Франсуа Баранже - Спаситель мира [litres]

Переваривая тот факт, что маленькая шайка дилетантов, как их обозначил сам Альберик, в состоянии слушать и смотреть любую передачу армии крестоносцев, экс-лейтенант задумчиво покачал головой. Впервые с момента своего дезертирства он увидел ситуацию под новым углом.

– Не поймите меня неправильно, но вы как будто не осознаете, каким важным тактическим преимуществом является это подключение, – заявил он Альберику и другим членам штаба.

– Откровенно говоря, – ответил Паскаль Жалоньи, – у нас не было случая воспользоваться им для чего-то другого, кроме как чтобы оставаться в курсе того, что происходит там. – Он махнул куда-то в сторону Нового Иерусалима. Это позволяет нам чувствовать себя не слишком одиноко и даже немного развлечься, перехватывая передачи Интра.

– Да, но, хм… – вмешался Альберик, явно стараясь сгладить впечатление дилетантского подхода, которым несло от речей Паскаля, – прежде всего это нужно, чтобы иметь доступ к техническим базам данных Нового Иерусалима. В конце концов, мы же не специалисты по обустройству лагеря!

– Да, да, разумеется, – лукаво усмехнулся Льето.

– Короче! – не реагируя на его подколки, продолжил Альберик. – Мы подумали, что, может, когда вы все здесь осмотрите, то дадите нам несколько советов, как улучшить наше наспех сделанное жилище и устроить вокруг него настоящую зону безопасности, достойную такого названия.

– Да ладно тебе, Альберик, ты-то уж должен сообразить, что ни одна зона безопасности не дает стопроцентной гарантии, – пошутил Танкред, возвращая долг той же монетой. – Но и в самом деле есть пара штучек, которые вы можете сделать, чтобы уменьшить риск.

Все устроились вокруг положенной на козлы большой крышки от ящика, которая служила биопрограммистам столом заседаний. На нем валялись вскрытые цепи и прочие инструменты электронного монтажа, но никто не решился их убрать. Инженеры проявляли повышенную обидчивость, если кто-то прикасался к их беспорядку.

Кроме Альберика и Паскаля, здесь присутствовали все последние участники покойного «Метатрона Отступника»: Пьер Санш, Колен Фюльбер, Клотильда Вожерлен и Сильвио Арнабольди, а также два новых члена штаба беглецов, Абель Дорон и Элизе Дурдаль, которых такие очевидные достоинства, как инициативность и заслуженный авторитет, быстро выдвинули в ряды руководителей группы.

Хотя Танкред не очень понимал, что он может сказать – лагерь был неплохо обустроен, а чтобы радикально его улучшить, потребовалось бы все начинать с нуля, – он все же попытался поделиться с беглецами своим опытом. В основном он объяснял, как лучше использовать оборудование, которое им удалось украсть. Например, камуфляжные сетки обладали некоторыми свойствами, которым здесь пока не нашлось применения. Их основное назначение предполагало, разумеется, расположение над широкими световыми колодцами, что и было сделано, чтобы задействовать их как оптический камуфляж, но они также позволяли значительно уменьшить термические сигнатуры человеческого жилища, поглощая бо́льшую часть выделяемой влажности и углекислого газа. А значит, их также следовало расположить над узкими вентиляционными ходами и газоотводными отверстиями, например над кухней.

Экс-лейтенант не пожалел времени, детально расписывая, как организовать эффективные сторожевые посты и дозоры, во всяком случае достаточно эффективные, чтобы возможный неприятель не сумел подобраться близко и вывести из строя их пассивную защиту с той легкостью, с какой это удалось накануне ему самому и Льето.

К концу первого часа молодой фламандец, с самого начала собрания так и не сказавший практически ни слова, прервал Танкреда, прикрыв его руку своей ладонью:

– Все это прекрасно, но ты с ними слишком деликатничаешь.

Танкред умолк, и все взгляды обратились на рыжего гиганта.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Пьер Санш с присущей ему резкостью.

– Я хочу сказать, что толка все равно не будет.

– Что-то я тебя не понимаю, – вмешался Альберик. – Это, конечно, детали, но иногда детали могут спасти вам жизнь.

– Согласен, согласен, – закивал Льето, выставляя вперед ладони, как будто пытаясь заранее защититься от нападок. – Но настоящая проблема в другом; она заключается в вашем полном незнании, что такое бой. Вы можете неукоснительно следовать каждому совету Танкреда и научиться подбирать команды для дозоров или расставлять стражу, вот только это мало что даст, если вы не имеете представления о бое. От дозорного, не умеющего стрелять, не больше толка, чем от детектора движения!

Танкред в задумчивости откинулся на спинку стула.

– А ведь правда, – признал он. – Если кто-то из ваших дозорных засечет разведчика, он должен суметь нейтрализовать его прежде, чем тот о вас доложит.

– То есть убить его, – уточнил Льето, чтобы внести ясность.

Альберик с досадой покачал головой:

– Вчера, когда вы меня захватили, я был вообще неспособен защищаться. Кажется, я даже сумел сам себя разоружить, без посторонней помощи!

Хотя он произнес это в шутку, никто не засмеялся.

– И что теперь делать? – воскликнул Сильвио, раздраженный внезапным приступом всеобщего пессимизма. – Мы не тренированные солдаты, bene! [12] Ладно (ит.) . Мы это и так знаем. Но не вижу причин опускать руки! Мы же не собираемся сдаваться военным только потому, что мы не способны, хм… di uccidere un esploratore! [13] Убить разведчика (ит.) . Нам же удалось сбежать, значит не так уж мы… inutili [14] Никчемны (ит.) . .

– Мы могли бы обучить вас начальным боевым навыкам, – предложил Льето.

Танкред взглянул на него, и удивленный, и довольный тем, что его решительно не устающий преподносить сюрпризы друг не питает никаких предубеждений по отношению к бесшипникам. Он был совершенно уверен, что ни один другой супервоин никогда бы не опустился до того, чтобы поделиться своими умениями с классом Ноль.

– Неужели вы это сделаете? – недоверчиво спросил Паскаль.

– Да, – без колебаний ответил Льето. – Если вы попросите.

– Ну конечно попросим! – воскликнул Альберик с явным облегчением. Остальные одобрительно заулыбались, как если бы у них с плеч упал тяжкий груз.

И тут Танкред понял, что за гордой позой бунтовщиков, в которой любили порой покрасоваться эти мужчины и женщины, чтобы придать себе немного мужества, на самом деле таится глубокое отчаяние. Никто из них не питал иллюзий относительно своих шансов на выживание, и еще меньше – относительно возвращения домой. Статус насильно мобилизованных сам по себе не оставлял никакой надежды на лучшую жизнь, а побег отнял и надежду на то, чтобы выжить.

– Вы даже могли бы сражаться, – пробормотал он.