наверняка, пока я спал, он вызвал другого язе’эра. И мы сразу же пустились в дорогу.

Со всем свойственным ему простодушием Номиноэ спросил:

– Значит… Бога не существует?

Танкред медленно повернул к нему голову, словно ему нужно было время, чтобы ответить на этот вопрос.

– Единственное, в чем я уверен, это что Иисус Христос не был… сыном Бога. Он просто был атамидом, чей разум открыт для других.

– Хорошо, – мрачно вмешался Паскаль, – но ведь Юс’сур тебе впрямую сказал, что Бог лишь иллюзия.

– На самом деле я спросил его об этом, когда проснулся. Он объяснил, что Вселенная не возникала и не могла возникнуть – она никогда не начинала возникать.

– Тарабарщина какая-то!

– Нет, мне кажется, Предки считали, что у Вселенной не может быть начала, потому что потребовалось бы бесконечное могущество, чтобы ее создать, а бесконечное могущество, создающее конечные сущности – вроде человека или атамида, – это абсурдная концепция.